Игорь Негатин - Право остаться

– Ты чего так долго?

– Ну… – промычал он и замолчал. Несколько секунд Брэдли сопел, потом полез в карман за сигарой. Долго и очень старательно обрезал кончик, потом так же медленно прикуривал. Я не торопил. Куда нам торопиться? В этой «симфонии» мы свое отыграли. Почти отыграли. Наконец он прикурил и выпустил клуб дыма.

– Мне… – как всегда растягивая слова, начал он. – Мне предложили место шерифа.

– Что? – Мне показалось, что я ослышался. – Шерифа?!

– Конечно, по-русски это звучит немного иначе. – Марк прищурился, а затем старательно и очень медленно произнес название должности: – Stanofij pristav.

– Становой пристав?

– Да, именно так.

– Все верно, – кивнул я. – Шериф и есть. Где именно?

– На границе, между землями Брикстоуна и Форт-Росса.

– Этот пограничный городок? Погоди, как он называется?

– Verezchagino, – тщательно выговаривая название, произнес он.

– Верещагино? Сложное задание. Я слышал, там столько швали!

– Еще бы, – усмехнулся Марк. – Задание не из легких, но и платят прилично. Дом в городе, оплата всех служебных расходов, жалованье сорок пять рублей и премия за каждого арестованного.

– Сорок пять рублей в месяц?! – присвистнул я. – Ничего себе!

– Достойное жалованье для достойного человека, – важно ответил Брэдли. Судя по всему, он процитировал слова статского советника.

– Ты неисправимый хвастун, Брэдли.

– Дать бы тебе по шее, Талицкий, но ведь не поможет.

– Не поможет, – усмехнулся я и покачал головой. – Сорок пять рублей. Целое состояние. Здешние приставы получают не более пятнадцати.

– Кстати, о помощниках! Я могу набрать пять человек. Жалованье – двадцать рублей, не считая премий. Старший помощник будет получать тридцать рублей.

– Найдешь. За такие деньги от желающих отбоя не будет.

– Пойдешь?

– Куда? – изобразив удивление, спросил я.

– Не зли меня, Талицкий! Пойдешь старшим помощником, спрашиваю?

– Старший помощник шерифа Александр Талицкий! Звучит?

– Конечно, звучит! – подтвердил Брэдли. – Пойдешь?

– Нет, не пойду.

– Почему?

– Мне надоело гоняться за бандитами. Убивать тоже надоело.

– Чем займешься? – нахмурился Марк.

– Ростовский зовет на службу в департамент Казначейства.

– Алекс, ты полагаешь, что там будет меньше стрельбы и нервотрепки?

– Еще не решил. Поеду в Прошкину падь, схожу на охоту и просто отосплюсь.

– Вот так сразу и поедешь? Даже не пообедав?

– Обязательно пообедаю.

– Хм… – обиженно буркнул Марк. – И меня, значит, не приглашаешь?

– Даже не сомневался, что ты присоединишься, – парировал я. – Разве не так?

– Вот сукин сын…

– Да, сэр! – улыбнулся я. – Так ты как? Едешь?

– Пожалуй. Тем более что мистер Ростовский дал мне отпуск на два месяца, – Брэдли ткнул пальцем в небо и уточнил: – Для поправки здоровья и обустройства личных дел.

– Мне тоже. Два месяца на раздумья. Поехали, это будет хорошая охота! Два месяца!

– Как бы не так! Если и поеду, то не больше чем на две недели. Посмотрю, как там живет Михалыч и наши псы. Ты знаешь, я даже слегка соскучился по этим бездельникам!

– Что будет потом?

– Потом я буду занят, – важно заявил он.

– Это чем же? Будешь сидеть в гостинице Луки Фомича и трескать пельмени?

– Приму присягу, стану подданным Российской империи и женюсь.

– Женишься?!

– Талицкий, только попробуй отпустить какую-нибудь сальную шутку! – Он нахмурился и прицелился в меня пальцем.

– Даже не думал. И все-таки…

– На Марьяне. Марьяне Минаевне… – Он произнес это таким мечтательным голосом, что я не выдержал и улыбнулся. Этот старый бродяга все-таки неисправимый романтик!

– Рад за тебя, Марк Брэдли!

– Пошли обедать, Талицкий! Я голоден.

Нам пришлось немного задержаться с отъездом из Форт-Росса. Надо было дать показания для следственной группы, которая занималась расследованием преступной деятельности в Управе. Учитывая нашу деятельность, или – если вам так будет угодно – ремесло, нас долго терзали каверзными вопросами и беспочвенными подозрениями. Еще совсем немного – и почувствовал бы себя тем самым преступником, который спланировал ограбление золотого обоза. Что и говорить – трясли как грушу. Мы с Брэдли выли от этих бесконечных бесед и мечтали кого-нибудь пристрелить или зарезать. Желательно кого-нибудь из следователей, но подошли бы и судейские. Можно подумать, что это мы подделывали золотые рубли и старательские патенты… Пострелять нам не дали, а через две недели мы были свободны, как сова в полете.

В тот день меня разбудил стук в дверь. Усатый и очень важный почтальон, похожий на моржа, вытащил из сумки конверт и что-то недовольно буркнул, но я не расслышал. Подал ему какую-то мелочь и закрыл дверь. Аккуратный, округлый почерк. Обратный адрес – Брикстоун, отель «Нордгрэм», Дэвид Митчелл… Прочитал это имя, и стало пронзительно холодно. Положил конверт на стол, потянулся за кисетом и трубкой. Долго набивал ее табаком, но, так и не закончив, отложил в сторону. Передо мной на столе лежал ответ. Я знал. Чувствовал…

Через несколько дней мы покинули Форт-Росс и направились знакомой дорогой на северо-запад. Добрались до нашей долины и перед спуском, не сговариваясь, придержали лошадей. Фыркнула и недовольно тряхнула головой моя каурая, которая совсем не понимала этой глупой и ненужной остановки. Звякнул удилами вороной жеребец.

– Наше путешествие закончилось на другой земле, – хмыкнул Брэдли и покачал головой.

– Что ты имеешь в виду? – спросил я и тронул поводья.

– Лето уже.

Хороший день. Солнечный, безветренный, напоенный запахом сосновых лесов. Перед нашими глазами расстилалось озеро. Гладкое, как зеркало, в котором отражались зеленые сопки и безбрежно-голубое небо с редкими хлопьями облаков…

Андрей Челищев, застывший на пороге с миской в руках. Визжащие от радости псы, которые чуть не вусмерть зализали Марка Брэдли. Парни здесь не бездельничали! Рядом с нашим домом уже появилась баня, а на берегу стояла свежепостроенная лодка.

– Живой! – выдохнул Андрей.

– Не дождешься! Ты чего вытаращился, будто привидение увидел?

– Блин… Мы тебя похоронили уже!

– Вот оно как… Значит, жить буду долго и счастливо. Где Михалыч?

– Тут где-то, – засуетился он, – сейчас найду.

– Не надо, я сам.

Михалыча я нашел на берегу озера. Он был так увлечен работой, что даже не услышал моих криков. Подойдя поближе, я понял, что работа здесь ни при чем. Мой наставник выглядел не лучшим образом. В глазах плескалась такая тоска, что я стер с лица радостную ухмылку и спросил: