Пал Молнар - Последний долгожитель (Сборник)

Поллин почувствовал сильнейшее головокружение. Не от виски, хотя напиток был выдержанный — запасы XX века. Слова Горда его ошеломили. Бутылки, стойка, зажженные светильники, кресла, столы — все заплясало у него перед глазами, когда он, соскочив с табурета, потащился к кабине видеофона. Ему необходимо было поговорить с Далмой, и как можно скорее. По счастыр, из памяти его карманного компьютера еще не стерт кодовый номер родителей Далмы. Зайдя в кабину, он тотчас разыскал этот код и нажал соответствующие клавиши. Пустой экран долгие минуты вибрировал перед глазами, потом появилась Далма; у нее было утомленное, заспанное лицо.

— Далма, родная моя!.. — воскликнул Поллин. Женщина устало провела рукой по глазам.

— Это ты, Поллин… Что тебе нужно?

— Далма, любимая, — ласково проговорил Поллин, — я брошу принимать регенератин и тоже состарюсь… — наклонившись вплотную к микрофону, он прокричал во весь голос: — вместе с тобой!

Женщина молчала, уставившись перед собой сонным взглядом.

— Ты слышишь меня, Далма?.. — воскликнул он.

— Теперь это уже не важно, Поллин, — тихо ответила Далма. — С меня хватит.

Поллин молчал, лицо его окаменело.

— Я всю себя отдала тебе, Поллин, — так же тихо продолжала женщина. — А взамен получила лишь жалкие крохи… ты всегда оставался чужим… С меня хватит, Поллин, я не желаю начинать все сначала. Прощай!

Отображение стало бледнее, отдалилось, экран опустел.

Поллин успел почувствовать только, как колени его подгибаются.

Когда он открыл глаза, то встретил взгляд Горда — холодный, изучающий. Затем и бывший приятель исчез из поля зрения.

Зато откуда-то из непомерной дали вдруг выплыли веселые ребячьи лица: давно забытые друзья детских игр улыбались ему; перед ним возникло доброе материнское лицо, мать смотрела на него пристально и озабоченно, как прежде; а вот девушка, которую он полюбил впервые в жизни, улыбнулась ему радостно и безмятежно, и оба они рассмеялись, звонко и от души, как смеются только в юности…

Вой сирены спугнул видения. Поллин приоткрыл глаза, и белый электрический свет ослепил его. Сильные руки с профессиональной сноровкой подхватили его под мышки, подняли, понесли.

И в эту минуту великий долгожитель почувствовал себя жестоко обманутым.

Ниже мы приводим отрывки из романа "Блеск и нищета кибернэросов".

Действие его происходит в конце XX века в некоей Новобургундии. Наука и техника достигли столь высокого уровня развития, что сделали возможным весьма необычное изобретение. Профессор Палевский создает робота, внешне не отличающегося от живого человека. Роботы-кибернэросы были сконструированы для того, чтобы изгнать из жизни человека тягостные муки, связанные с любовью, — ревность, измену, тоску. Но находчивые политиканы приспосабливают кибернэросов и для деловых целей, благо интеллектуальный багаж политического деятеля Новобургундии, включая самого президента, не превышает возможностей среднего кибернэроса. Не случайно живого президента принимают за его кибернэроса — разницы между ними нет.

Изобретение Палевского производит сенсацию. Оно с каждым днем завоевывает все больше сторонников, и отдельные голоса противников новшества, вроде журналиста Ги Дорнана, который пытается доказать, что любовь, даже со всеми ее муками, — это "самое прекрасное проявление человеческой сущности", тонут в общем хоре восторгов.

Торжественно и весело готовилась столица и вся Новобургундия к великому дню, когда профессор Палевскпй на приеме в Академии продемонстрирует представителям науки и печати первый экземпляр кибернэроса-мужчпны. Правда, о предполагаемой сенсации уже «пронюхала» — выражаясь профессиональным языком — газета "Le Midi". Ловкий репортеришка из этой газеты спросил у профессора Палевского, что он намерен делать с первым кибернэросоммужчиной.

— Как и в случае с киберпэросом-женщиной, преподнесенной президенту, я буду стремиться, чтобы киб попал в надежные руки, — уклончиво ответил профессор.

После столь наивно-дипломатической фразы от репортера не потребовалось большой сообразительности. Он тотчас обратился к обладательнице "надежных рук" — супруге президента республики с вопросом: как она поступит в случае, если профессор Палевский подарит ей плод своей творческой мысли?

На беседе случайно присутствовал сам президент, господин Маладруа, и, прежде чем его жена успела ответить, он пояснил:

— Мы обсудили возможный вариант. Моя жена придерживается мнения, что это эпохальное открытие представляет собой большую культурно-историческую ценность, и было бы несправедливо оставить его в частном пользовании. А потому она решила подарить кпбернэроса Национальному музею.

Супруга бросила на мужа испепеляющий взгляд, но, естественно, не могла противоречить президенту.

Таким образом, программа приема не являлась тайной. Президент Академии в краткой речи поздравит профессора Палевского, который затем в нескольких словах ознакомит собравшихся со своим изобретением и передаст его первой даме республики. Та поблагодарит ученого и после того, как с кибернэроса, словно с обычного памятника, соскользнет покрывало, передаст робота директору Национального музея. В конце церемонии профессор Палевский ответит на вопросы, если таковые возникнут.

Так была задумана официальная часть. При ее подготовке особое внимание обратили на то, чтобы не повторился скандал в Сорбонне, когда известный своей чудаковатостью профессор Палевский, демонстрируя первых кибернэросов-женщин и желая показать их в самом выгодном свете, устроил в храме науки стриптиз. Но прием в Академии должен был стать более эффектным зрелищем, чем пресловутая лекция в Сорбонне. Дипломатический корпус явился в полном составе, во фраках и смокингах, а дамы в вечерних туалетах, тем самым отдавая должное пионеру науки. Актовый зал Академии встречал гостей праздничными огнями, и, хотя вход был строго ограничен, допускались только избранные, тем не менее приглашенных набилось сверх меры. Особый интерес к предстоящему событию проявляли международная пресса, радио, телевидение и кинообъединения.

Благодаря тщательной подготовке все проходило по заранее продуманному плану. Президент республики, министры, члены дипломатического корпуса, светила науки — все с цилиндрами в руках, как на открытии художественной выставки, — обступили скрытого покрывалом кибернэроса. Рядом стоял президент Академии и произносил никому не нужное вступительное слово. За ним виднелись тесные ряды гостей чином поменьше, но тоже довольно высокого ранга — политические, общественные, научные деятели и корреспонденты. Вдруг раздались оглушительные аплодисменты, возгласы, вспышки юпитеров: к микрофону подошел профессор Палевский.