разные - Журнал ТЕХНИКА-МОЛОДЕЖИ. Сборник фантастики 2007

Зубастик заделал дыру в баллоне, уселся на песок и довольно ощерил блестящую, будто никелированную, пасть. Он словно ухмылялся и удовлетворённо разглядывал человека. Френк потянулся за бластером, медленно взял его и засунул в кобуру на поясе. Зубастик даже не пошевелился.

Эта планета на самом деле была безжизненной, словно рыжий бильярдный шар. Тварь была здесь только одна, и прилетела она вместе с чужим.

Никто никогда не видел ни одного чужого. Никто не знал, что они такое. Но раз они летали к другим звёздам, должны же были они иметь скафандры! Или не скафандры, а дружественные биологические организмы, способные защитить их на просторах Космоса.

Зубастик не хотел сожрать чужого, а всего лишь пытался оживить мёртвого хозяина. Когда увидел Френка в безвыходном положении, решил помочь. Видимо, он мог читать мысли. И не его вина, что он не сразу разобрался в перепуганном человеческом сознании и стал спасать Френка, как если бы тот был чужим.

С таким помощником здесь можно прожить не один год. Может быть, даже починить антенны связи. Вот только действительно ли Зубастик считал человека новым хозяином?

Это было легко проверить. Френк отдал мысленный приказ. Зубастик поднялся, неуверенно потоптался на углах мешка, а затем радостно завилял хвостом.

Каждое утро, уходя из квартиры, где жил вместе с другом, Тимоша мечтал встретить того, кто сможет другу помочь.

Друг не вставал, не говорил и не открывал плотно сомкнутых глаз. Массажное кресло было поставлено так, чтобы солнечный свет, проникая сквозь окна, хоть немного питал нездоровую, бледную кожу того, кто когда-то, выходя пробежаться вместе с Тимошей, мог без труда его обогнать.

В квартире всегда стоял запах больницы. К нему Тимоша привык. Без капельниц и уколов друг жить больше не мог. Он обитал в нереальном, призрачном мире, в котором не было места Тимоше, а может быть, и всему остальному, что когда-то ценил и любил.

По правде сказать, без Тимоши он теперь мог вполне обойтись. За его телом смотрели машины. Неутомимые доктора скрупулёзно, точно в нужное время, давали лекарство, вводили мышечный стимулятор, успокоительное или питательное вещество.

Тимоша ни разу не сумел первым заметить и дать сигнал, что с другом что-то не так. Хотя подолгу следил неотрывно за рефлекторным движением губ.

Такое уж было время. Машины делали всё за людей. Но в чувство людей они приводить не могли.

Тимоша не помнил (и не находил нужным знать никогда), на каком этаже они живут. Он всегда входил в лифт — крайний справа, чуть в стороне от широкой и скользкой зеркальной площадки, по которой Тимоша ходить не любил.

Лифт был меньше, скромнее других. Но он помнил Тимошу «в лицо». Достаточно было открыть глаза широко и постоять, не мигая, секунд пять, шесть или семь (Тимоше счёт всегда давался с трудом), и лифт узнавал, кто вошёл; не задавая вопросов, отвозил пассажира на нужный этаж — наверх или вниз.

Сложнее было в метро. Туда нужно было «прорваться». Автоматы на входе остались с тех времён, когда ещё в кассах продавались магнитные карты. Ну кто сейчас их будет носить!

Проще было чуть-чуть разбежаться и проскочить по проходу как раз перед тем, как створки захлопнутся, обиженно щёлкнут зубами и вернутся в дежурный засадный режим.

На платформе в ранний предобеденный час не было никого. Но со вчерашнего дня добавилось много новых, ещё не распознанных запахов.

В последнее время собаки начали осваивать подземный транспорт очень активно. Он ходил регулярнее, чем наземные автоматические автобусы. К тому же на земле был риск перепутать маршруты. Не все ещё хорошо умели читать.

Тимоша сел в поезд, который шёл в сторону старого города. Может быть, там повезёт?

Город был очень большой. В поисках тех, кто мог другу помочь, было мало только упорства. Требовалось ещё хоть немного удачи.

Удача — встретить в городе человека. Ведь люди давно перестали выходить из квартир.

Наверное, лучше всего было найти для хозяина самку. Это верный, проверенный стимул для тех, кто не видит смысла следить за собой. Но Тимоша не очень-то верил в сезонную, внезапно тебя ослеплявшую и проходившую быстро любовь.

Он проверил «надёжность» таких чувств на себе. И отказался на время от личной жизни совсем. Даже когда в самых удобных для свадеб и брачных разборок местах — в вагонах метро он встречал бесподобно красивых и ласковых длинноволосых созданий, он извинялся, просил подождать. Он очень спешит. Он должен вернуть себе друга. Вас, девочек, много. А друг… друг один.

Город стал обителью птиц, ну и, конечно, домашних животных, покинувших прежних хозяев, переселившихся ближе к местам общепита, где можно было сытно и вкусно поесть… Если, конечно, наладить контакт с одной из дежурных ворон.

Хотя попадались собаки, которые ради того, чтобы ночь провести на жёсткой подстилке у постели хозяина, каждый день из конца в конец проезжали весь город. Да ещё выбирали путь с пересадками, с вереницами эскалаторов, на которых в любой момент коготь может застрять в щели между ступенек.

Тимоша таких собак уважал. А ленивых, до безобразия толстых котов, потерявших вместе со звериным естественным обликом стыд, презирал. С удовольствием бы проучил, заставил бы вспомнить, что деревья в скверах и во дворах нужны для того, чтобы «усатым и полосатым» было где спасаться.

Но коты заключили с воронами договор. А значит, могли оставить собак без естественной пищи: без хрустящих прожаренных отбивных, без котлет по-киевски с косточкой, без бараньих рёбрышек и даже без шашлыков! Шашлыки — для собаки святое. Память о самых первых, «охотничьих», сделанных из натурального, а не белкового мяса, записана в генах собак.

Правда, нужно сказать, что впервые «как люди» научились обедать вороны. Когда одна из каркуш, утащившая где-то блестящую кредитную карту, додумалась вставить её в щель кассового аппарата, все прилавки в автоматическом ресторане открылись. Тогда товарки с окрестных деревьев и крыш слетелись на сказочный пир.

Вскоре воронам, научившимся вынимать кредитки из пропылившихся и ненужных теперь людям бумажников, пришлось «взять в долю» котов-рэкетиров. А те, негодуя, шипя и давясь лютой злобой, тоже вынуждены были поделиться. Теперь кот для собаки — тьфу ты, противно сказать — подельник, напарник, партнёр!

Тимоша не стал, как обычно, искать просторный большой ресторан с рядами застывших «по стойке смирно» столов. В старом городе таких попросту нет. Здесь улицы поуже, а в домах так мало квартир, что хозяева их разделялись по интересам клубным и цеховым.