Когда листья станут золотыми - Кларинда

Дойдя до середины поляны, Темпест остановился.

— Пора. Ну, дату, пункт назначения, причины переезда помнишь?

Коля ответить не успел — послышался шум приближающегося летательного аппарата. Пассажирский флаер со свистом пронесся над липами и стал опускаться на поляну. Когда до земли оставалось еще метра полтора, из двери на лужайку соскочил парень со встрепанными темно-каштановыми волосами, в белой тенниске и черных очках.

— Господи! — закричала Алиса. — И этот человек еще меня технике безопасности учит!

— Конечно, — Пашка, по инерции сделав несколько быстрых шагов, остановился рядом с ними. — Учить же всегда легче, чем соблюдать самому. Успел, все-таки успел. А ты тоже хорош, — обратился он к Коле. — Сбежать хотел? Один?

Тот пожал плечами.

— Я не скрывался вроде.

— Тебя из больницы отпустили? — спросила Алиса.

— Я не знаю, отпустили б или нет, поэтому на всякий случай не спрашивал, — бодро ответил Павел. — Все-таки они там ужасные перестраховщики. — Он снова обернулся к Герасимову. — Ты это… прости за тогда и не думай, что я сейчас прилетел, ну, чтобы… не знаю даже, как сказать… чтобы проконтролировать. Я хотел попрощаться лично.

— Я понимаю, — кивнул Коля.

Оба пожали друг другу руки. Алиса тоже протянула ладонь.

— Покажи Радугу. А вдруг? И вдруг ты передумаешь?

Герасимов секунду медлил, затем спустил с плеча рюкзак и, с силой размахнувшись, запустил линзу вдаль. Крохотное стеклышко блеснуло на солнце — быстро, так быстро, что цвета было не разобрать, — и исчезло среди высокой травы.

— Зачем?

— Извини, но я правда не хочу знать. Ну, потом найдешь. А я не хочу никаких искушений.

— Мне показалось, искорка фиолетовым сверкнула, — начала Алиса, но Коля довольно резко перебил:

— А мне показалось, красным. Теперь пока, хватит мне душу распиливать.

Алиса ничего не сказала. Только взгляд у нее, наверное, изменился — потому что Коля отвел глаза.

— Прости. Но только что толку в лишних словах, все равно нужных не подобрать. Просто спасибо. И не беспокойся обо мне. Все будет хорошо.

Ричард дотронулся до цепочки на шее. Пашка вскинул руку в прощальном жесте.

— И я думаю, все будет хорошо! Ну, пока! Не поминай лихом!

Легкий клочок облака закрыл солнце. Тень скользнула по поляне. Затем выглянувшие солнечные лучи осветили лужайку у Института, где они теперь стояли втроем.

— Все будет хорошо, — тихо сказала Алиса, глядя на распрямляющуюся траву.

— Алис, — Пашка сжал ее руку в своей. — Я думаю, теперь он со всем справится.

— Я с самого начала так думала.

— А ты плачешь все-таки?

Алиса вытерла глаз рукой, отворачиваясь.

— Не выдумывай, соринка в глаз попала. Просто посмотри на это, — она вынула из кармана закладку и протянула Павлу.

— Что это? Какой-то стишок.

— Не какой-то — его. Он его написал еще до нашего полета. Вконец опустившийся человек не сочинил бы такого.

Павел пробежал стихотворение глазами.

— Да, вполне неплохо. Рич, послушай и ты. Я вслух.

— Каникулы и лето, — повторила Алиса. — Каникулы к концу подходят, а я про диплом не вспоминала. И браслет накрылся во время Прыжка.

Ричард глядел на дальнюю опушку поляны, где возле старых лип виднелась человеческая фигура в блестящей одежде.

— Все-таки деликатные люди эти роботы, — сказал он. — Пойдем, Алиса, я тебе новый браслет по параметрам подгоню, а Вертер инвентаризацию оформит. Только не торопитесь на Путиловский завод, пока Павлу не разрешат снять очки, а то устанет доказывать, что он не германский шпион.

— Диплом-то мой, — возразила Алиса.

— Твой, а только видно, что вы все равно вместе туда отправитесь. Вот я и предупреждаю — не торопитесь, впереди целый август.

— Не будем, — кивнул Пашка. — Впереди целая жизнь.

И снова был сентябрь.

За окном машины тянулись поля, покрытые пожухлой травой. Небо, светло-голубое в центре, окружали низкие слоистые облака. Серая дорога делила напополам однообразный пейзаж.

В автомобиле играло радио. Насколько обычна для средней полосы была картина за окном, настолько непритязателен был и музыкальный репертуар — большинство песенок было знакомо, заслушано и поневоле выучено наизусть.

Пассажир на заднем сиденье — молодой парень обычной внешности в спортивной куртке — дремал, прислонившись головой к дверце. Вдруг что-то его потревожило — сквозь сон пробивалась незнакомая стремительная мелодия, звучали слова, показавшиеся чужими и невозможными для навязшей в зубах попсы.

Пассажир поднял голову, прислушиваясь. Водитель одной рукой повернул баранку, а другой дотянулся до радио и щелкнул переключателем. Голос Виктора Чайки умолк. Зато несколько гнусавый тенор сообщил, что он сегодня вернется в неласковую Русь.

— Зря, — нарушил молчание пассажир.

— Чего?

— Зря переключил. Нормальная песня была.

Водитель, пожав