И. Штефан - Путь к звездам

Появление матери Матея, которая вошла, неся в руках поднос с закуской и бутылку старого вина, было встречено радостными возгласами.

За столом настроение друзей еще повысилось. Они шутили, смеялись, обменивались остротами.

Их веселье было прервано тонким коротким свистом, исходившим откуда-то из угла комнаты.

— Сигнал!

Это слово вылетело разом из уст присутствующих. На минуту воцарилась полная тишина, которая странно контрастировала с недавним шумом и весельем. Затем все бросились к ондографу — аппарату, который передавал и принимал на расстоянии письменные известия и образы.

На щите ондографа зажглась маленькая красная лампочка, и ряд мелодичных звуков возвестил вызов поста. В тот же момент па экране появилось следующее извещение:

“Коллективу Бутару,

Департамент научных исследований утвердил ваш план и необходимые для экспедиции фонды. Просим вас явиться за подробными инструкциями. Построение ракеты немедленно начнется на заводе “Автомат”. Пошлите туда вашего инженера-конструктора с планами”.

Теперь экран был снова пуст, как прежде. Послышались три коротких сигнала. Из прореза щита выпал белый листок с текстом переданной ондограммы. Бутару взял отношение и крепко зажал его в руке, как какую-то неоценимую драгоценность.

— Ну, что вы на это скажете, друзья Товарищ Добре, будете меня еще отчитывать и сердиться? Слышали, с завтрашнего дня, завтра, нет… сегодня же, с этого момента мы начинаем наши приготовления. Кто знает, может мы убедим и Джордже Скарлата ехать с нами. Думаю, что это нам удастся в конце концов. И это очень, очень важно для нас! Вы знаете Скарлата и знаете, какой это даровитый человек! Я уверен, что его страсть к науке перевесит проявляемое им недоверие. Его присутствие будет для нас залогом успеха нашей экспедиции.

Что касается космического корабля, — хотя он еще не построен, все же для нас он уже существует с этого момента.

Не так ли, друзья? Поэтому предлагаю вам, не откладывая, выбрать ему имя.

Я хотел бы назвать его “Дерзновенным”.

И Матей обвел взором лица товарищей.

— “Дерзновенный?” — Профессор Добре сделал серьезное лицо и поднес палец к виску, как будто обдумывая очень сложный вопрос. — Да, пожалуй!.. Это самое подходящее!

Всех охватило безудержное веселье. Будущие исследователи космоса были так счастливы, что даже появление Марии Бутару не могло положить конца шуму и смеху.

— Что с вами, дети? Что случилось? — спросила она, улыбаясь и переводя удивленный взгляд с одного на другого.

— Едем, мама, едем! — вскричал молодой астроном, показывая ей ондограмму.

Аурелиан Добре подошел к Матею Бутару и шепотом спросил его:

— Так значит, Матей, больше не существует никаких препятствий?

— Ни одного, товарищ Добре!

— Тогда, чего ж мы ждем? Не ты ли говорил, несколько минут тому назад, что нам нельзя терять ни одной минуты?

Прошло три недели со дня получения ондограммы. Приготовления к экспедиции были в полном разгаре. Инженеры Вирджил Чернат и Александру Продан работали каждый день на заводе “Автомат”, и новости, которые они приносили оттуда, были всегда радостью для всего коллектива экспедиции.

Стройка ракеты продвигалась вперед гораздо быстрее, чем это предполагалось вначале. Поэтому была ускорена и тренировка, через которую должны были пройти будущие астронавты. Цель этой тренировки была физическая их подготовка к условиям, в которых им придется жить во время путешествия и которые резко отличались от условий жизни на Земле.

Будущие покорители межастрального пространства собрались в это утро, как и всегда, на недавно основанном тренировочном пункте.

Перед началом упражнений доктор Сабина Турку принимала своих “пациентов” у себя в кабинете, оснащенном по последнему слову техники.

С виду женщине-врачу можно было дать лет двадцать пять. У нее были строгие, энергичные черты лица, на котором странно выделялись синие, сияющие добротой, глаза. Преждевременно поседевшие волосы были свернуты богатым узлом под белой, воздушной шапочкой.

“Кабинет” заключал в себе один единственный, огромный аппарат со множеством кнопок, колесиков, экранов и циферблатов.

Матей Бутару сел первым в кресло, стоявшее перед аппаратом, и положил обе руки на ручки. Проверив его позицию, женщина-врач нажала на одну из кнопок. Теперь ученый испытывал во всем теле самые разнообразные ощущения: в одном месте давление, в другом — мурашки, в третьем — легкие покалывания. Различные механизмы аппарата прикасались к его телу.

В то же время на индикаторе автоматически отмечались результаты: температура тела, частота пульса, минимальное и максимальное артериальное давление, гемограмма и т. д. Овальный экран желтого цвета передавал диаграмму сердечного биения, а другой такой же — рентгеноскопию различных внутренних уровней человеческого тела. Последним был включен катодический медосциллограф, регистрирующий изменения электрических потенциалов, сопровождающих процессы возбуждения в мышечной и нервной тканях различных органов.

Когда и другие участники экспедиции прошли через этот “медицинский комбайн”, женщина-врач внимательно просмотрела индивидуальную карточку каждого из них, на которой были автоматически зарегистрированы результаты осмотра, и собрала всех вокруг себя.

— Так и знайте, сегодняшняя наша программа немного перегружена и, возможно, что будет утомительна. Но мы не имеем права ничего отбросить. Как будущий врач экспедиции, я хочу покинуть эту планету в обществе здоровых, физически закаленных людей, способных бороться со всеми трудностями, ожидающими нас впереди. Пора начинать!

“Пациенты” последовали за врачом. Кроме Матея Бутару, Аурелиана Добре и радиотелеграфиста Андрея Прекупа, здесь были еще Аполодор Динкэ, на обязанности которого лежало во время экспедиции занятие лабораторными работами и приготовление еды, а также геолог Анна Григораш.

Женщина-врач открыла дверь радиотерапевтического кабинета.

— Мы начнем, как всегда, коротким сеансом аккомодации к эффектам различных излучений.

Все легли на короткие кровати, покрытые чем-то вроде клеенки из белой пластической массы. Сабина Турку нажала на кнопку. Из иррадиационных пластинок, укрепленных на потолке, полился голубовато-зеленый свет, сперва едва-едва заметный. Но постепенно этот странный свет становился все сильнее и сильнее, наполняя все помещение и придавая людям и предметам какой-то сверхестественный, фантастический вид.