Виталий Забирко - Здесь живет Морок

— Черт! — выругался Никита, не отрывая взгляда от дисплея. — Ничего не понимаю.

Илья доел, бросил на пол обертку от брикета, вытер губы.

— Чего не понимаешь?

— Да вот, — Никита повернул к нему дисплей, — отслеживаю на картографе пройденный путь.

— Ну и что?

В голосе Ильи сквозило равнодушие.

— На карте наш путь трижды пересекается!

— Это проекция на плоскость, — устало пояснил Илья. — На самом деле якобы пересекающиеся ветки туннеля находятся на разной глубине.

— Ничего подобного, — не согласился Никита, щелкнул клавишей и создал над дисплеем объемное изображение пройденного участка. — Вот в этих трех местах туннель пересекается сам с собой на одном уровне, но мы нигде не видели ни своих следов, ни развилок на четыре стороны.

Илья взял фонарь и посветил вдоль туннеля в сторону тупика.

— Посмотри туда, — сказал он Никите.

— Ну, посмотрел.

— Что ты там видишь?

— Тупик.

— Так не все ли равно, пересекается туннель сам с собой или нет? Наш путь — только вперед, и другого пути нет!

У меня было иное мнение на этот счет, но я, как всегда, промолчал. Бирюком меня никто не называл. Молчуном, Великим Молчальником — бывало. Даже матерно обзывали — когда мое молчание доводило кого-нибудь до бешенства.

Никита озадаченно почесал затылок, в полголоса витиевато выругался и отключил шевронник.

Наташа пропустила ругань мимо ушей. Надоела ей роль ревнительницы бонтона. Горбатого могила исправит.

— Интересно, а что на местном языке означает мауни? — задумчиво спросила она, глядя в сторону тупика. — Господин, хозяин?

Илья знал, но промолчал. Никита снова включил шевронник.

— Ягненок, — удивленно сказал он.

— Что — ягненок? — не поняла Наташа.

— Мауни по-мэоримешски — ягненок, — пояснил Никита, недоуменно смотря на дисплей.

«Агнец», — про себя поправил я, но вслух, как всегда, не сказал.

— Это что — ласкательное обращение? — подняла брови Наташа. — Лучше бы киской или рыбкой называли.

— И меня тоже?! — притворно возмутился Никита. — Нет уж! В крайнем случае, согласен на солнышко!

— У каждого народа свои обычаи, — назидательно сказал Илья. — В Древней Руси ласкательные обращения были весьма распространены. Красна девица, сокол ясный, голубь сизокрылый…

Он исподволь старался изменить направления темы, мне же было все равно.

— Ага! — поддакнул Никита. — Как имена у индейцев Северной Америки. Быстроногий Олень, Трепетная Лань, Бычий…

— Фу, Никита! — одернула его Наташа, небезосновательно полагая, что он собирается ляпнуть скабрезность.

— А что я такого сказал? — притворно возмутился Никита.

Ответить Наташа не успела.

— А давайте-ка спать! — предложил Илья. — Завтра предстоит трудный день.

Он начал опасаться возобновления диспута о значении слова «ягненок» и прервал разговор самым радикальным образом.

— Спать, так спать, — покладисто согласился Никита. — Трудный день, так трудный. Хотя понятие дня под землей весьма относительно.

— Ребята, а дежурить ночью никто не будет? — с тревогой в голосе поинтересовалась Наташа.

— Зачем?

— Мало ли…

— Морока боишься? — замогильным голосом протянул Никита.

— А хотя бы! — с вызовом ответила она.

— Никого здесь нет, — отмахнулся Илья. — Ни чудовищ, охраняющих сокровища, ни крыс.

— Ладно, — смилостивился Никита, — я позже датчики движения расставлю.

Он полез в карман рюкзака и достал баллончики с квазипеной.

— Лучше любого спального мешка, — заверил он, раздавая баллончики.

Илья обрызгал себя, немного подождал, пока кокон вокруг него не полимеризировался до резиноподобного состояния, и лег. Улеглась и Наташа. Она освободила лицо от квазипены, выпростала из кокона руку и взяла фонарь. Никита ушел в темноту в сторону тупика, вскоре вернулся и принялся расставлять вокруг привала датчики, активируя их на внешнее движение.

— Если ночью приспичит, не забудьте датчики отключить, а то ревом сирены Морока перепугаете.

— Угу… — кивнула Наташа, водя лучом фонаря по стене туннеля.

— Что, Морока пытаешься разглядеть?

— Да нет… Так просто.

Она поставила фонарь на попа, так что луч света уперся в потолок, втянула руку в кокон и закрыла глаза.

Никита пожал плечами, обрызгал себя квазипеной и лег.

— Ребята, — тихо попросила Наташа, — свет, пожалуйста, не гасите…

Никита хотел ответить замогильным голосом, но, посмотрев на колеблющиеся вдоль луча фонаря клубы тьмы, не стал этого делать.

— Хорошо, — пообещал он.

Я опять промолчал, Илья тоже. Да и не мог он ничего сказать: уже спал. Крепкие, однако, нервы у черного экзоархеолога!

Официальная экзоархеология всегда скептически относилась к утверждению, что в мифотворчестве могут скрываться указания на конкретные исторические события. Раскопки Шлиманом Трои только на основе гомеровской «Илиады» считаются исключением, если не казусом. Не поколебало это мнение и открытие черного экзоархеолога Минаэта, который, основываясь на данных многочисленных легенд цивилизаций Галактического Союза о Зеркале Тьмы, провел раскопки на Торбуцинии и обнаружил осколки обода мифического зеркала. Экзоархеологическому Совету Галактического Союза не хватало сил и средств для плановых исследований конкретного наследия исчезнувших цивилизаций, где уж ему заниматься мифами. Пожалуй, единственной цивилизацией, которая отважилась на планомерные экзоархеологические изыскания в этом направлении, являлась цивилизация стапульцев, но всерьез их работы не воспринимались, поскольку стапульские методы обнаружения и классификации находок были далеки от научных. Стапульцев не интересовало, в культурном слое какого времени обнаружен тот или иной предмет, к какой эпохе он принадлежит и даже произведением чьей цивилизации является. И главное, представляет ли он собой древний раритет или современную безделушку. Из-за этой особенности стапульцев за глаза прозывали старьевщиками, так как на блошиных рынках всех туристических маршрутов Галактики они были самыми желанными клиентами, без разбору скупающими всевозможный хлам.

В противовес официальной науке черные экзоархеологи, в научных сферах презрительно именуемые гробокопателями, не отметали огульно наработки стапульцев в области толкования мифотворчества, а скрупулезно просеивали результаты исследований, отделяя зерна от плевел. В частности, именно благодаря данным стапульцев, появилась на свет более-менее стройная теория о пещере Морока. Согласно этой теории, в сокровищнице пещеры находился постоянно пополняемый фонд достояний как исчезнувших, так и ныне здравствующих цивилизаций Галактики. Вопрос, каким образом этот фонд пополнялся, оставался невыясненным, зато вероятностные характеристики содержания фонда были скрупулезно просчитаны. Около сорока процентов легенд склонялось к тому, что основной фонда являются предметы искусства, около пятидесяти — достижения научно-технологического уровня, и около десяти — предметы роскоши из драгоценных металлов и минералов (последнее утверждение основывалось на легендах слаборазвитых цивилизаций, и отношение к нему было скептическим). Данные о том, когда появилась пещера Морока, были чрезвычайно туманными и относились к древнейшим временам чуть ли не возникновения Галактики, поэтому вопросы, кем и зачем пещера создана, отпадали сами собой. Относительно же того, кто мог получить право доступа в пещеру, имелись две равноценные версии. По одной версии право доступа в пещеру выдавалось архаичной автоматикой чисто произвольно по методу лотереи. По второй — мифический Морок, которого никто никогда не видел, сам разыскивал во Вселенной претендента и, ментально воздействуя на его сознание, заставлял лететь на Мэоримеш, а затем с помощью проводника приводил к пещере. По мнению некоторых исследователей, если под Мороком подразумевать Его Величество Случай, обе версии объединялись в одну, тем не менее среди черных экзоархеологов версии имели равнозначное хождение.