Юлий Буркин - Бриллиантовый дождь

На этот раз он очень внимательно посмотрел мне в глаза. И вынул из внутреннего кармана какую-то пилюлю:

– Выпей-ка.

– Что это за гадость?

– Антидепрессант. Аб-абсолютно безвредный. Выпей две.

Я выпил. Но сказал:

– Депрессия здесь не при чем. Я просто поторопился. Понимаешь?!

– Понимаю, – кивнул Ворона. – Но отступать нам поздно. Та-та-такие люди приглашены. И не только люди. Давай-ка, пойдём в гостевую, ля-ля-ля… Ляжешь, по-поспишь…

Его «ля-ля-ля…» меня рассмешило, и я как-то сразу успокоился. Он отвел меня в небольшую комнатку с мягкой мебелью, погасил свет, я скинул ботинки, забрался на диван и позвал:

– Ворона!

Вообще-то в глаза мы его так никогда не называем, но мне хотелось затронуть какую-то самую, что ни на есть доверительную нотку.

– Да? – спросил он, обернувшись в дверном проеме.

– Ты классный, Ворона, – сказал я. – Разбудишь меня?

– Раз-раз-раз… – сказал он так, словно проверял микрофон. – Раз-раз… Раз-э-э-бужу. – И быстро вышел, закрыв за собой дверь.

Волнуется… А чего волнуется? Я немножко похихикал и уснул.

Но проснулся я сам. Где нахожусь, понял не сразу. Тишина и тьма кромешная. Сполз на пол, встал на ноги, почувствовал, что босой. Стал искать ботинки – встал на четвереньки… И тут распахнулась дверь, и в нее ворвались шум и свет. А так же мои друзя-однополчане – Чуч, Боб, Пила и Петруччио.

– Ага! – заорал Чуч. – Вот он! Уже в позе! Держи именинника!

А Петруччио направил на меня объектив встроенной в авторучку камеры, поясняя:

– За такой сюжет «Новости Мира Глазами Свиньи» на руках меня носить будут!

Я сразу все вспомнил и все осознал. И вспомнил, кстати, как всё сейчас будет хреново. Но теперь это меня почему-то совсем не беспокоило. Получать, так по заслугам. Я обулся, пожал им всем лапы, что-то каждому сказал и отправился в зал. Пьяным я себя не чувствовал, но состояние было какое-то не совсем естественное. Стеклянное.

Идти пришлось через вестибюль. Кого только тут не было. И робот Ева, и моллюск Нелли, и эльфийка Лёлька, оживленно болтающие с Кристиной, которая держала в руках клетку-домик с Муркой. Были и журналисты, и музыканты из дружественных групп, и парочка каких-то тёмных личностей в серых плащах, неотступно следующих за Вороной…

Машинально со всеми здороваясь, я, как можно скорее, просочился в пункт следования. Я все решил. Включил компьютер, вытащил альбом и на место своих треков «Something», «Because», «You Never Give Me Your Money» и «Golden Slumbers» поставил оригинальные – битловские. Пусть будет так. «Let It Be»[34], опять же. Не хочу я врать. Если не смог сделать эти песни так, как надо, то и хорошую мину при плохой игре делать не буду. Если кто-то примет такую компоновку за авторскую находку, я отговаривать не буду. Но после демонстрации я все равно всё честно расскажу. Вот так.

– Ну что, начинаем? – подошел ко мне Петруччио. – Готов? Я тут речь приготовил, ее сначала залепить или после?

– Потом, – сказал я сдержанно. – Если захочешь. Загоняй народ.

И народ повалил. Все расселись на скамьях. Свет померк. Я треснул по кнопке “Enter” и хотел, было, уйти, но раздался этот щемящий первый аккорд «Oh! Darling», и я остался. Я слышал это тысячу раз, но сейчас, из-за того, что я был не один, из-за того, что со мной вместе это слушали люди, в большинстве близкие мне и любимые мною, я вновь услышал эту песню, словно впервые. Я услышал ее их ушами. И забыл, что такой, какая она стала, сделал ее я. И, кстати, я сработал даже лучше, чем некогда мой ДУРдом, потому что я все-таки человек, в конце-то концов.

Видеоряд. Неплохо, но как-то неказисто. В качестве шоу зрители увидели двух человек – мужчину и женщину. Женщина танцевала, она была прекрасна и очень походила на Кристину. Мужчина (я?) пел ей – просил ее, приказывал и угрожал, осыпал ее цветами, падал перед ней на колени и, заливаясь слезами, ползал, целуя ее следы… Но она так ни разу и не обратила на него внимания. От горя бедняга окаменел, а потом рассыпался на кирпичики. И тогда только я понял, что это был не только я, но и мой несчастный ДУРдом.

… Песня закончилась, и зал разразился аплодисментами. Так. Я чувствовал, что лицо мое пылает. Теперь – «Come Together». “Enter!” Что я в ней изменил? Сделал еще жестче. Теперь она звучала ни как призыв, а как жесткий приказ, как ритмизированный зов дудочки крысолова.

Честно говоря, уже вторую песню подряд я слушал со странным ощущением, что она стала даже лучше, чем была каких-то пару часов назад. Неужели, будучи в невменяемом состоянии, я ухитрился внести в запись какие-то гениальные коррективы, о которых потом забыл? Ну, не было тут духовой секции, и не было басового поливокса, или что это там звучит?!

А на стереоэкране тем временем появились «Битлз». Древняя камера снимала их методом «нон-стоп» Они шагали по старому каменному городу, наверное, по Ливерпулю или по Лондону… Я вспомнил эти кадры, они из клипа на выпущенную посмертно песню Леннона «Free as a bird»[35]. Но умницы-Козлыблины сделали изображение объемным и добавили один штрих: все, кто встречался им в городе, бросали свои дела и шли за ними. И среди этих людей я узнавал всех тех, кто сидит сейчас в зале.

Следующий номер – «Something». “Enter!” Я весь внутренне сжался и даже закрыл глаза. Ну, вот и кончился мой триумф. Сперва все заслушаются, потому что это красиво, пусть не современно, но очень красиво, но потом кто-нибудь поймет, что это оригинальная битловская запись, что я ничегошеньки не сделал, и этот «кто-то» обязательно скажет: «А король-то голый»… И будет прав. Голее некуда.

Пока я все это думал, песня уже зазвучала… Я навострил уши… Что такое?! Это не оригинал! Но это и не тот неудачный трек, который я решил не обнародовать… Все звучит так ново, как я бы никогда не сумел придумать, хотя выполнено все как раз в том самом ключе, к которому я стремился. А голос – Харрисона. Конкретно его, без всяких наворотов. Да ну, что это, глюки у меня, что ли?!!

Я открыл глаза. Видеоряд был очень простым. На небольшом подсценке стояли «Битлз» в разноцветных, расшитых узорами халатах и играли «Something». Харрисон пел. Всё.

Песня закончилась. Аплодисменты были такими же, но словно бы чуть-чуть сдержаннее. Люди как будто испугались чего-то. А уж я-то перепугался однозначно и находился сейчас в полном оцепенении.

«Битлз» на подсценке переглянулись. Ринго встал из-за барабанов.

– Listen, Ringo – обернулся к нему Джон. – What whas this fucken shit your gave us, were did you take it?[36]

– Mal has brought, – пожал плечами тот. – He sad, it’s coolest grass in London. And asid, seemed, normal.[37]