Василий Головачев - Рецидив

К счастью, инопланетянин не воспользовался секундной задержкой ответа и не держал в руке ножа. Он собирался первым же ударом парализовать противника и впоследствии добить. Но Максим не зря всю жизнь занимался закалкой тела и умел держать удар, образно говоря, не хуже наковальни, на которую обрушивается молот. Поэтому атака чужака результата не принесла, несмотря на невиданную скорость движений; двигался он гораздо быстрее любого человека и быстрее самого Максима.

Откуда-то издалека прилетел слабый женский голос:

— Макс, он птица…

Слова Ольги дошли до сознания не сразу. Палч успел ещё дважды обрушить на майора свои «когтистые» атаки, прежде чем Максим осознал услышанное и понял, что его умение находить на теле противника болевые точки не пригодится.

Во-первых, нервная система инопланетянина была организована иначе, и опыт прежних боёв послужить аналогом для контратак не мог: нервные узлы на теле Палча располагались не там, где у нормальных людей, несмотря на близкое к человеческому строение тела.

Во-вторых, он сражался не в обычной одежде, не способной, как бронежилет, защитить тело от ударов, а в комбинезоне, обтягивающем тело, как вторая кожа, и похожем на слой чешуи. Лишь после возгласа Ольги Максим подсознательно определил, что это за комбинезон — перья!

И в-третьих, попасть в Палча оказалось делом чрезвычайно трудным, потому что его реакция вдвое, а то и втрое превосходила человеческую! Максим лишь дважды задел его плечо и руку при ответном контрприёме, и, хотя он владел техникой «быстрого касания» и мог молниеносно отвести направленный на него ствол пистолета или выбить нож из руки противника, в данной ситуации его навыки оказались бесполезными. Противник двигался быстрее, реализуя ту самую «технику превосходства», которую практиковал сам Одинцов. Спасала лишь защита от ударов, наносящихся с нарастанием силы. Способность держать удары стала таким же рефлексом для Максима, как дыхание, и он мог терпеть их вплоть до «девятого вала» атаки, будучи уверенным, что тело само защитит себя, закованное в «железную рубашку» психофизической устойчивости.

И конечно же, очень помогло неожиданное предупреждение Ольги. Зная, что противник перед ним не обычный человек (он знал это и раньше, но не сопоставлял параметры), а человек-птица, он теперь мог не тратить силы впустую и драться «на ответе». Надо было срочно реализовывать другие способы защиты и атаки, которые могли бы снивелировать преимущество инопланетного спецназовца и дать шанс на победу.

«Девятый вал» он вспомнил не зря. Основой этого упражнения в психофизической подготовке воина было использование мыслеобраза нарастающих по скорости движений — «волн». Исполнитель был обязан постепенно увеличивать скорость атак (и защищаться от них при спарринге) по принципу «волнения на море». Несколько «волн» следуют не на очень высоких скоростях, но одна из них достигает предела скорости и особо эффективна, это и есть «девятый вал». Максим не раз демонстрировал это умение при выполнении спецзаданий и знал, каков его предел.

Но противник все движения проводил на пределе возможного, все его удары являлись «девятыми валами», и противостоять им было всё труднее и труднее.

Тогда Максим совсем перестал искать ответы на атаки инопланетянина и сосредоточился на защите, пытаясь блокировать удары или вовремя уходить от них. Одновременно он готовил один удар, тот самый «девятый вал», но «без мелких волн», отнимающих немало энергии.

Палч, видя отсутствие активности у противника, немедленно этим воспользовался, закрутив цепь лихих «петушиных» наскоков, и самоуверенность его в конце концов подвела. В какой-то момент он оказался в сфере поражения Максима, и тот ударил — в голову, из немыслимого положения, как бы и не видя и не целясь, изо всех сил, с выплеском энергии. И попал!

С тихим «чириканьем» противник взвился в воздух, пролетел метров пять и врезался спиной в груду камней между кустами. И хотя он почти тотчас же вскочил, выставляя вперёд скрюченные «руки-крылья», было видно, что он потрясён.

— Чулуква!

— Ага, щас, — прохрипел Максим, распалённо хватая ртом воздух, — возьми сначала! Иди сюда!

«Птицечеловек» прыгнул с места — на три метра сразу. Замер, пошёл мелкими шажками, снова прыгнул, исчезая из поля зрения.

Максим поймал его намерение, прочертил вокруг себя «поле» защитных движений, снова попал, на этот раз — встречно, локтем в кулак противника, заставив его издать приглушенный вскрик, но получил и сам, аж в голове зазвенело, а в ухе лопнул сосудик, плеснув зубчиком боли.

Затем что-то изменилось.

Вихрь ударов стих. «Птицечеловек» внезапно остановился на полупрыжке, сгорбился, опустил руки-крылья.

Максим принял это за обманный маневр, вознамерился обойти противника по спирали и увидел в трёх метрах от себя людей, которых вовсе не ожидал увидеть. Это были полковник Спицын и Жека Жарницкий, держащий в руке хурракан.

«Птицечеловек» по-прежнему не подавал признаков боевой активности, Максим непонимающе оглядел его, кинул взгляд на Жарницкого, на хурракан, и до него дошло.

— Ты… его…

— Да я чисто рефлекторно, командир, — проговорил Евгений сконфуженно. — Рука сама попросила, на автомате. Абсолютно не верил, что сработает.

Максим попытался сглотнуть, но рот пересох до ощущения корки песка. Он выпрямился, не сводя глаз с противника, вытянул руку к Брызгалову, смотрящему на него с удивлением, дважды сжал руку в кулак.

Капитан понял, снял с пояса флягу, рысцой подбежал к нему, отвинчивая колпачок.

— Командир, это было потрясно!

Максим сделал глоток, поперхнулся.

— Это же коньяк!

— Ну да.

— Воды!

К нему бросилась Ольга.

— Максим!

Подбежал Савелий, протягивая флягу.

— Вода, командир.

Он одной рукой прижал к себе девушку, второй взял флягу, опрокинул в рот.

Все смотрели, как он пьёт. Лишь Женя Жарницкий бдительно следил за осоловевшим «птицечеловеком», на которого импульс хурракана подействовал как оглушающий удар дубиной.

Максим напился, отдал флягу Таранухе.

— Спасибо.

— Да не за что. Ох и дал ты ему проср… — Лейтенант посмотрел на Ольгу, поправился: — …прокашляться!

— Он мне тоже, — с трудом выговорил Максим, остывая, продолжая прижимать к себе Ольгу. — Не боец — зверь бешеный!

— Птица, — тихо сказала Ольга.

— Ну, на птицу он похож мало, хотя предки его и в самом деле могли быть птицами. Он к вам не приставал, майор?

— Приставал.

— Что ж, этого следовало ожидать. Вас на минуту нельзя оставить одну.