Грёзы третьей планеты - Коллектив авторов

Не знаю, сколько проходит времени, но мимики расступаются, выпуская шагоход точно с таким же вооружением. Может быть, однажды я узнаю секрет этого необычного народа. Хохочу, словно умалишённый, и вновь иду вперёд, с каждым шагом сокращая разрыв со своей судьбой.

Встречаемся ровно посередине и замираем на пару мгновений, чтобы мимик точно так же отключил поле. Затем я бью мечом по щиту противника. Не понимая принципа, он отшатывается, но от ответного удара успеваю прикрыться едва-едва. Звон мечей, скрип гигантских машин. Хотелось бы подраться подольше, воспроизвести побольше финтов, виденных только на экране, но мимик легко сможет меня превзойти, если позволю ему научиться фехтованию.

Этого на повестке дня нет.

Пользуясь неведением противника, бью щитом прямо в кокпит. Мимик отшатывается, но я успеваю довершить начатое мечом. Утратив равновесие, под стон металла шагоход валится на землю, а я отбрасываю бесполезный щит и вцепляюсь освободившейся клешнёй во вражеский кокпит.

Расчёт оказался верным – ни один удар не пробил корпус, зато ослабил замки. Как раз, чтобы я сумел выдрать крышку кабины с корнем, обнажая содержимое.

Мимик, как есть мимик. На вид не отличить от юнцов, которых я давеча разогнал по домам. Хлопает глазищами, да не отводит глазища от высоко занесённого меча. Жаль, он не видит моего лица перед решающим ударом. А ведь он обязательно войдёт в историю нашего маленького мирка!

С громким чавком меч входит в сырую землю на половину лезвия, и я разжимаю вторую клешню. Открываю собственный кокпит и отдаю честь оцепеневшему мимику. Развернув машину, ухожу прочь, оставляя поверженного героя копошиться в разбитом шагоходе. Целого и невредимого.

Мы про кое-что забыли. Но учиться да учить никогда не поздно, верно? Попытаться точно стоило.

– Батальон, говорит Красный-лидер. Возвращаемся домой, товарищи. Хватит с нас… всего этого.

Алиса брела по скалистому берегу, и её обида росла вместе с морскими волнами.

Она всегда думала, что у неё нормальная семья: двое пап, две мамы и она. Конечно, на Острове обычно в семьях отцов было больше, зато её мамы хорошо ладили. Дома никто никогда не ссорился.

Но нормальной свою семью считала только Алиса. Другие дети говорили, что их семья странная: Алиса – единственный ребёнок, один из отцов постоянно уходит гулять с несемейными девушками, а другой уделяет всё своё внимания только одной матери. Если так жить, то зачем вообще называть себя семьёй?

Алису и так задевало, что у неё нет ни чешуи на спине, ни перепонок между пальцами. Мама Агата говорила, что это не то, о чём стоит переживать. Папа Скай и папа Заг её тоже не понимали: оба водили Амфи – их семейный батискаф, поэтому им не нужно было быстро плавать или глубоко нырять. Но родителям-то никто не говорил в лицо, что их семья странная. А Алисе напоминали постоянно.

Мама Крис учила, что чужие толки надо игнорировать. Она была строже остальных родителей. Что в семье, что вне семьи маму Крис уважали. Все звали её «мадам». Даже Алиса звала, когда просила о чём-нибудь.

В этот раз уважительное обращение не помогло.

И теперь обида зло взирала на мир глазами Алисы.

Утром она попросила ещё одного отца. В других семьях их по четыре, а то и по пять. Но ей хватило бы и троих. Просто чтобы новый любил маму Крис и не пропадал ночами. Но невинная просьба разозлила мать настолько, что она не просто отказалась, а пообещала, что в их семье новых отцов не будет.

Никогда.

На Острове это слово редко использовали. И от того в устах мамы Крис оно оказалось страшнее, чем любое наказание.

Обиды стало слишком много, и глаза Алисы наполнились слезами. В голове всё крепче укоренялась мысль, что она не простит мать.

Никогда.

И соседских ребят не простит. А когда вырастет, заведёт свою собственную семью. И у неё будет столько мужей, что никому и не снилось. И чешуя будет, и перепонки. Просто ей надо… просто она должна что-то сделать прямо сейчас…

Взгляд девочки обратился к морю. Может, если она поныряет, то хотя бы научится дольше задерживать дыхание?

* * *

– Лёгочное дыхание угнетено до полного отсутствия. Судя по результатам, которые выдал анализатор, вследствие невыявленных эпигенетических факторов произошло перепрограммирование клеток костной, хрящевой и мышечной тканей, что привело к регрессу слуховых органов и нижней челюсти, а после – развитию новых органов дыхания.

– Что это значит?

Крис стояла напротив огромного аквариума, по которому беспокойно плавало существо, напоминающее человека. Доктор София отложила планшет в сторону и пояснила:

– Она отрастила жабры, мадам. Мне жаль, но это необратимое изменение. Быть может, если бы её нашли раньше…

Или не теряли вовсе. Или просьба дочери не стала последней каплей в чаше терпения матери. Или если бы тринадцать лет назад Кристиан больше думала головой, чем маткой…

К чему гадать, если прошлого не исправить?

– Она хоть понимает, что происходит?

Почему-то сейчас это было важнее всего. Лишь бы обитатель аквариума знал, что никто здесь не хочет причинить ему вреда.

– Можно попробовать установить контакт. У неё нетривиальная нервная система, и сейчас она мало в чём изменилась, – пожала плечами София. – Хотя часть, отвечавшая за дыхательные рефлексы, купирована…

Существо подплыло к прозрачной стенке. Движения были неуклюжие: оно пыталось использовать ноги как хвост, а ошибки компенсировало за счёт рук. На Крис посмотрело её изуродованное морем отражение. Существо попыталось моргнуть. У него не получилось: кожу век оттянули наросты, образовавшиеся вместо ушей. Кристиан с трудом перевела взгляд на провал, начинавшийся в том месте, где когда-то был аккуратный носик. Ещё ниже она смотреть не смогла – отвернулась.

– Как ей можно помочь?

– Отпустите её в море.

– Это недопустимо.

– Если строить модели по данным, которыми мы располагаем, то ей уже ничего не поможет, мадам…

– Но?

– Но анализатор оперирует информацией о жителях Острова – низших химерах. Здесь мало кто верит, что её отец был из местных.

– По-Вашему, чужие языки знают лучше меня, кем был её отец?

– Героем войны, мадам, я в курсе содержания ваших агиток, – кивнула София. – Солдат-мредмери, погибший в сражении за столицу Архипелага. Только красивая история не вернёт вашу дочь.

– А что её вернёт?