Андрей Столяров - Поколение победителей

- Сделает, - сказал Кабан и неторопливо повернулся к Мальку. Сделаешь?

- А чего ж?

- Но чтоб все было на высоком идейно-политическом уровне.

Он пошевелил валиками голых бровей.

Малек снова кивнул и в третий раз облизал губы.

Боль была такая, что Вовчик не понимал, откуда она берется. День сейчас или ночь, и почему, если ночь, светит солнце. Или это не солнце, а какая-то синеватая фара? Он мигнул, и боль в затылке сразу же отдалась неожиданным всплеском.

- Вот этот, вроде, ещё шевелится, - сказал кто-то.

- А шевелится - вмажь ему, - посоветовал резкий, как будто несмазанный голос.

Последовал короткий сильный удар, за ним - второй. И затем - тоненько и плаксиво:

- Дяденька, дяденька, я больше не буду!..

- Слово народу даешь?

- Честное пионерское!

- Ладно, вали отсюда. Чтобы - в четыре секунды!..

Послышалось торопливое шарканье ног по асфальту. Краем глаза Вовчик заметил тень, движущуюся вдоль заборчика.

- Что-то ты, блин, добрый сегодня, - сказал резкий голос.

- Ничего, - благодушно сказал второй. - Пусть пока поживет...

- Хорошо, а с этим что будем делать?

- Так ведь договаривались, - сказал кто-то третий, напоминающий интонациями Малька.

- Договаривались-договаривались... О чем, блин, мы с тобой договаривались?

- Ну, об этом. Как видите, я свое задание выполнил.

Это, кажется, был и в самом деле Малек. Вовчик, хоть и с трудом, но различал его чуть колеблющуюся, водяную фигуру. Все вообще колебалось, будто сделано было из чего-то жидкого. Вечер, сообразил Вовчик, увидев прилепленную к бетону тусклую лампочку. Значит, это было не солнце и вовсе не фара машины. Он опять натужно мигнул, и по затылку вновь прокатилась волна тугой боли. Видимо, веки и то, что в затылке, были соединены тонкими ниточками. Тем не менее, последовательность событий начала понемногу всплывать у него в памяти. Вот они осторожно просочились на Энергетиков, и вот Кабан укрыл главные силы на пустыре. Вот вперед выступил Малек со своим отрядом, и вот он начал бомбить торговые павильоны у сквера. Вот появились суханы, и вот Малек отступил именно туда, куда договаривались. Вот суханы обрадовались, и вот они погнали необстрелянную молодежь к сарайчикам. Вот Кабан выпрямился и издал рык, похожий на рык голодного динозавра. Вот они вчетвером тоже выпрямились и ринулись на ошалевших суханов. И вот здесь произошло что-то, чего Вовчик так до конца и не понял. Кажется, сбоку от них внезапно возникли две или три крепких фигуры. Может быть, даже их было и несколько больше. Вовчик успел разглядеть лишь оскаленную, с твердыми скулами, почти звериную морду. И вот только он было нацелился врезать как следует по этой морде - впрочем, недоумевая уже, откуда, блин, на хрен, эта морда явилась, - как точно граната разорвалась у него под черепом; мир вдруг перевернулся и обрушился на него всей своей земной твердью... Как же это так, блин, елы-палы? Получается, блин, что это не они преподнесли суханам сюрприз. Получается, что суханы, блин, ждали их и заранее подготовились. Елы-палы, Малек, вот, блин, откуда потекли сведения...

Вовчик осторожно переместил взгляд налево. В поле зрения вдвинулась часть пустыря, ограниченная деревянным забором, темные кусты бурьяна, сваленные друг на друга бетонные блоки и как раз перед ними - группа хмырей, по-видимому, в спортивных костюмах. Все это - ещё колеблющееся, размытое, будто наползающими слезами. Один из хмырей тем временем разглагольствовал, жуя, как резинку, каждое слово:

- Выполнил ты, конечно, блин, выполнил, ничё не скажешь. А раз выполнил, то на хрена ты нам теперь, блин, нужен?

- Так я пошел, значит, - сразу же, с торопливой радостью в голосе сказал Малек.

- Стой! Ты куда?

- Ну, сам же сказал, что я вам больше не нужен.

- Вот потому-то, блин, и не следует тебя отпускать...

- Ладно, Дзюба, не пугай ребенка, - сказал благодушный голос.

- А чё такого?

- Хватит базарить, менты скоро приедут.

- Ну, эти менты, блин, пока ещё соберутся.

- Тс-с-с... Сухан!... - быстро и, кажется, испуганно шикнули на них обоих.

Вовчик увидел, как из-за угла заборчика неторопливо вышел высокий и, видимо, очень худой человек. Двигался он так, будто земля под ним немного проваливалась. Вот - повернулся, и стало видно, что лицо у него бледно-мучное. Чернота стояла в глазницах и вывороченных кверху круглых свиных ноздрях. Сухан медленно приблизился к группе хмырей и, будто робот, повернул туда-сюда голову:

- Где?

- Вот!.. Вот!.. Вот!.. - заторопились сразу несколько голосов.

Тогда Сухан неловко переступил с ноги на ногу, сильно сгорбился, став похожим на загогулину уличного фонаря, и вдруг резким движением раскинул ладони по обе стороны тела. Между ними, пошатываясь, как пьяный, неуверенно выпрямился Кабан. Его осветили фонариком, и стали видны такие же черные, залитые мраком глазницы.

Кабан пару раз с явным усилием опустил и поднял веки. Открылся земляной рот:

- Не пойму, я что - живой или мертвый?

- Мертвый-мертвый. Но так даже лучше, - неторопливо ответил Сухан. Мертвый, конечно. Живым ты уже никогда не будешь.

Он протянул руку и будто бы воткнул пальцы в грудь Кабану. Немного повозил ими, словно прилаживаясь внутри грудной клетки. Чуть присел, напрягаясь и далеко разведя локти, и вдруг выдернул что-то - мокрое, темное, слабо трепещущее на ладони. Посмотрел на него пару секунд, словно оценивая, и сжал пальцы так, что выдавилась сквозь них мерзкая жижа.

- Ну вот, кончено. Теперь мы с тобой будем друзьями.

- А-а-а!... - внезапно закричал Малек, стискивая лицо ладонями.

К нему кинулись, заламывая и прижимая к земле бьющееся в припадке тело.

- А-а-а!.. Пустите меня!.. Покойники!.. Стра-а-а-шно!..

Крик ударил в затылок и натянул ослабшие было нити. Боль, тут же снова плеснувшая в голову, стала невыносимой. Деться от неё было некуда. Вовчик закрыл глаза и провалился в пугающую темноту.

В больнице он провалялся целых три месяца. Причем, первые два, как ему потом объяснили, практически не приходя в сознание. Сам Вовчик сохранил об этом времени очень смутные воспоминания. Просто однажды он распахнул глаза и вдруг увидел перед собой какую-то незнакомую тесную комнату: бледно-желтые стены, белую дверь, сразу же вызвавшую у него чувство тревоги. Впрочем, картинка эта странно качнулась и растворилась в беспамятстве. А когда он через неопределенное время открыл глаза во второй раз, над ним склонилась симпатичная девка в медицинском халате. Она, вроде бы, улыбнулась и что-то сказала.

- Чего это, в принципе? - вяло поинтересовался Вовчик.

Правда, своего голоса он не услышал. А медсестра вновь шевельнула губами и сообщила, видимо, нечто, лишенное даже тени звука. После чего мягко заколебалась и тоже растворилась в пространстве. И лишь когда Вовчик - опять-таки через какое-то время - пришел в себя в третий раз, стало наконец ясно, что он находится в районной больнице, что у него, как сообщила сестра Вилена, сильное сотрясение мозга, что был кризис, который продолжался несколько дней, и что врачи уже не надеялись на благополучный исход.