Геннадий Тищенко - Операция «Гильгамеш»

— Извините, но сейчас встречается и не такое… — женщина внимательно посмотрела на Аллу. — Ладно, поверим на слово. Абортов не делали?

— Нет, слава Богу…

— Хотите иметь детей?

— Раньше мне некогда было задумываться над этим. Все некогда было. У меня очень строгая мама… Она все время хотела доказать отцу, что и без него сможет поставить меня на ноги и дать хорошее образование…

— Сколько вам было, когда они развелись?

— Тринадцать. Я тогда в шестом классе училась…

— Без отца стало хуже?

— В каком смысле?

— Ну, когда он умер…

— А он умер?!

— Простите, мы думали вы знаете, — женщина вновь взглянула на экран компьютера. — Прежде, чем остановиться на вашей кандидатуре, я навела справки. Ваш отец, Виктор Николаевич Кононенко… умер год назад от цирроза печени. Спился, попросту говоря.

— Я не знала…

— Так вы хотели бы иметь детей?

— Да, конечно. Но мама мечтала, чтобы я обязательно поступила в престижный вуз. Мне было трудно учиться: видимо, мое призвание в чем-то другом. А лучшие годы ушли. Короче, все пять лет, что я училась, было не до размышлений о семье. Да и работа оказалась не из легких…

— Понимаю, — женщина смотрела на Аллу с сочувствием. — Я тоже лучшие годы жизни отдала учебе, а результат? Какие-то крашеные шлюхи, живут счастливо только потому, что умеют дурачить мужиков и с пользой раздвигать ноги. Впрочем, не будем о грустном. Вы мне нравитесь, и мой вам совет: не упускайте шанс. Вы можете заработать хорошие деньги. Поверьте, у нас много желающих, и вас я выбираю потому, что хочу помочь вам…

— Что я должна делать?

— Сначала ответьте, почему вы пришли сюда?

— В объявлении, было написано, что можно пройти бесплатное обследование и консультацию. Понимаете, я с того раза… боюсь мужчин. Я хотела бы влюбиться… Как все… И выйти замуж… Но у меня теперь к мужчинам только отвращение…

— Понятно. После того случая у вас выработался комплекс. Кстати, у многих с годами это проходит. Просто вам еще не встретился чуткий и добрый человек.

— А такие еще водятся?

— Редко, но встречаются, — женщина понимающе улыбнулась. — Впрочем, не будем отклоняться. Вы нам действительно подходите. Вы знаете, что-нибудь об ЭКО, то есть Экстракорпоральном оплодотворении?

— Ну… не больше чем все. Это, наверно, дорого?

— Денег, которые вы у нас заработаете, вполне хватит…

— Вы серьезно?!

— Совершенно. Мы как раз подобными проблемами и занимаемся…

— Искусственным оплодотворением?!

— И им тоже.

— Но за что — такая благодать, такой подарок?!

— Хотите сказать, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке?

— А разве не так?

— В нашем случае происходит как бы взаимопомощь. Бартер, если хотите. Вы поможете хорошим людям, а они помогут вам. Но все должно быть конфиденциально: увы, проблемы, связанные с суррогатным материнством весьма щекотливы…

— Суррогатное материнство?

— Неужели не слышали о нём?

— Ну, это, когда богатые дамы, чтобы не мучиться с беременностью, платят малосостоятельным женщинам, за то, чтобы те вынашивали и рожали за них детей?

— В принципе, верно. Только часто это происходит не из-за капризов этих дам. Многие женщины не могут родить ребенка по состоянию здоровья. Короче, у вас есть шанс стать матерью. Для этого вы должны помочь обрести счастье материнства и отцовства незнакомым людям. И у вас еще останутся деньги на достаточно безбедное существование.

— Значит, я должна буду родить для кого-то ребенка, а потом вы сделаете мне искусственное оплодотворение и я смогу родить ребенка для себя? Я правильно понимаю?

— Да, вы поняли все правильно. Но ответ вы должны дать сейчас. И предупреждаю: сразу после родов, ребенка у вас заберут. И вы больше никогда его не увидите. Таковы наши условия.

— Можно хотя бы с мамой посоветоваться?

— Ответ вы должны дать прямо сейчас. И решение должны принять сами. Возраст у вас достаточный. Мама вообще ничего не должна знать…

Алла молчала. Она пребывала в смятении. Но особого выбора не было: она прекрасно понимала, что второго такого шанса у нее не будет.

— Хорошо, — едва слышно сказала она. — Я согласна…

Алла считала, что ей не везло. Как в личной жизни, так и в карьере. Не обидно было бы, если б она, допустим, была глупой уродиной. Но природа не обделила её ни умом, ни внешностью. Казалось бы, любой мужик был бы счастлив связать свою жизнь с красивой большеглазой брюнеткой. Однако постоянных ухажеров у Аллы не наблюдалось. И тому были свои объяснения.

Больше всего на свете Алла любила танцевать. Но она была слегка склонна к полноте, поэтому — ни о каком хореографическом училище, не могло быть и речи. Да и мать ее, Алевтина Ивановна, считала танцы занятием несерьезным. При этом и Аллу и Алевтину Ивановну, тянуло ко всему, что хоть как-то было связано с искусством. Может быть поэтому, когда в десятом классе за Аллой начал «ухаживать» курсант военно-музыкального училища, Алевтина Ивановна была просто на седьмом небе от счастья.

Валера, так звали ухажера, был парень видный и по военному подтянутый. Да к тому же, еще и музыкант. О лучшем зяте Алевтина Ивановна и мечтать не могла. А как красиво он ухаживал за дочерью! Никогда не приходил с пустыми руками, всегда с цветами, тортиками, или с дорогими конфетами. А то, что ухажер этот не нравился дочери, Алевтину Ивановну не очень-то и беспокоило. Молоденькая Аллочка еще была и глупенькая, потому и не понимала своего счастья…

Возможно, если бы Алла была хоть чуток некрасивей, ей и повезло бы в любви. Полюбил бы ее какой-нибудь скромный парень и они бы поженились и жили бы размеренной жизнью, к которой она так привыкла с детства. Но в том-то и дело, что тихие и скромные не решались даже подойти к такой красивой девушке. Робели. А вот наглые приставали так часто, что Алла не знала куда от них деться.

Алла и сама толком не могла разобраться, почему ей с Валерой было неуютно. А он, увы, не понимал, что трудно обмануть женскую интуицию и заставить полюбить себя такую серьёзную девушку, если сам не любишь. Прежде всего Валере было приятно, что ему завидуют. И друзья и недруги. Но встречался он с Аллой, конечно, не только поэтому. Алла ему очень даже нравилась. А вот любовь… Он не знал, что это такое. Будучи единственным, да к тому же еще и поздним ребенком в семье, он привык к тому, что его постоянно баловали и исполняли любые капризы. Может быть поэтому, так уж получилось, он любил только себя.