Андрей Бондаренко - Кошачий Мир

– Занятные дела, так его и растак, творятся во Вселенной, – кисло усмехнулась Наталья. – Параллельные Миры, понимаешь. Перпендикулярные. Ослабление соседей с помощью негативного воздействия на их Прошлое. Офигеть можно…. Одного не могу понять. Зачем и почему «теневики» (то бишь, будущие жители планеты Земля), так увлечённо занимаются историческими реконструкциями, прикидываясь то отвязанными пиратами, то странствующими бедуинами, то древними греками-римлянами, то романтичными ковбоями? Какие конечные цели здесь преследуются? Какой глубинный смысл заложен в эти неадекватные мероприятия?

– Никакого смысла, – извинительно улыбнулась Амальгама. – Ни малейшего…. Мы с тобой Птичка, если смотреть горькой правде в глаза, являемся прародительницами «цивилизации игроманов». Да-да, на Земле сорок третьего века все её жители, буквально-таки, помешались на играх. На всяких и на разных. Так сложилось. Войн нет. О хлебе насущном думать не надо, мол, обо всём позаботятся новейшие технологические линии, управляемые роботами-андроидами. Вот, наши потомки, чтобы окончательно не закиснуть от серой скуки, и играются – всегда, везде и во всё подряд. Ни одно важное дело не обходится без хорошо-спланированной и тщательно-продуманной игры. Образ жизни такой, сложившийся за энное количество веков спокойной и беззаботной жизни…

Издалека донеслись глухие отзвуки редких выстрелов.

– Что это такое? – забеспокоилась Натка. – Серьёзное боестолкновение?

– Не похоже, – поднимаясь на ноги, успокоила Амальгама. – Лениво стреляют, без азарта. Наверное, очередная группа мирранских роботов-андроидов, запрограммированных должным образом, решила атаковать. Собак-то при нашем караване нет, но от моих «теневых» спутников, скорее всего, псиной, всё же, попахивает. Вот, андроиды – время от времени – и досаждают…. Ладно, поеду, посмотрю – что там происходит. До встречи, отважные амазонки. И пусть великодушная госпожа Удача не обойдёт вас милостью своей…

Минула ещё одна мирранская неделя.

Минула – без происшествий? Почти. В том смысле, что только лишь с одним – не то, чтобы значимым, но позволившим бойцам отряда приобрести реальный боевой опыт, укрепить веру в свои силы и разжиться ещё двумя единицами огнестрельного оружия.

Дело было так.

Во второй половине дня, когда светло-сиреневое мирранское солнышко уверенно «кивнуло» в сторону горизонта, отряд подошёл к реке.

– Широкая, но достаточно мелкая, – определил навскидку Назаров. – Светлые камушки, лежащие на дне, просвечиваются – в наклонных солнечных лучах – по всему руслу, причём, до противоположного берега…. Мелкая – это хорошо. Разделись до пояса, сложили одежду и сапоги в рюкзаки, посадили наших усатых соратников на плечи, да и перебрались. А то, что широкая – плохо. В том плане, что непредсказуемые «теневики», обожающие всякие суда и лодочки, могут, неожиданно появившись вон из-за того крутого поворота, застукать нас на переправе…. Что, Птичка, думает по этому поводу твой каменный мишка?

– Он, похоже, не выдержав местных беспокойных реалий, впал в незапланированную депрессивную спячку, – пессимистично ухмыльнулась Натка. – Вёл себя – в последние дни – достаточно странно. То нагревался на ровном месте, то холодел до ледяного состояния, вновь нагревался, опять холодел. Видимо, слегка растерялся…. Сейчас? Комфортной комнатной температуры. Причём, со вчерашнего вечера…

Они уже заканчивали форсирование водной преграды, когда со стороны речного поворота послышалось азартное улюлюканье.

– Доигрались, – обернувшись, невозмутимо резюмировал Иван Палыч. – Это, Рыжий, ты сглазил, не иначе. Мол: – «Господа „теневики“ обожают кататься на лодочках…». А кто, спрашивается, будет смачно сплёвывать через левое плечо и усердно стучать по дереву? Вот, и дождались. Получите и распишитесь в получении…

По речной глади, в четырёх-пяти данах от места переправы отряда аномальщиков, уверенно неслась-скользила классическая индейская пирога – длинная, элегантная и хищная, в которой располагались два широкоплечих гуманоида и одна собака. Лица гумми были щедро разрисованы замысловатыми красно-чёрными узорами и оторочены пышными перьевыми головными уборами, а мордатый чёрно-коричневый пёс азартно гавкал и угрожающе рычал:

– Р-рыы! Гав! Гав-гав! Рыыы!

– Грозиться выдрать из груди наши сердца и сожрать их, – перевела «с собачьего» Аша.

– А ещё обещает многократно вступить в половые акты, – ехидно хмыкнув, дополнил Томас, – Не со всеми, конечно. А только с некоторыми молоденькими аристократками. Причём, сугубо в извращённой форме…

– Отставить! – буквально-таки взвыл Пашка. – Болтуны хреновы…. За мной! Живо! Быстрее!

Беглецы выбрались на пологую песчаную косу и, дружно отряхнувшись, припустили по едва заметной тропе прочь от речного берега.

– Стойте! – оказавшись в лесных зарослях, властно прокричала Аша, сидевшая на Наткином плече. – У них собака. Не уйти. Пойдёт по следу. Надо что-то придумать…

– Я уже придумала, – остановившись, заверила Наталья. – Спрыгивай, графиня. Временно, понятное дело, надо рюкзак снять с плеч…. Павлик, мне потребуется пластиковый контейнер с белковой смесью.

– Зачем? Что ты задумала?

– Ничего особенного. Диверсантская классика, не более того…. Ага, «грушная» аптечка. Практически – наше всё. Вот, коробочка с белым порошком. Называется – «Тузик».

– Хорошее названье, – одобрил Назаров. – Приманка? В том плане, чтобы задобрить собачку? Или же снотворное?

– Не угадал. Отрава. Причём, смертельная. Давай сюда контейнер. Э-э, крышку-то сними, у меня руки заняты. Спасибочки.

– Подбери с земли щепку, – посоветовала заботливая графиня Каспер. – И перемешивать удобно, и пальцы не испачкаешь…. Теперь пристрой контейнер прямо на тропе. А ещё разбросай – щепкой – кусочки рядышком. Отличный натюрморт получился. Сама бы ела. Если, понятное дело, была бы круглой дурой.

– Всё, синьорины. Пора. Ходу…

Они забрались на низенький холмик.

– Останавливаемся. Томас, спрыгивай, – снимая с левого плеча ружьё и пристраиваясь за округлым тёмно-коричневым валуном, велел Пашка. – Тропа просматривается просто великолепно. Отойдите, соратники, в сторону и не отсвечивайте. Например, прилягте на травку…

Примерно через полтора эрла со стороны речного русла долетело злобное гавканье. Долетело, затем преобразовалось в заинтересованное, потом прервалось, а вскоре вновь зазвучало, но уже в других тонах – насквозь обиженных, испуганных и возмущённых, постепенно перешедших в предсмертный хрип.