Станислав Буркин - Фавн на берегу Томи
Помощь проекту
Фавн на берегу Томи читать книгу онлайн
Выбравшись на берег, он, не медля ни минуты, стал пробиваться вверх, чтобы вновь узреть мелькнувший перед падением город.
Ветер прогнал с ночного неба желтоватые сгустки мглы, луна пронизывала хвою, бледно освещая стволы и устилая гнилую листву сеточкой подвижных теней. Пологие заброшенные оборонительные рвы сгинувших татарских племен, поросшие колючими елками и ольшаником, пересекали учителю путь к городу. И вот словно распахнулись ворота, — многоглазой стеной открылся растянувший свои огоньки и косые столбики дымков город.
6
Словно измученное облавой животное, выбрался из леса мокрый запыхавшийся учитель. Миновав поле, он вошел в дремотнопокойный город. Окраинная улица встретила его неприветливой перекличкой собак, возмущенных появлением лесного чудища.
Добравшись до Жандармской улицы, Дмитрий Борисович прислонился к забору в подворотне. «Минутку подышу, не то сердце лопнет», — думал он, глотая ледяной воздух.
Тут он твердо решил не идти в избу Чикольского. Ибо враги наверняка знают о местонахождении его обычного пристанища. Сейчас нужно было скрыться гденибудь в другом месте. Но где? В гостиницу его не пустят. В полиции не поверят и даже арестуют до выяснения обстоятельств…
Все еще задыхаясь, Бакчаров криво перекрестился неверной рукой, оттолкнулся от забора и двинулся дальше, чтобы выбраться на Мухин бугор. А там — к сокровенному теремку старца. К нему уж никакая нечисть не сунется…
Тяжело дыша, пробирался он по Солдатской улице, бежал по темному городу, прячась от призрачного лунного света в тени домов и заборов. Там и тут чудились ему зловещие силуэты опричников. Сходя с ума от страха, Бакчаров пыхтел, то и дело оборачивался по сторонам и шарахался от всякой мнимой опасности.
Но тут послышался совсем рядом глухой стук бойких копыт, конь вырвался на перекресток перед Бакчаровым, и учитель, невольно присев, застыл под ярко освященной фонарем вывеской. В руках всадника было чтото вроде копья с крюком на конце. Откудато со второго этажа здания послышался отвлеченный женский смех, Бакчаров воспринял его как предвестника злого конца, закричал и махнул по переулку. По правой руке зияла арка с освещенной газом трактирной вывеской, Бакчаров влетел в мрачный двор и заметался, ища дверь. Из окон доносились мирные звуки фортепьяно. Тут наперерез ему как из земли выскочил мужик в тулупе, валенках и кожаном фартуке. Дворник расправил одну руку, преграждая путь учителю, а другой выхватил свисток и завелся булькающим режущим слух свистом. Минуя его объятия, Бакчаров рванулся по деревянному настилу вперед, вжал голову в плечи и, закрывая лицо руками, устремился на сплошное окно злачного заведения, где безмятежно играло кабацкое фортепьяно.
Громадным черным вороном с градом мелких стекольных осколков рухнул он на длинный, уставленный снедью стол, сметая гремящую жестяную посуду. Свист и музыка оборвались. Свалившись на пол в проход, Бакчаров ухватился за ближайший подол, тут же ктото взвыл и с силой ударил его кулаком в лицо. Едва опомнившись, учитель поднялся, вспрыгнул на лавку и, скача по столам, начал пробиваться под вопли и рев мужиков по тесному залу к низкой дверце у темной стойки.
За этой дверью он ожидал оказаться на кухне, но вместо этого выскочил из дома и очутился на дворике с поленницей под навесом, свинарником и гремящей от лая псарней. Тут беглец напоролся на старика в тулупе и бараньей шапке, задумчиво ковырявшего в носу посреди двора. Ошеломленный старик на мгновение застыл, вперившись в гостя, не вынимая загнанного в ноздрю пальца.
— Стой, кому говорят! — закричал старик, обхватил Бакчарова и стал выкручивать ему руку. — Куды это ты собрался, кадет? Ах, ты, дармоедина! Драпать удумал. Где ж ты так вымазался, подсвинок паршивый?
Бакчаров зарычал, извернулся и зверем со страшной силой цапнул стариковское запястье.
— Ой! Гадина! — завопил укушенный. Учитель не отпускал, а старик добавил визгливым голосом: — Ай, ваше благородие! — и выпустил из объятий извивающегося интеллигента.
За спиной Бакчарова гневно хлопнула дверь, и раздался оглушительный ружейный выстрел. Бросившись вдоль поленницы через двор, он влетел внутрь жаркого помещения и подпер дверь спиною. Едва переведя дыхание, Дмитрий Борисович обнаружил себя в небольшой влажной и низкой комнате, где в тусклом мигающем свете коптилки тесно сидели вокруг стола за картами совершенно голые мужики.
— Это что за черт? А где псарь? — спокойно спросил один из бородачей добрым басистым голосом. — И что там у вас, ядрена вошь, стряслось? Неужто мой Тайфун, сукин сын, опять собак подавил?..
— Сюды! Сюды! — донеслись с улицы отчаянные сиплые вопли старика. — Туды утек, стерва, руку оттяпал…
Тут же подпираемую Бакчаровым дверь сотряс тяжкий удар. Учителя бросило вперед, едва не растянувшись по полу, он ударился лбом в новую дверь. Скрывшись за нею, он словно бы в ад попал. В багровом полумраке в клубах невыносимо жаркого пара на него с визгом повалились мокрые голые женщины, хлеща его вениками и мочалками.
Бакчаров принялся отбиваться. Потом вскочил на склизкую двухэтажную лавку и высадил ковшом крохотное двухслойное оконце. Едва он хотел попытаться ужом скользнуть в пробитое отверстие, как его ухватил за руки и за ноги добрый десяток рук. Бакчарову подумалось, что его тащат, чтобы сварить в кипящем баке, но вместо этого, едва подавшись назад, яростно визжащие бабы сами выпихнули Бакчарова наружу. Теперь не ужом, а бревном учитель географии вылетел сквозь разбитое оконце и грузно рухнул в навозную кучу у банной стены.
Опомнившись, он скатился в огород и без оглядки поскакал прочь.
…Вывалившись на Ярлыковскую улицу, Бакчаров осторожно выглянул изза угла и увидел вдали танцующую во тьме перекрестка конницу. Он отшатнулся обратно и попятился под оградой.
Часть пустыря за Мухиным бугром он преодолел, пригибаясь в кустах, то и дело падая и ужом ползя на брюхе. У самого спуска он увидел косой столб дыма. Дым валил изпод обрыва, там, где у ручья ютилась в прибрежных зарослях крохотная избушка.
Словно камень упал с плеч учителя, он остановился и, тяжело дыша, встал в полный рост. Он почувствовал, как тянет его к земле намокшая шинель и как ломит от холода его изможденные члены. Мысль о заветном покое и теплой печи ворвалась в его голову. Теперь он спокойно, как живой человек, а не загнанный призрак, втягивал ночной воздух, пахнущий талым снегом и дымным уютом. Он последний раз глубоко вдохнул этот путаный родной воздух и пошел через кусты к краю заросшего оврага.