Василий Головачев - Дети Вечности

– Порядок. Идемте, у нас уже не осталось времени.

И в этот момент в проеме двери показалась Анастасия.

В комнате повисла удивительная тишина: трое визитеров давно обалдели от удивления и сидели тихо, а чужанин и серый призрак вдруг перестали излучать в пси-диапазоне (они разговаривали друг с другом, и очень интенсивно), замолчали.

– Уходишь? – тихо и спокойно спросила Настя.

– Да, – сказал Грехов с интонацией Железовского, оглянулся на всех, никого не выделяя. – Хотя кто знает, может быть, мы еще вернемся. Ведь истинный путь – всегда возвращение. Подождите минуту.

Они вышли.

Ратибор почувствовал звон в ушах, словно от пощечины, ноги стали ватными, воздух почему-то застрял в легких, а сердце перестало работать, превратившись в камень. Но длилось это недолго, воля вернула голове рассудок и телу жизнь, а ждать Ратибор уже научился.

Грехов отсутствовал ровно минуту, махнул рукой из коридора.

– Вперед, дети Вечности. Прощай, Берестов. Не хочешь с нами?

– Нет, – ответил Ратибор.

Чужанин, не поворачиваясь, затопал в коридор, скрылся за дверью рядом с метро, у него был свой канал транспортирования. Серый призрак подмигнул Берестову, потрепал его по плечу, бесшумно вышел и исчез, у него тоже был свой способ передвижения в пространстве. Грехов вошел в камеру метро, и дом опустел. И душа у Ратибора рванулась вслед за проконсулом… и вернулась обратно, потому что из кухни вышла задумчивая и грустная Анастасия.

– Ты?! – спросил Ратибор, глупея. – А он?

Настя подошла к нему вплотную, все видя и понимая, внимательно оглядела лицо, погладила по щеке, взяла за руку.

– Он уже не вернется, мастер. Поэты давно предусмотрели такие ситуации:

Ратибор начал потихоньку соображать.

– Значит, ты остаешься?

И Настя не выдержала:

– Господи, какой ты тупица!

Трое «засадников» в немом изумлении смотрели из гостиной, как удивительной красоты девушка плачет и смеется одновременно на груди у опера «свободной охоты» Берестова, стоящего молча со странным выражением муки и счастья на лице…

Спейсер настиг «змеиный» объект в тот момент, когда впереди отчетливо объявилась область глухой черноты – Конструктор был уже близко, в пределах прямого визуального наблюдения.

– Что Берестов? – шевельнулся в кресле драйвер-прима Железовский.

– Не отвечает, – доложил координатор.

– Готовьте обоймы захвата: три «пакмака» в хвост, шесть – по граням, я по вектору движения.

– Пошла синхронизация!

– Внимание! Начинаю отсчет!

– Подождите, он остановился.

– Кто?

– Объект… и Конструктор!

Железовский молчал.

– Тем лучше. Продолжаем…

– Отставить захват! – прозвучал сзади чей-то сдавленный голос, и в зал ворвался запыхавшийся Ратибор Берестов, почти бездыханный от бешеной гонки.

Железовский развернул кокон-кресло и молча посмотрел на своего подчиненного, перевел взгляд на вбежавшую следом Анастасию Демидову, снова уставился на безопасника:

– Представляешь последствия?

Ратибор кивнул, успокаивая дыхание.

– Представляю. И отвечаю жизнью. Конструктор очнулся окончательно. Он все рассчитал правильно, кроме наших реакций, когда решил пробиться в нашу Вселенную, он знал, что ему помогут, но не знал, кто. Он и шел-то к Солнцу только за тем, чтобы мы его привели в чувство. Так что можем гордиться – мы смогли остановиться и спасти своего пасынка… А теперь они уходят.

– Кто это они?

– Одиночки. В каждом обществе есть одинокие люди… или существа, по разным причинам одинокие, хотя в нашем случае, как мне кажется, одиночество рождено превосходством: и Грехов, и чужанин, с которым мне довелось встретиться дважды, и серый призрак, с которым контактировал Грехов, все они по возможностям намного превосходят своих соплеменников. Похоже, они провозвестники будущей интегральной расы Галактики и нашли друг друга не напрасно. Благодаря Конструктору. Не трогайте их.

– Внимание! – предупредил координатор.

Рядом с «клубком змей» – машиной Грехова – возникли два новых объекта: серебристое туманное облако и километровая «раковина» с шипами по раструбу – корабль чужанина. Потом все три объекта превратились в полосы света, протянувшиеся к черному провалу впереди, и растаяли без следа.

– Вспоминайте меня… – донесся чей-то далекий голос.

И вдруг перед глазами людей – или непосредственно в их мозгу? – возникла удивительная картина: обыкновенная проселочная дорога, уходящая в бесконечность, и шагающий по ней одинокий путник с котомкой за плечами; вот он остановился, оглянулся. Его догоняли еще трое путников, один в черном, другой в белом, третий в сером, догнали, обнялись, и все четверо зашагали дальше. Ушли недалеко, снова остановились в немом удивлении: их догонял еще один попутчик – подросток в шортах, но в кольчуге и в рыцарском шлеме. Четверо подождали его, смеясь, сняли с него кольчугу и шлем, бросили на дорогу и двинулись дальше.

– Кто это? – прошептала завороженная Настя, имея в виду подростка.

– Наверное, К-мигранты, – ответил Железовский, вглядываясь в путников, пока те не превратились в точки и не растворились на фоне дороги.

– Вспоминайте меня…

Конечно, это было не так: глаза видели одно, непосредственно мозг, подсознание – другое: уходило из Системы, осторожно разгоняясь, исполинское разумное существо, которому невозможно было подобрать аналога, уходил монстр, унося в своем чреве былинки-корабли Грехова, К-мигрантов, чужанина и серого призрака, но миллионам людей, наблюдавших за исходом события, грезилась одна и та же картина: дорога света без конца и края и путники на ней…

Вспоминайте меня…

Северянин И. Ноктюрн.

Саньяса – стадия полного отречения от материальной жизни.

Сфинктура – степень загадочности объекта, качественные характеристики его таинственности.

МАВР – многоцелевой анализ вариаций решения.

Г. Мелвилл.

Проскопия – дар предвидения.

Блок А. Болотные чертеняки.

Физическая теория, объединившая электромагнетизм и теории слабых (с участием нейтрино) и сильных (с участием кварков) взаимодействий.