Надежда Первухина - ЗАБОТЛИВАЯ ЖЕНСКАЯ РУКА

– Жалко, фонариков у нас нет, - посетовала Скалли. Но Молдер сказал торжествующе:

– Разве ты забыла, что старый знакомый моего отца, знаменитый нейрохирург с Плутона, вживил мне в мозг портативный прибор ночного видения? Так что не пропадем!

– А у меня глаза светятся,- заявил волк. - Ватт пятнадцать будет.

– Если я как следует почешу свои позолоченные бородавки, - смущенно сказал царевич Филимон, - то они тоже начнут светиться приятным золотистым светом. Но мне, право, неудобно чесаться при дамах…

– Ничего, царевич, - махнула рукой Димка. - Тут все свои.

Итак, всеми силами освещая себе путь, пленники храбро рассредоточились по подземелью. Оно было обширным и не слишком темным: где-то на высоте метров пятидесяти светилось крошечное окошечко.

– Скалли! - примерно через пять минут с начала осмотра восторженно воскликнул Молдер. - Не обманывает ли меня мой прибор ночного видения?

– А что такое?

– Взгляни, это скелет гигантской рептилии! Какие лапы! А этот позвоночник! О, эти гордые ученые из Британского музея отдали бы мне все свои дипломы лишь за одну берцовую кость этого дракона! Кстати, Скалли… А ведь это и есть дракон.

– Тогда я нам не завидую, - спокойно сказала Скалли.

– Почему?

– Если уж дракон не сумел отсюда выбраться, то мы и подавно…

– Не уверен. Скорее всего, это был дракон-охранник, который или сторожил здешних пленников, или… пожирал.

– Хм. Молдер, посвети-ка мне глазами.

– Я тебе что, прожектор? Не путай прибор ночного видения с карманным фонариком, Скалли!

– Ну и пожалуйста. Я на ощупь все пойму!

Скалли быстро и профессионально осмотрела скелет дракона, коснулась пальцем шейных позвонков:

– Вряд ли этот дракон был охранником. На костях следы глубоких царапин, предположительно нанесенных металлическим предметом. Похоже, здесь был ошейник, а в стене мы найдем остатки цепи. Он был прикован, и если кого и охранял, так только самого себя.

– Блестяще, Скалли.

– Спасибо, Молдер.

– Нет, ты не поняла. Я говорю, под его ребрами находится что-то блестящее. Вон, видишь!

– О, шит! Это бриллианты! Это золото, Мол-дер-р-р!

…Древние ребра дракона рассыпались в прах от суетливой возни специальных агентов.

– Молдер, это несметные сокровища! Мало того что они сами по себе стоят бешеных денег, так ведь это еще и раритет! Сокровища из параллельного мира! Снимай пиджак, Молдер, я же знаю, что он у тебя с тройной подкладкой для того, чтобы про носить в Бюро героин и пончики с сахарной пудрой. Унесем, сколько сможем!

– Скалли, а это не будет расцениваться как акт вандализма? Осквернение гробниц? Неуважение к истории?

– Чушь! Кто нас осудит за то, что мы немножко разорили параллельное пространство…

– Это да, но вот вопрос, как мы отсюда выберемся?

– Это детали, - отмахнулась Скалли, набивая Молдеров пиджак сокровищами. - Есть масса способов выбраться из темницы, когда ты нарыл в ней кучу бриллиантов и жаждешь немедленно приобщить их к своему банковскому счету!

– Ну-ну, - только и сказал Молдер. - Кстати, остальных мы проинформируем о нашей находке?

– Ты спятил? - только и ответила Скалли. - Надевай пиджак. И пойдем дальше.

– Ты думаешь, тут на каждом шагу лежит мертвый дракон на куче сокровищ? - съехидничал Молдер.

– Я думаю, что мы должны теперь найти выход из этого неуютного места, - парировала Скалли.

…Людмиле, сопровождаемой гоминидом Чарли и волком-богатырем, повезло куда меньше, чем американским федералам. Исследуя свой сектор подземелья, они то и дело натыкались на человеческие скелеты, покоящиеся на твердом песчанике в самых непринужденных позах.

– Волк, убавь яркость, - наконец взмолилась Димка. - Уже нету сил смотреть на эти мощи!

– Нет, не надо, умоляю вас! - тут же возопил Чарли. - Я боюсь темноты! А еще больше боюсь того, что наступлю на чей-нибудь череп, а потом мертвец будет являться мне в снах и укорять за это!

– Чарли, не выдумывай, - отрезала Димка. - Делать мертвецам больше нечего. Кстати, если мы не найдем отсюда какой-нибудь достойный выход, то сами скоро окажемся в положении этих мертвецов. Пищи и воды нам предусмотрительно не дали. Полагаю, что мы скоро загнемся.

– Кстати, о воде, - поводил носом волк. - Вы не чувствуете запаха сырости?

– Нет, - с надеждой сказала Димка, - а что?

Волк вздохнул:

– Вот и я не чувствую.

И тут Чарли пискнул:

– Ой, мама!

(Хотя откуда у реликтового гоминида может быть мама, непонятно. Он же вымерший вид.)

Из темноты прямо на опешивших Димку, волка и гоминида смотрела женщина.

Они долго не решались двинуться с места, а потом волк нервно хихикнул и вильнул хвостом:

– Вот я дурак, сразу не сообразил… Она же каменная! Чего мы испугались? Никакой органики!

Волк постарался включить свои глаза на полную мощность, и наши герои увидели прекрасную статую женщины, сидящей на каменном же троне. Лицо ее было величественно, мраморные глаза смотрели гордо, и облачена она была в платье, текущее множеством складок к ногам. В одной руке женщина держала шар. А в другой…

Другой руки просто не было.

– Вот это странно, - сказала Димка. - Может, ей отбили руку? Как Венере Милосской?

– На подножии трона какие-то знаки, - показал волк. - Рука, двойная волнистая линия, глаз, шар, тройная ломаная линия, рука, нога, птица, голова быка. Я это запомню на всякий случай. По-моему, инкуб силен в мертвых языках. Нарисую - он переведет. А теперь пошли отсюда. Мне не нравится, как она на нас смотрит.

– А как на вас прикажете смотреть?!

Димка впервые за всю историю брякнулась в обморок. Вообще, у нее были крепкие нервы: перемещение в пространстве, вид царевича Филимона, плен и подземелье она вынесла стойко. Но когда подала голос каменная однорукая баба, Димка не выдержала. Упав в обморок, она придавила волку Сергею хвост. Но тот этого не заметил. Он с ужасом таращился на статую во все свои янтарные глаза.

Только йети не потерял присутствия духа. Видимо, глубокое знакомство с творчеством Диккенса не прошло для него даром. Он по-джентльменски не показал неприятного удивления тому, что статуя заговорила. Наоборот.

Йети сделал самый галантный поклон и сказал:

– Я приношу искренние извинения, что вместе со своими друзьями нарушил покой столь прекрасной и величественной леди.

Статуя смутилась. Не будь она мраморная, наверное, нежный румянец залил бы ее щеки.

– Ой, да ладно! - растянула она в улыбке каменные губы. - Я просто отвыкла от приличного общества. Столько веков почти в полном одиночестве! Ваши покойные предшественники меня боялись и вовсе не стремились к общению. Это так ужасно, когда тебя считают чудовищем!