О муравьях и динозаврах - Цысинь Лю

Д о к т о р И н (после продолжительной паузы): Теперь я понимаю, почему эволюция отменила включение наследственной памяти у людей. С тех пор как в нашем сознании развилось такое свойство, как эмоциональная чувствительность, неосведомленность о мире в момент рождения играет роль мягкой упаковки, защищающей нас от суровой действительности мира. Мы же сорвали с твоего младенца эту оболочку, и он оказался преждевременно открыт недоброжелательству стихий.

П л о д: Тетя Ин, что это за веревка, приделанная к моему животу?

Д о к т о р И н: Ты ведь уже задавал матери этот вопрос. Это твоя пуповина. До самого рождения ты получаешь через нее кислород и питательные вещества. Она обеспечивает твою жизнь.

Доктор Ин и молодая мать стояли рядом посреди кладбища; мать держала на руках младенца.

— Доктор Ин, вам уже удалось отыскать хоть что-нибудь из того, что вы исследуете?

— Ты имеешь в виду что-то из того, что помимо воспоминаний составляет сущность человека? — Доктор Ин медленно покачала головой. — Конечно нет. И очень сомневаюсь, что наука вообще способна это найти.

Только-только поднявшееся над горизонтом солнце проложило на земле длинные тени от надгробных памятников. Оборвавшиеся давно или недавно бесчисленные жизни снова озарились мягким оранжевым светом.

— «Где зарождение любви? В мозгу ли, в сердце ли, в крови?»^[19] — пробормотала доктор Ин.

— Что вы сказали? — Мать растерянно взглянула на нее.

— Это Шекспир когда-то написал, — доктор Ин протянула руки, и мать передала ей младенца.

Это был не тот ребенок, у которого пробудили наследственную память. Молодая мать вышла замуж за одного из ученых лаборатории, и это было их дитя.

Плод же, унаследовавший воспоминания матери, через несколько часов после того разговора разорвал свою пуповину. Ко времени, когда дежурный акушер понял, что случилось, нерожденный младенец был бесповоротно мертв. А потом все поражались тому, что в этих крошечных ручках хватило силы, чтобы совершить такое.

Сейчас две женщины стояли перед могилой самого младшего из всех самоубийц в истории человеческой расы.

Доктор Ин пытливо рассматривала младенца, которого держала в руках, как будто наблюдала за экспериментом. А дитя уделяло ей отнюдь не больше внимания, чем всему прочему, что попадало в поле его зрения. Малыш размахивал ручками и пытался ловить проплывавшие в воздухе пушинки цветущего тополя. Блестящие черные глаза взирали с радостным удивлением на мир, который был пышным цветком, огромной прекрасной игрушкой. Крохотный мальчик был совершенно не подготовлен к лежавшей перед ним длинной и трудной дороге жизни, а значит, был готов ко всему.

Две женщины неторопливо прошли по дорожке среди надгробий. У выхода с кладбища мать забрала ребенка у доктора Ин.

— Нам пора по своим делам, — сказала она. Ее глаза сияли тревогой и любовью.

圆, 17 февраля 2013

Синьян, столица царства Цинь, 227 г. до н. э.^[20]

Цзин Кэ медленно развернул на длинном низком столе шелковый свиток карты.

Сидевший по другую сторону стола Ин Чжэн, владыка царства Цинь, удовлетворенно вздохнул, глядя на появлявшиеся перед ним горы и реки, принадлежавшие врагу. Цзин Кэ представлял здесь царство Янь, готовое сдаться на милость победителя. Глядя на искусные изображения полей, дорог, городов и военных лагерей нетрудно было ощущать себя властелином всего этого. А реальная земля была столь необъятна, что перед ее громадностью он порой чувствовал себя бессильным.

Цзин Кэ развернул свиток до конца. Ярко блеснул острый кинжал. В этот миг в Большом зале все застыли и, казалось, даже воздух окаменел.

Все министры вана, стоявшие на приемах не ближе чем в тридцати чи^[21] от него, были безоружны. Вооруженная стража располагалась еще дальше — за ступенями, ведущими в зал. Все эти меры были рассчитаны на обеспечение безопасности вана, но сейчас лишь облегчили задачу убийцы.

Но владыка Чжэн сохранял спокойствие. На кинжал он взглянул лишь мельком и тут же обратил мрачный и острый взгляд на Цзин Кэ. Правитель царства Цинь был очень внимательным и осторожным человеком. Он сразу же заметил, что оружие обращено рукоятью к нему, а острием — к убийце.

Цзин Кэ поднял кинжал, и все, находившиеся в зале, ахнули. Кроме Чжэна — тот сдержал вздох облегчения. Онто сразу увидел, что посол держит кинжал пальцами за острие и подает ему вперед рукоятью.

— Ваше величество, прошу вас убить меня этим оружием, своей рукой. — Цзин Кэ низко поклонился, держа кинжал над головой. — Наследный принц Дань царства Янь приказал мне убить вас, когда вы окажете мне честь личного приема, и я не мог возразить своему господину. Но безмерное восхищение вами не позволяет мне выполнить это повеление.

Правитель Чжэн не шелохнулся.

— Ваше величество, вовсе не обязательно наносить сильный удар. Клинок вымазан ядом. Чтобы оборвать жизнь недостойного, вашему величеству будет достаточно сделать небольшой порез на его теле.

Чжэн сидел все в той же позе, лишь мановением руки остановил стражей, вбежавших в зал.

— Моему величеству вовсе незачем убивать вас, чтобы чувствовать себя в безопасности. Из ваших слов понятно, что у вас не душа убийцы.

Цзин Кэ молниеносным движением перехватил кинжал за рукоять. Острие оружия было направлено ему в грудь, как будто он намеревался покончить с собой.

— Вы ученый человек, — холодно продолжал Чжэн. — Ваша смерть будет пустой растратой полезного имущества. Я предпочел бы употребить ваши знания и умения на пользу моей армии. Если вы настоятельно желаете умереть, дозволяю осуществить это лишь после того, как вы сделаете для меня что-нибудь заслуживающее внимания. — Он пошевелил пальцами, разрешая Цзин Кэ удалиться. Несостоявшийся убийца из побежденного царства Янь аккуратно положил кинжал на стол и, продолжая кланяться, спиной вперед покинул Большой зал.

Владыка Чжэн поднялся и направился к другому выходу из Большого зала. Небо за окнами казалось нежным и хрупким, как сновидение, смутно запомнившееся с ночи.

— Цзин Кэ, — обратился он к убийце, который все еще продолжал пятиться по лестнице. — Часто ли луна появляется на небе днем?

Белый халат убийцы сверкал на солнце, как яркое пламя.

— Видеть на небе одновременно солнце и луну случается отнюдь не редко. Согласно лунному календарю, с четвертого по двенадцатый день каждого месяца луну можно видеть в дневном небе в разное время дня, если, конечно, погода позволяет.

Чжэн кивнул и чуть слышно пробормотал:

— О, не такое уж редкое зрелище.

Через два года владыка Чжэн призвал Цзин Кэ на аудиенцию.

Оказавшись у входа во дворец, он увидел, что вооруженные стражи выводят из Большого зала троих сановников с сорванными регалиями и выбритыми головами. Двое с окровавленными лицами шли между стражами, а третий был настолько перепуган, что не мог идти. Двое воинов тащили его под руки, а он продолжал стенать, умоляя владыку Чжэна сохранить ему жизнь. Цзин Кэ уловил несколько раз повторяющееся слово «лекарство». Судя по всему, этих троих ждала смертная казнь.

Чжэн был в превосходном настроении, как будто ничего не произошло. Указав на лестницу, по которой только что выволокли троих приговоренных, он сказал:

— Флот Сюй Фу так и не вернулся из Восточного моря. Кто-то должен был понести за это ответственность.

Цзин Кэ знал, что Сюй Фу, маг и гадатель, клялся, что способен добраться до лежащих в Восточном море островов, где находятся три магических горы, и привезти оттуда эликсир вечной жизни. Ван Чжэн снарядил для него огромный флот, погрузил на корабли три тысячи юношей и девушек и неисчислимые сокровища, которые предназначались в дар бессмертным, хранившим тайну вечной жизни. Три года назад флот отбыл в плавание, и с тех пор от него не было ни слуху ни духу.