Евгений Войскунский - НФ: Альманах научной фантастики 35 (1991)

Олан присел, чтобы дотянуться до круглого обрезка без сердцевины и тонкого длинного прута, в расплющенных концах которого светились два отверстия. Он безошибочно чувствовал: это именно то, что нужно! Поудобнее ухватил свои находки и понес их к Опушке. Не хотелось попадаться на глаза жителям, а тем более Азиму, — лучше пробраться к дому сзади, со стороны Ручья.

С приближением к Деревне образ духовой Машины становился все ярче, и Олан заспешил. Он уже втянул ноздрями запах воды, когда услышал плеск.

На отмели стояла девушка и поливала себе плечи из черпака, Олан в замешательстве прирос к месту. Обряд не позволял смотреть на купающихся женщин. Олан, и не видя ее лица, чувствовал, что это Юола, как мог бы узнать любого другого жителя. Смотреть на нее было приятно.

Но вот, ощутив чье-то присутствие, девушка схватила одежду и убежала. А Олан все медлил на берегу с тем же сомнением, которое вызвали у него однажды, в разговоре с Хумом, размышления об Обряде. «Мужчине можно видеть обнаженного мужчину. Женщине — можно женщину. Но нельзя мужчине и женщине, потому… потому что они не совсем похожи…» Где-то совсем близко таилась разгадка очередного «почему».

Даже когда Олан вернулся в хижину и вновь перед глазами была духовая Машина, тоскливый привкус непонимания не покидал его. В Голове проносились обрывочные видения — свадебный Ритуал, пара гнурий в лесу, Юола… Олан вышел на улицу и лишь по дороге сообразил, что идет к Гномину.

Самка тхеопама как раз несла яйца. Гномин, польщенный визитом Олана, отложил было совок для яиц и молча ждал, что скажет гость, как предписывала пристойность в общении со старшими. Олан жестом попросил его продолжать работу. Он колебался, как задать свой вопрос.

— У твоей жены будет ребенок, — начал он наконец. Гномин радостно кивнул.

— А ты хорошо помнишь день свадьбы?

— Конечно, мы шли и останавливались у домов, а Поридам тру…

— Нет, потом, в Храме?

Только уважение к мудрости Олана побудило Гномина на дальнейший рассказ: все, связанное с Храмом, не обсуждалось.

— Учитель велел нам снять покрывала… и было очень светло, — зашептал он. — А Учитель велел смотреть ему в глаза и говорил что-то… А потом я перестал видеть… Ну а после оказалось, что уже вечер, и мы пришли домой… Я был очень голодный и усталый.

Больше он не помнил ничего. Олан вежливо поблагодарил.

Он сидел перед духовой Машиной, и постепенно ее образ вытеснял неразрешимые «почему». Руки вертели принесенный стержень, прикладывали так и эдак и, найдя верное положение, начали аккуратно сцеплять его с отдельно торчавшими до того рычагами. Вторая деталь оказалась чуть великовата, и пришлось немало повозиться, пока все уладилось. И наконец настал момент, когда, откинувшись назад и осмотрев получившееся, Олан почувствовал, что опыт, который он задумал, теперь удастся.

Он подвинул Машину ближе к очагу, так, чтобы часть ее, похожая на пустой плод Тхе, зависла над огнем. Не в силах сидеть спокойно, пока вода нагреется, он нервно почесывал колени.

Машина была неподвижна. От ожидания у Олана зачесалось все тело. Он же видел, как она должна работать!

И вдруг стронулось: Машина заворочала рычагами, как ворочает лапами подкрадывающийся крокодил. Потом раздался щелчок, вырвался со свистом клуб пара — рычаги двинулись в противоположную сторону — уже быстрее. Еще один клуб пара. Машина лязгнула и, набирая скорость, замотала отсвечивающими в бликах пламени лапами. Восторг наполнил ум и тело Олана. Он приплясывал на месте, и только когда Машина чересчур загрохотала, оттащил ее от очага, боясь привлечь раньше времени внимание соседей.

Олан был уверен в Машине. И все же случившееся потрясло его. Он смотрел на Машину по-новому. Она отличалась от всего, что было привычным. Трава, тхеопамы, рыбы — все это существовало помимо Олана. А Машина не существовала, ее сделал Олан. Конечно, он, как и все, вытесывал рубила и топоры, мог построить хижину и сшить одежду. Но Олан чувствовал резкую разницу между всем этим и Машиной.

Он вспомнил, что с утра ничего не ел, и закатил поближе к огню пару яиц. Родилась четкая мысль: Машина отличалась от всего остального мира так же, как отличалось находящееся на Поляне, которое, значит, тоже могло некогда быть Машиной, созданной кем-то.

Надо спросить Учителя. Сейчас, во время обеда, Азим скорее всего в Храме.

Азим вышел на ступени, приготовился слушать. И тут со всех ног прибежал Поридам.

— Там мертвый человек… весь… весь… лежит!

Учитель помрачнел.

— Кто?

— Это не наш человек… весь… весь в шерсти!

Азим вскинул руки к вискам.

— Веди! Олан, ты со мной.

За каменистыми Пригорками Поридам свернул к Болоту и повел их по тропинке, которой ходили жители на ловлю крокодилов. Но сезон был еще далеко, и тропинка заросла травой.

Миновав два крокодильих брода, Поридам остановился. Впереди среди зелени выделялось невиданных цветов пятно. Азим быстрым шагом направился к нему. Под яркими полосами Олан уловил очертания человеческой фигуры. Человек лежал на животе. Вся кожа, кроме головы и пальцев, была покрыта густой шерстью, словно у луговой змеи ум. От этого зрелища Олан перестал чувствовать свое тело, остались только мокрые ладони и глаза.

Азим снял с запястья мертвеца маленький блестящий предмет и приказал Олану приблизиться. Тот увидел в лице Учителя глубокое страдание.

— Бери! — указал Азим на ноги.

Поборов ужас, Олан ухватился за лодыжки. Азим поднял труп спереди. Они стали спускаться, пока не достигли края трясины — Олан не решался думать о том, что собирается делать Азим.

— Бросаем! — сказал Азим глухо.

Они размахнулись, и подернутая мхом топь приняла тело. Какое-то мгновение оно лежало плашмя, а потом ноги провалились вниз, и труп начал подниматься, будто пытаясь встать. Тело быстро тонуло, и в последний момент Олану почудилось, что мертвец напоминает кого-то.

Трясина сомкнулась, Олан перевел глаза на Азима и понял:

тот же длинный подбородок и странно высокий лоб!

Азим резко отвернулся и тронулся вверх к окаменевшему серому Поридаму.

— Поридам! Олан!

У Азима стало неподвижное и все время меняющееся, как во время Ритуала, лицо.

— Здесь не было никакого мертвого человека! Поридам?

— Но… он тут лежал…

— Здесь никого нет!

— Нет… — эхом отозвался Поридам.

— Ты видел что-нибудь, Олан?

— Нет, — сказал Олан. — Я не видел.

Наблюдать за работой электронного графопостроителя было довольно скучно. «Счет варианта 567» — появлялась на экране терминала очередная реплика Большого компьютера Центра. «Процессорное время…» — и начиналось перемигивание таймера. «Закончен вариант 567» — раздавалось попискивание — это лазерный карандаш рисовал на изопластине полученный результат. Затем графопостроитель скидывал пластину, ставил чистую, и начиналось снова: «Счет варианта 568…»