Пол Андерсон - Сумеречный мир

— Колли, где находится помещение для арестованных? — спросил он.

— Вон там — в средней части корабля. Но их могли перевести в другое место.

— Будем надеяться, что они этого не сделали, — ответил Вэйн. — Доля риска есть, но тут уже ничего не поделаешь.

Он щелкнул переключателем, резонатор зажужжал и начал нагреваться.

Колли с ужасом подумал, что этот луч может уничтожить Луис. Отгоняя кошмарное видение, он затряс головой и конвульсивно взмахнул руками.

Оба сибирских корабля спустили трапы. Из воздушного шлюза флагманской ракеты вышли три человека в легких марсианских костюмах. Один из них нес базуку.

Резонатор начал светиться. В глубине кварцевой трубки разрасталось голубое сияние.

— Если мы не поспешим, они пробьют наш корпус, — сказал Колли.

— Я знаю, — ответил Вэйн и снова повернулся к радиопередатчику: — Белинский?

— Да?

— Сообщаю вам, что время кончилось. Вы готовы сдаться?

— Нет.

— Прощайте, полковник, — произнес он с ноткой сожаления. Капитан подошел к иллюминатору и со вздохом поднял резонатор.

— Когда-то я уже использовал его, — сказал он. — Отвратительное зрелище. Меня потом несколько лет мучили кошмары. Но что поделаешь…

Он повернул диск, фокусируя прибор, а затем нажал на пусковую кнопку.

Один из людей на трапе взлетел в воздух и превратился в огромный фонтан огня и дыма. Другой упал на песок — его шлем разлетелся в куски от взорвавшегося мозга. Третий попытался убежать. Маленькая фигурка походила на мотылька с опаленными крыльями. Ему почти удалось выбраться из пламени горевшего трапа, но Вэйн втоптал его в черное облако дыма.

Из-под стальных опор взметнулись струи огня. Сибиряки, решившись на взлет, прогревали двигатели. Вэйн сменил фокусировку и провел невидимым лучом по ближнему кораблю. Ракета развалилась на две части. В воздухе повисло облако пыли и замерзавшего пара. А дюзы по-прежнему изрыгали огонь, и их некому было заглушить.

Из приемника донесся разгневанный голос полковника:

— Вы просто мерзкие убийцы… О, как я ненавижу вас, мутантов! Напоминаю, у нас находятся ваши люди. И они умрут, если вы…

— Нет, умереть придется вам, — сказал Вэйн. — Нас слишком мало, чтобы брать вашу ракету на абордаж. Так вы согласны сдаться?

— Нет! — гордо ответил Белинский.

Вэйн направил резонатор на флагманский корабль и разрезал его чуть выше средней части. И снова наступила тишина. Марсианский ветер медленно сносил в сторону черный дым — дым, в который превратились люди.

Струя резака с шипением угасла, но стальная дверь раскалилась докрасна, и к ней было не притронуться. Быстро обмотав руку тряпками, Колли с разбегу навалился на массивное полотно. Дверь дрогнула и открылась.

— Луис, — прошептал он.

Ему хотелось броситься вперед и прижать девушку к груди, но руки безвольно повисли. Она стояла в объятиях О'Нила и с изумлением смотрела на его почерневший от гари шлем.

Колли тяжело вздохнул и устало произнес:

— Я рад, что вы живы, ребята.

В комнату вползал густой и едкий дым, который заполнял всю уцелевшую часть корабля. Ирландец надсадно закашлялся.

— О Боже! Скорее выводите нас отсюда, — прошипел он. — Меня сейчас стошнит. Ну, парни, вы их и разделали! Что это за штука, которую вы использовали?

— Не знаю и знать не хочу, — ответил Гэммони, поднимая с пола резак.

Они быстро влезли в скафандры и вышли наружу. Луис подошла к Колли и сжала его ладонь.

— Значит, ты все-таки дошел, — сказала она. — Это просто чудо.

— Да, наверное, — ответил он. — Но теперь уже все позади. Он неуклюже переминался с ноги на ногу. Солнечный свет отражался от шлема девушки, слепил глаза, и Колли все время отводил взгляд в сторону.

— Ты живая, вот и ладно. Сейчас это самое главное. О'Нил гордо осматривал останки вражеского лагеря.

— Жаль, что вам не удалось захватить их корабли. Один дым! Пустили такое богатство на ветер. При их горючем, запасах и оборудовании мы могли бы расширить нашу базу вдвое. Впрочем, и сейчас не все потеряно. Мы перевезем их барахло в наш лагерь, а остальное пусть подождет до следующей экспедиции.

Он вдруг нахмурил брови и повернулся к ним:

— А вы знаете, что они выслали штурмовую группу?

— Да. И их отряд теперь возвращается, — ответил Колли. — Но у сибиряков нет выбора. Мы устроим им засаду на холмах, в нескольких милях отсюда. Думаю, они сдадутся в плен. Я очень надеюсь на это… Не очень приятно, знаете ли, смотреть на гибель людей. Здесь остались в живых только двое парней, которые охраняли вашу камеру. Они заперлись в соседнем помещении… И один из них все время плачет.

Мы можем взять в плен и остальных, — продолжал он. — Но я не доверяю им. Нам лучше закрыть их внутри этого непригодного корабля. Тут хватит и еды и воздуха. Мы оставим им все, кроме инструментов, оружия и оборудования. Пусть они сидят и ждут, когда прилетят другие американские корабли.

О'Нил хмыкнул, и его исхудавшее меланхолическое лицо скривилось в усмешке.

— Когда наш Союз узнает о диверсии, на марсианский проект бросят все силы. И как сказал покойный полковник, одна колония в случае необходимости может удержать всю планету. Хотя я думаю, что после этих событий Сибирское ханство потеряет былую спесь. О Господи! Хоть раз все закончилось как надо!

— Нет, — возразила Луис. — Еще ничего не закончилось. Мы только начинаем наш путь! — Ее маленькая рука в перчатке скользнула в ладонь О'Нила, и она улыбнулась ему.

— Это только начало, — повторила Луис. Ирландец выглядел до глупого счастливым. Он повернулся к Колли и спросил:

— Ты не согласишься стать свидетелем на нашей свадьбе?

— На свадьбе?

Он ничего не понимал. Известие обрушилось на него, как удар молнии.

— Понимаешь… Когда нас заперли там и нам уже не на что было надеяться… В общем, она согласилась.

— На семьдесят седьмом предложении руки и сердца, — добавила она и засмеялась.

Девушка смотрела на О'Нила с нежностью и теплотой.

— Да? Я рад за вас, — удалось прошептать Колли. Ему пришлось откашляться пару раз. — Конечно, Том. Я буду вашим свидетелем. Мы устроим для вас настоящую свадьбу. И… и… пришлем свои поздравления.

Он пробормотал извинения, отвернулся и быстро ушел. Предстояло собрать оружие и подготовиться к засаде. Работы хватало. Ее всегда хватало. Но он больше не мог оставаться здесь… рядом с любимой, которая вдруг стала чужой. Ему хотелось побыть наедине и подумать о том, как жить дальше.