Павел Шумилов - Давно забытая планета

— Как ты думаешь, эта одолела бы Свинтуса? — спросил Скар.

— Хоть двух Свинтусов сразу.

— Дракона сказала, что она совсем девчонкой командовала сотней воинов. А Хартахана говорила, что драконы не врут.

— Ты это к чему?

— Я думаю, зачем они на наши земли пришли.

След разбудил Храпа, сдал дежурство и хотел лечь. Но тут же вспомнил, что попону и одеяло отдал Птице. Посмотрел на хорцев. Те спали под общим одеялом. Одно место освободилось, но ложиться с ними не хотелось. Всхрапнул хромой лошак. Ночь выдалась холодная, ветренная.

— Не привыкать, — буркнул он себе под нос и улегся на землю. Сзади послышался шорох и Скар почувствовал на боку одеяло. К спине прижалась теплой грудью Птица.

— Ты чего? — спросил он шепотом.

— Замерзла. У тебя одеяло холодное. Сдвигайся на попону, я тут место пригрела.

След передвинулся. Уже начал засыпать, когда почувствовал на груди осторожную руку Птицы. Рука возилась с застежками куртки.

— Ты что? Давно у столба не стояла? — зашептал он

— А кто меня к столбу поставит? Ты?

— Скар.

— Скар мне больше не хозяин. Меня братишка освободил, — тихонько засмеялась Птица.

— Это мы у Скара спросим.

— Давай у Храпа спросим. Эй, братишка!

След напряг мускулы, нащупав на боку рукоятку ножа, приготовился вскочить, драться.

— Чего тебе? — откликнулся Храп.

— Курочке еще никто ошейник не одел?

— Шутишь? Спи.

След расслабился.

— Теперь я твоя — зашептала в ухо Птица. Рука уже справилась с курткой и опустилась ниже.

След хотел отбросить ее руку, но наткнулся ладонью прямо на горячую, мягкую грудь. На его руку сразу же легла ладонь Птицы, он почувствовал, как бьется ее сердце.

Почему бы и нет? — подумал он.

Утром он был противен сам себе. Лежал на спине и хмуро смотрел в начинающее светлеть небо. Хотелось плюнуть в собственное лицо. Скосил глаза на спящую рядом девушку, и безмятежная улыбка на ее лице разозлила еще больше. Словно почувствовав взгляд, Птица проснулась. Приподнялась на локте, заглянула ему в глаза. Счастливое выражение растаяло, сменилось растерянностью, потом болью. Девушка перевернулась на живот, и След почувствовал, как вздрагивает в плаче ее тело. Поднялся, пошел к ручью. Проходя мимо задремавшего на посту Короба, тихонько потряс за плечо. За спиной послышались торопливые шаги. Оглянулся.

— Не ходи за мной, — сказал Птице, когда та замерла в метре от него. Пошел дальше. Когда остановился, Птица опять была рядом. Развернулся и ударил ее открытой ладонью по лицу. Ни вскрика, ни стона. Только красная капелька из уголка рта. Пошел вперед. И опять торопливые шаги за спиной.

— Чего тебе надо?

— Скажи, что я сделала не так? Почему я никому не нужна? Ни тебе, ни Скару. Может, я уродлива? Почему Скар смотрел на меня как на слизняка в кровати? Я же не слизняк. Он сам меня привез. За что он хотел меня в бараки? Просто так в бараки не отправляют. Я думала, это из-за Хартаханы, но тебе я тоже противна. Почему? Почему так? Может, я могу исправиться? Только скажи, я буду стараться! Что я делаю не так? Может я толстая? Я похудею. Накажи меня, только скажи, чем я привинилась. Что мне делать, След, скажи…

Птица собиралась говорить спокойно, но последние слова потонули в бессвязных рыданиях. След хотел ее встряхнуть, взял за плечи, но девушка поняла движение по-своему, прижалась к его груди, орошая куртку слезами.

Ничего не оставалось, как погладить ее по волосам. Плач от этого только усилился.

— Какая же ты Птица? — спросил он. — Ты маленький звереныш, потерявший маму. Лесной зеленый ежик-желторотик, хвостик колечком.

Компьютер в очках будит меня. Спал меньше часа. Всю ночь разбирался в расстановке политических сил на Земле. Хотел заняться этим еще до высадки на Сэконд, но не успел. Кора как раз закончила построение модели современного общества. Насчет Сэконда Анна не права. Если б его не было, его стоило бы выдумать. Кризис зашел так далеко, что нужен аварийный клапан чтоб сбросить давление, не допустить взрыва. В общих чертах план готов. Простой, как валенок. Детали проработаем с Корой, Анной и Матфеем. Население Сэконда меньше двух процентов от Земного, но территории огромны. Здесь огромное поле деятельности для всех, неограниченные перспективы роста. Сейчас прогрессивисты тормозят проекты интеграции Сэконда, выдвигаемые нейтралами. Стабилисты, естественно, их поддерживают. Пройдет года три-четыре, прежде, чем стабилисты разберутся, что проводят не свою, а нашу политику.

Тихонько поднимаюсь, укрываю Ветку одеялом и на мягких лапах иду к шаттлу. Ветка все-таки проснулась. Тащится за мной с одеялом под мышкой, пошатываясь со сна и протирая глаза кулаками. За ней, переваливаясь, идет такой же сонный Бак. Он растолстел и обленился. Устраиваю засидку в кустах, откуда отлично виден люк шаттла. Ветка расстилает у меня под боком одеяло, сворачивается калачиком и тянет на себя мое крыло. Через минуту опять спит. Компьютер сообщает, что ребята и Ливия разбужены. Бужу Ветку. Люк приоткрывается, показывается голова Сэма. Потом и сам Сэм. Он прикрывается ладошкой и дрожит от холода. За ним показывается такой же дрожащий Дик. Его выталкивает наружу Ливия. Она держится с самообладанием закоренелой нудистки. Потягивается, выгнув спину, смотрит на землю и замечает, что ноги разные. Одна темная, загорелая, другая розовая, как попка младенца.

— Нет, вы только посмотрите! — возмущается она. Сэм и Дик, которые уже роются в кучках изрезанной одежды, оглядываются. — Мне что, так теперь и ходить с разными ногами?

— Ливи, это, кажется, твое. — Дик протягивает ей сапог скафандра. Ливия берет его за носок, и из голенища выпадают на землю белые кости. Девушка визжит, отскакивает на два метра и запускает сапогом в Дика. Тот уворачивается, и бросок попадает в Сэма. Сэм поднимает сапог, вытряхивает на землю непонятно как скрепленные кости стопы, внимательно рассматривает.

— Дик, ты посмотри, у нее шесть пальцев на ногах.

Дик с интересом наклоняется.

— И на самом деле! — Потом оглядывается через плечо и смотрит на ноги Ливии.

— Где шесть пальцев!? Где ты насчитал шесть?

— А там — пять, — Дик тычет в сторону Ливии пальцем и старательно игнорирует ее вопрос.

— Гляди, вот этого, наверно, было не видно, — объясняет Сэм. Ливия смотрит на свои ноги, шевелит пальцами.

— Какого не видно? Покажите!

Парни загораживают кости своими телами. Ливия пытается их раздвинуть, но Сэм убирает кости в сапог.