Теодор Старджон - Окажись все мужчины братьями, ты бы выдал сестру за одного из них

- На Лэте, - гнул свое Чарли Бэкс, - можно заниматься чем угодно. И с женщинами, и с мужчинами, и с несколькими людьми сразу - были бы деньги.

- Не сомневаюсь. Итак, на очередном отрезке вашего пути...

- А некоторых, - произнес Чарли зловещим шепотом, - привлекают уродства язвы или культи. И на Лэте есть люди, нарочно выращивающие уродов. Мутантов с чешуей вместо кожи, мальчиков с...

- Может, обойдемся без тошнотворных подробностей?

- Сейчас, сейчас. Один из неписаных, но непререкаемых законов на Лэте гласит: если кто-то платит за то, чтобы чем-то заняться, найдется другой, готовый заплатить за то, чтобы понаблюдать, как этот "кто-то" занимается этим "чем-то".

- Закончите вы когда-нибудь?! - на этот раз кричал уже не Бэкс.

- Вы миритесь с существованием Лэте. И потакаете происходящему там.

- Но я не утверждал, что одобряю его.

- Вы же с ней торгуете.

- Разумеется. Но это не значит, что мы...

- На третий день, вернее, третью ночь моего пребывания там, - Бэкс решил перевести беседу в новое русло, дабы не дать ей превратиться в "сказку про белого бычка", - я свернул с главной улицы в какой-то закоулок. Я понимал, что это неразумно, однако другого выхода не было: прямо перед моим носом завязалась драка со стрельбой. К тому же до ближайшего проспекта было рукой подать - он виднелся в конце переулка.

Дальше события развивались молниеносно. Откуда ни возьмись в переулке появились человек восемь - хотя за миг до этого он, не очень темный и довольно узкий, был совершенно пуст.

Меня схватили, подняли, бросили навзничь, и в лицо ударил луч фонарика.

- Черт побери, это не он, - раздался женский голос. А потом мужской скомандовал, чтобы мне дали встать.

Меня поставили на ноги. Женщина с фонариком в руке извинилась, причем довольно вежливо. Потом сказала, что они караулят там одного... Стоит ли, господин Архивариус, называть вещи своими именами?

- Если без этого нельзя обойтись...

- Тогда, пожалуй, не стоит. На любом звездолете, во всякой бригаде строителей или у фермеров - словом, там, где вместе работают или выпивают мужчины, - есть одно словечко-бомба, неминуемо приводящее к драке. Если тот, к кому оно относилось, не защитит свою честь кулаками, он в глазах остальных навсегда останется слюнтяем. Женщина произнесла его так же легко, как сказала бы "терранец" или "Лэтенянин". Потом добавила, что один такой находится в городе, и они собираются его прищучить. "Ну и что?" - буркнул я. Сдается мне, это единственная фраза, какую можно без опаски произнести по любому поводу. Тогда другая женщина, отметив, что я парень крепкий, спросила, не хочу ли помочь им в этом деле. Один из мужчин намекнул, что сначала неплохо было бы посоветоваться с шефом. Другой стал с ним спорить. Завязалась потасовка. Тогда вмешалась третья женщина - сняла туфлю, грязной подошвой надавала мужикам по щекам и пригрозила в следующий раз побить их каблуком. Та, у которой в руках был фонарик, рассмеялась и сказала, что Элен в роли укротительницы неподражаема. У нее был довольно забавный акцент. А еще она заявила, что для Элен вырвать глаз - раз плюнуть. Вдруг сама Элен воскликнула:

"Глядите, собачье говно!" - и попросила посветить. Оказалось, "кренделя" давно засохли. Один из мужчин вызвался обмочить их. Элен остановила его, сказав: "Я сама их нашла, сама и обмочу". И тут же занялась этим. Потом опять попросила посветить ей. Луч фонаря упал на ее лицо, и оказалось, она писаная красавица... Что-нибудь не так, сэр?

- Я просил рассказать, как вы установили контакт с Вексфельтом, - выдавил старик, задыхаясь от негодования.

- Так я и рассказываю! - воскликнул Чарли Бэкс. - Тут один из мужчин протиснулся вперед и стал разминать кренделя руками. Вдруг, словно повинуясь шестому чувству, женщина погасила фонарик.., и пропала вместе с остальными. Просто исчезла. Невесть откуда взявшаяся рука приперла меня к стене. Я не услышал ни звука - все как будто затаили дыхание. Только тогда в переулке показался вексфельтианин. Как они его учуяли - понятия не имею.

Рука, прижавшая меня к стене, принадлежала, как вскоре выяснилось, женщине с фонариком. Не поверив, что ее ладонь нарочно легла туда, куда.., гм.., легла, я взял ее в свою, но женщина отдернула руку и вернула на то же самое место. Потом я ощутил удар фонариком по бедру. Всксфельтианин направлялся к нам. Высокий, стройный, он был одет в светлое, что показалось мне проявлением не смелости, а бравады: мужчина ясно выделялся в сумраке переулка. Шагал он легко, стрелял глазами во все стороны, но нас не замечал.

Если бы то же самое случилось сейчас - после всего, что мне стало известно о Вексфельте и Лэте, - я бы действовал не задумываясь. Но поймите, тогда я еще ничего не знал. Меня просто разозлило, что они ввосьмером нападали на одного, - он задумчиво помолчал, потом добавил:

- А может, все дело в кофе. Одним словом, тогда я с бухты-барахты поступил так же, как сделал бы сейчас, но уже осознанно.

Вырвав фонарик у женщины, я в два прыжка преодолел метров десять и осветил то место, откуда убежал. Показались двое мужчин. Они распластались спиной к стене, готовые броситься на незнакомца. Красавица присела, опираясь оземь одной рукой, а второй собираясь запустить в незнакомца пригоршней собачьего дерьма. Испустив чисто звериный рык, она так и сделала, по промахнулась. Остальные, захваченные светом врасплох, еще сильнее вжались в стену. Я бросил через плечо:

- Осторожней, дружище. По-моему, тебя хотят встретить с почестями.

А он в ответ знаете что? Просто рассмеялся.

- Я задержу их, - сказал я тогда, - а ты сматывайся.

- Зачем? - удивился он, протискиваясь между мною и кирпичной стенкой. - Их всего восемь. - И смело шагнул им навстречу.

Я поднял что-то, подкатившееся к ногам. Оказалось, это обломок кирпича. Тут меня ударило в грудь - видимо, второй его половинкой, да так сильно, что я вскрикнул. Высокий буркнул, чтобы я погасил фонарик, а то стою как живая мишень. Я послушался и когда глаза привыкли к сумраку, заметил силуэт мужчины в дальнем конце переулка, за большим мусорным баком. Он держал нож с руку длиной; занес его для удара, когда мимо проходил высокий. Я запустил в мужика кирпичом и попал точно в темечко. Услышав, как тот грохнулся наземь, а нож со звоном покатился по мостовой, высокий даже не обернулся. Он миновал одного из распластавшихся на стене так, словно забыл о нем. Однако он ничего не забыл: схватил того за обе лодыжки, оторвал от стены и ударил им, словно цепом, по второму, притаившемуся рядом. Они проехались пузом по переулку, сбив с ног остальных членов шайки.

Незнакомец, уперев руки в бока, поглядел немного на кучу-малу, оглашавшую переулок ругательствами. Он даже не запыхался. Я стал рядом с ним. Нападавшие один за другим поднимались на ноги и ковыляли кто куда. Одна из женщин завопила что-то - наверно, ругательства; слова было не разобрать. Я навел на нее луч фонарика, и она тут же заткнулась.