Евгений Лукин - Аренда

А самое неприятное — тайное пребывание иностранных вооружённых сил на территории Российской Федерации… Точнее, на территории вашего дачного участка, Макар Аверьянович…

Макарку пошатнуло.

— А он тут при чём? — взорвалась Машка. — Территория, между прочим, сдана в аренду!

— Кому?

— Какая разница! Вот договор — ознакомьтесь!

— Спасибо, уже ознакомлен, — проворчал гость. — Наизусть его уже выучил, договор ваш…

— Тогда в чём дело? Обратитесь к посреднику… к этому, как его? К Волшеуху!..

— С Алексеем Алексеевичем Волшеухом в данный момент беседуют, — любезно сообщил полковник.

Как-то это прозвучало зловеще.

— Что-то я так и не понял, — вмешался я. — Кого мы похитили? Кто похищен? Этот ваш головорез?

Мне показалось, костистое лицо слегка дрогнуло.

— У этого головореза, как вы изволили выразиться, — процедил Водолага, — жена и двое детей…

— Сочувствую! — заверил я. — Но к нам-то какие претензии?

Мы что, властям противимся? Вот участок, вот дом — обыскивайте. Где мы кого прячем? Каких похищенных? Только ордер предъявите сначала!

— Так, — сказал полковник и встал. — Вижу, здесь у нас разговора не получится… Собирайтесь.

И где они в этом их шестом отделе таких обалдуев берут?

— Слышь, ты… — нежно произнесла Машка. Глаза её, устремлённые на Водолагу, влюблённо мерцали. — Тебе что нужно? С похищенным встретиться? Сейчас устроим…

Полковник сглотнул и оглянулся на куб.

— Ага… — ласково подтвердила она. — Там все обстоятельства и выясните…

— Угрожаете? — выдавил он.

— Конечно, — нагло ответила Машка. — А вы думали, я с вами церемониться буду?

Полковник подумал и сел.

— Говорите, что ни при чём, — с кривой усмешкой попрекнул он, — а сами вон угрожаете… Вы ж, по сути, признались сейчас!

— Это в чём же? — возмутился я. — Вас честно предупредили, что рискуете загреметь в куб… Вы ж договор наизусть знаете! А там есть пункт — о гарантии безопасности… Ну и вот!

— Может, протереть… посмотреть… — подал голос несчастный Макарка.

— Зачем? — не понял я.

— Ну… вдруг увидим там… этого… нашего… с двумя детьми…

Полковник моргнул. Впервые.

— Кого протереть? Куб?

— Ну да…

Надо полагать, когда мы с Макаркой пару часов назад убирали с верхней плоскости следы вороньего бесчинства, слежка за нами ещё не велась.

Под присмотром механического соглядатая, залетавшего с шелестом то справа, то слева, то сверху, мы приступили к протирке. На этот раз отношение наше к арендованному кубическому метру было не в пример более уважительным: вместо влажной половой тряпки использовали разорванную на полосы дырявую простыню, что раньше прикрывала полосатый матрас.

— Да уберите вы этого Карлсона! — не выдержала Машка.

— Не имею права, — последовал хмурый ответ. — И даже если бы имел… Не я ж им управляю!

Убрать, однако, пришлось: вороны вновь углядели беспилотник и атаковали его всем кагалом. Стало шумно и грязно. Полковник не выдержал, достал телефон и приказал отогнать летательный аппаратик куда-нибудь подальше.

Доведя поверхность куба до полной прозрачности, мы вчетвером присели вокруг него на корточки, но высмотреть кого-либо персонально не смогли бы даже с лупой — всё было не просто мелким, а именно микроскопическим. Мне, например, привиделось на миг мельтешение серебристых пылинок — возможно, воздушный бой. Привиделось — и кануло.

— Наших там много? — спросил я.

— А?.. — рассеянно отозвался полковник, протирая клочком простыни начинающую мутнеть боковую грань. Бурых пятен на ткани при этом почему-то не оставалось.

— Я говорю: наших там много?

— Да маловато… Подкрепления просят…

Я не поверил собственным ушам.

— Оттуда?! Каким образом?

— По радио… — полковник встал. Лицо его было угрюмо. — Рации-то у них с собой…

— А американцы?

— И американцы просят… Все просят…

— Что ж вы с ними, только сейчас связались? — тут же подсекла Водолагу чуткая на враньё Машка. — Раньше вы где были?

Полковник засопел.

— Раньше… — недовольно повторит он. — Раньше в голову никому не приходило!

— А теперь пришло?

— Теперь пришло!

В остолбенении я смотрел на стремительно мутнеющие грани и с трепетом осознавал потихоньку, что передо мной такое. Это кем же должны быть существа, способные свернуть пространство в компактную ловушку и настроить её на людскую агрессию? Впрочем… Почему обязательно существа? Почему не допустить, что пространство свернулось само, не выдержав нашего с вами сволочизма? Терпение природы, знаете ли, не бесконечно. Взять ту же Англию! Вынимали-вынимали уголь из недр земных, а потом в рукотворные эти полости дома начали проваливаться…

Да нет, глупость! Свернуться пространство, так и быть, поверю, свернётся, а вот эсэмэски рассылать… договор об аренде подписывать…

— Пылесос… — вымолвил я, зачарованно глядя на твердеющий куб.

— Что-что? — заинтересовался Водолага.

— Пылесос, — повторил я. — Весь сор, всю дрянь человеческую — туда… в кубик…

— Вы всё-таки выражения выбирайте! — скрипуче одёрнул он меня. — Люди, между прочим, жизнью рискуют. Родину защищают!

— Там? — не поверил я. — Какая ж там Родина?

— Российская!.. — Скрип перешёл в скрежет. — Это — кубический метр нашей с вами Родины! И если до вас это через голову не доходит…

— А американцы? — спросил я, оробев.

— Н-ну, американцы… — уклончиво начал он и вдруг замер. В щучьих глазах шевельнулась мысль. Выхватил сотик, отступил в сторонку.

— Товарищ генерал, — приглушённо и озабоченно рапортовал полковник Водолага. — Тут такое соображение возникло… — Он бросил на меня опасливый взгляд и отошёл ещё дальше.

Мы переглянулись.

— Во орлы! — искренне подивилась злоязыкая Машка. — Сейчас ведь взятку хапнут с Пентагона! За манёвры на чужой территории…

К общему нашему счастью, полковник её не услышал. Закончив телефонный разговор с начальством, вернулся осунувшийся (насколько это вообще было возможно при его чертах лица), вроде бы даже слегка одичалый.

— Надеюсь, вы сами понимаете, — бросил он, ни на кого не глядя, — что объект в частных руках оставаться не должен?

— А в чьих это он руках? Обращайтесь к арендаторам!

К нам-то чего?

— Я обращаюсь к владельцу участка.

— А что владелец? Он по договору даже контракт разорвать не может!

Тот, о ком шла речь, стоял в сторонке и понуро ждал решения своей участи.