Михаил Болле - Мой Демон

– Нет-нет, – торопливо заявила Наталья. – Я очень польщена предложенной мне ролью.

– Ну, то-то же. Итак, все свободны. До завтра.

Пятеро актеров двинулись к выходу, только «отец Петр» и Никита не последовали их примеру. Однако если «священник» по-прежнему продолжал сидеть на своем месте, то молодой актер приблизился к режиссеру и негромко заговорил:

– Знаете, Алексей Владимирович, мои друзья постоянно рассылают свои фотографии во всевозможные актерские агентства…

– Я не думаю, что их стоит за это винить, – дружески улыбнулся Воронцов.

– Да-да, разумеется, но ведь я-то этого не делаю!

– И напрасно, мой дорогой Жорж! С вашей модельной внешностью играли бы героев-любовников на сцене и наслаждались бы жизнью за ее пределами.

– За пределами жизни? – удивился Никита.

– За пределами сцены.

– А, понятно… Однако я хотел спросить о другом.

– Если смогу – охотно отвечу.

– Откуда вы или этот таинственный спонсор, уж не знаю точно, про меня узнали и почему захотели взять именно на роль Дантеса?

Режиссер внимательно посмотрел на Никиту, но тут в разговор неожиданно вмешался «священник». Выйдя из транса, он слегка качнулся вперед и скрежещущим, как у старинного патефона, голосом сообщил Никите следующее:

– Молодой человек, я играю в этом спектакле уже двенадцать лет подряд, но даже мне неизвестно – кто и каким образом нас нанимает. А вы требуете ответа у режиссера, узнавшего об этом театре неделю назад и находящегося в точно таком же положении, как и вы сами.

– Вот вам и ответ, – снова улыбнулся Воронцов, беря со стола какую-то брошюру. – Кстати, что вам известно о Дантесе, кроме того, что он ухаживал за Натальей Николаевной и убил ее мужа?

Никита пожал плечами и натянуто улыбнулся.

– Тогда возьмите эту книгу и, прежде чем приступить к работе над ролью, хорошенько изучите подробности жизни вашего персонажа. Быть может, после этого спектакля и в вашей судьбе наступят перемены, к которым нужно подготовиться заранее.

Последняя фраза, сказанная режиссером в весьма мажорной тональности, еще больше озадачила Никиту. Ему, естественно, ничего не оставалось делать, как поблагодарить, взять брошюру и броситься догонять друзей.

В мужском туалете ночного клуба сильно пахло моющими средствами и мочой. Вода в унитазе содрогалась от низких басов громкой музыки, доносившейся с танцпола. Один из писсуаров давно треснул, и теперь из его бока постоянно сочилась вода, создав на полу грязную лужу. Все стены были безжалостно разрисованы неизвестными молодыми людьми, явно возомнившими себя гениями в стиле граффити. Видимо, поэтому они всюду носили с собой баллончики с аэрозольными красками.

Никита заперся в одной из тесных кабинок вместе с худым барыгой по кличке Лука. Тот был известен в кругах местных наркоманов как человек нечестный, зато в принципе способный достать любые наркотики и в любых дозах. Сейчас он поставил ногу на унитаз, задрал штанину и достал из носка завернутую в целлофановый пакетик дозу кокаина.

– Вот, дядя… На сегодня это весь кокс, что у меня есть.

– Но ты же обещал больше! – едва сдержался Никита, жадно хватая пакет.

– Я помню, но меня самого подставили. Поверь, дядя, на слово – последнее отдаю.

– Что за гребаная жизнь…

– Короче, будешь брать или нет?

– А куда я денусь, Лука! – И Никита полез за деньгами. Расплатившись, он тут же развернул пакетик, бережно высыпал кокаин на тыльную сторону ладони и глубоко втянул его каждой ноздрей.

Затем они поочередно вышли из кабинки и так же поочередно покинули туалетное помещение. Когда Никита подошел к барной стойке, сидевшая на высоком стуле Лиза тут же повернулась к нему и непринужденно поинтересовалась:

– Все о’кей?

– У меня всегда все о’кей.

– И это говорит человек, лишь вчера вышедший из ментуры!

– Заткнись, да? – сухо попросил Никита, на что девушка, нисколько не обидевшись, тут же предложила:

– Ладно, я помолчу, а ты допивай, и давай поедем.

– Куда еще?

– Хочу затащить тебя в одно классное место.

– В какое?

– К одному пушеру. Ну к Даниилу, я про него тебе как-то рассказывала. У него сегодня день варения.

– Сегодня не могу, у меня завтра репетиция. Надо пьесу прочесть и роль поучить.

И тут Никите вспомнился один нюанс из недавней беседы с режиссером. Сначала тот сообщил собравшимся: «Автор пьесы – я сам», однако потом «отец Петр» сказал про него следующее: «… Вы требуете ответа у режиссера, узнавшего об этом театре неделю назад». Из сопоставления двух этих фраз выходила странная штука: то ли Никита чего-то не понял, то ли один из этих господ попросту лжет…

– Какая еще репетиция?

– Я же тебе рассказывал про спектакль, где мне дали одну из главных ролей. Ну, Дантеса, ты что, не помнишь?

– Да, кажется, что-то припоминаю, – наморщила лоб Лиза. – Хорошо, а когда ты теперь вообще сможешь куда-нибудь вылезти?

– Пока не знаю.

– Ты же сам хотел на тусовку с морем «кокоса» и островом группенсекса!

– Да и сейчас хочу, однако надо зубрить роль. Еще книжку какую-то про Дантеса режиссер подсунул.

– Значит, ты предлагаешь мне одной ехать к Даниилу?

Никита посмотрел в потолок, наклонился к Лизиным волосам, понюхал их и шепнул ей на ухо:

– Ну уж нет…

Жорж Шарль Дантес, полуфранцуз-полунемец, предки которого происходили из Ирландии, родился 5 февраля 1812 года в Комор-Эльзасе в семье барона Жозефа Конрада Дантеса, владельца крупного имения, депутата французского парламента. Здесь же получил первоначальное образование, затем продолжил его в Бурбонском лицее в Париже. Как свидетельствовали современники, школяром Дантес был посредственным и уж литературой точно не интересовался, зато явно обладал какой-то врожденной способностью нравиться всем с первого взгляда. Краткое резюме жизни этого французского искателя приключений известно всем из хрестоматийного стихотворения Лермонтова. Какую информацию на самом деле содержат возмущенные строчки о смерти поэта, зубрящие это стихотворение школьники обычно не задумываются.

И что за диво? Издалека,

Подобный сотням беглецов,

На ловлю счастья и чинов

Заброшен к нам по воле рока.

В 1829 году Дантес принят в военную школу Сен-Сир, однако вскоре ему пришлось покинуть ее, так как во время Июльской революции 1830 года находился в составе войск, защищавших Карла X.