Джо Холдеман - Миры запредельные

Затея оказалась успешной. Во всяком случае, авторитет Джеффа прошел первую серьезную проверку. Ребята сначала ворчали, досадуя на то, что их друзья и сексуальные партнеры оказались разбросанными по разным домам, но быстро смирились. Тем более разделение вовсе не было таким уж жестким. Условные «дома» служили лишь местом для общих собраний, а так каждый продолжал жить где хотел и с кем хотел.

Кроме Джеффа, Стома и Теда на Острове нашлось всего четыре человека, умевших сносно читать и писать. Они стали учителями. Джефф поставил их вне созданной им структуры и освободил от повседневных обязанностей. Для домов были составлены индивидуальные расписания занятий. Тем, кто достиг школьного возраста, два часа в день отводилось на изучение основных школьных дисциплин. Пропуск занятий влек за собой дополнительные четыре часа общих работ. Уклонение от этих работ означало день отсидки в тюрьме у Стома, на одной воде.

Джефф довольно сносно разбирался в детской психологии, чтобы не обольщаться первоначальным всплеском всеобщего энтузиазма. К тому же ему никак не удавалось придумать, что же делать потом, после того, как потускнеет позолота первой новизны. Тед предложил пустить в оборот деньги. Тогда можно будет как-то вознаграждать тех, кто лучше успевает в школе: имея деньги, те смогут откупаться от общих работ. Джефф понимал, что Тед говорит дело, но колебался, поскольку с детства твердо усвоил: деньги изначально несут в себе зло. Ему не хотелось, едва начав строить новое общество, сознательно заносить в него семена будущей коррупции. Все же он пошел на это. Не кто иной, как он сам, уже подал детям дурной пример не торговли, но коммерции, променяв ничего не стоящий холодильник на поистине бесценную домашнюю живность. По мере того, как дети будут подрастать, здесь и на севере, у Мэри Сью, они будут все чаще вступать в контакт друг с другом и с остальным миром. Торговля лучше, чем война.

Джефф собрал вместе учителей и начальников домов, чтобы разъяснить им сложившуюся ситуацию и разработать систему денежных эквивалентов для учебных и рабочих часов. Всякому понятно: работа в поле должна цениться выше, чем присмотр за удочками. Затем, предвидя различные неприятности, Джефф подготовил некую систему контроля, чтобы у тех, кто в будущем посчитает себя несправедливо обиженными, была возможность принести свои горести на рассмотрение к Стому или к самому Джеффу.

На все эти дела ушло порядочно времени. Тед нарисовал две сотни кредитных билетов, на каждом из которых стояли подписи Джеффа и Стома, после чего они спрятали эти билеты в тюремной оружейной комнате. До лучших времен.

За шесть дней Джефф дал Острову школу, торговлю, ремесла, деньги, суды и банки.

В день седьмой он взял удочку и отправился на рыбалку.

Потом были два напряженных, но и великолепных года, когда прямо на наших глазах рос «Новый дом», корабль-мечта, корабль-надежда. Каждый месяц я ходила смотреть на него, поэтому моя зрительная память запечатлела неуклонную последовательную трансформацию. Вначале простой бублик Учудена, потом трубчатый каркас (издали это было похоже на паука, притаившегося в центре паутины) и, наконец, цилиндрическая скала километровой длины. На самом же деле процесс создания корабля не был непрерывным, свидетельством чему служили постоянные причитания моих мужей то по одному, то по другому поводу. Но я была чересчур занята своими проблемами, для того чтобы вникать в чужие.

Работа, по отбору десяти тысяч обитателей звездного корабля все еще была далека от завершения. Прежде всего, сам список постоянно менялся. Кто-то передумал лететь; другой сменил жену; третий просто умер в самый неподходящий момент... а кто-то, наоборот, страстно жег дал попасть в заветный список и плел интригу, оказывая давление на своих знакомых с тем, чтобы те через своих друзей надавили на меня. Вдобавок мне надо было постоянно следить, во что выливается ударная работа на десяти гипно-индукционных установках. К моменту старта мы должны были пропустить через этот конвейер не меньше четырехсот пар «индуктор-реципиент», причем создание копии-матрицы и ее наложение на реципиента являлось лишь одной из важных частей процесса переподготовки. Голая информация – это далеко не все. Не думаю, чтобы кто-нибудь смог чувствовать себя уютно, живя бок о бок с фанатичным дрессировщиком слонов, если мы позабудем притащить на борт корабля хоть одного слона.

Работа директора Департамента увеселений и досуга тоже оказалась довольно сложной, У нас имелся точный дубликат библиотеки Ново-Йорка, поэтому не предвиделось никаких затруднений с книгами, фильмами, театральными постановками и тому подобным. Но ведь существовала масса других вещей, нужных людям для полноценного отдыха. Я провела общий опрос и получила список разнообразных предметов на четверть миллиона позиций. Компьютер убрал повторы, после чего перечень позиций сократился до двух тысяч четырехсот тридцати шести. Теперь мне предстояло разобраться в этом перечне и оценить, что из него мы не можем взять в полет, что можем, а что просто обязаны. Почти две тысячи человек затребовали футбольные мячи и бутсы? Отлично. Без проблем. Но что прикажете делать с тремя скульпторами, работающими в голографической технике? Необходимое им оборудование весило не меньше огромного флаера. Все скрипачи, до единого, требовали, чтобы на звездный корабль отдали единственную на весь Ново-Йорк скрипку Страдивари. На что они рассчитывали, не знаю. По-моему, наши шансы заполучить эту скрипку равнялись нулю.

Меня и саму одолевали столь же сентиментальные чувства. С девяти лет я играла на кларнете, всегда на одном и том же инструменте. Последние несколько лет у меня почти не было времени практиковаться, и я изрядно подрастеряла навыки. Но это – дело поправимое.

Хуже было другое. То был не просто кларнет, а Маркхейм, изготовленный более столетия назад специально для исполнения джазовых композиций, единственный такой инструмент во всем Ново-Йорке. Перед войной я брала его с собой на Землю, а потом вернула назад, в целости и сохранности. И он не был моим; кроме меня им пользовались еще семь человек. Лишь двое из них попали в списки Янус-проекта.

Конечно, я могла присвоить его, власти хватало. И я испытывала сильнейшее желание именно так и поступить. Но на «Новом доме» будет еще девять тысяч девятьсот девяносто девять человек, мечтающих взять с собой дорогие им вещи, но не имеющих такой возможности.

В мои функции входило и умение предугадать, как со временем изменятся потребности обитателей «Нового дома». Чем дальше, тем население корабля будет в среднем, становиться старше. Меньше бейсбола. Больше шахмат. Надо было также предусмотреть замену инвентаря по мере его износа. Проще всего заменять такие вещи, как те же мундштуки для кларнета. Вырезал в любое время новый из куска пластмассы, и порядок (хотя пластмассовые мундштуки никогда не будут так хороши, как бамбуковые, которыми мне довелось пользоваться на Земле). Замена же множества других предметов потребует изобретательности. Нет ни натуральных красителей для акварельных красок, ни беличьего меха для кистей... И так далее, и тому подобное. Без конца и края.