Альберт Валентинов - Синяя жидкость (сборник)

— Заткнись, легавый! — заорал я, легко переходя на блатной жаргон. — Твое дело следить, чтобы мне бомбу не передали, а в разговоры не суйся.

— Но, но, ты посмирнее, убивец, а то враз свиданки лишу, — ощерился он.

— Оставь его, — взмолилась Таня, — и так времени мало. Мне устроили прекрасного адвоката, из тех, к кому очередь. Он уверяет, что больше восьми лет не дадут. Это уж при очень сильном давлении на судью. А так, может, и на шесть удастся вытянуть: явка с повинной и смягчающие обстоятельства. Оказывается, Гудимов был…

— Знаю. Я слушал радио.

— Я тоже пойду свидетельницей, — помолчав, сказала она.

— Зачем? Ты еще зачем?

— Так надо. — Она упрямо сдвинула брови. — Обязательно пиши мне оттуда. Слышишь?

— Восемь лет! — Я впервые осознал эту пропасть, перерезавшую мою жизнь. — Мне будет сорок четыре.

— А мне сорок три, — с вызовом сказала она. — Старуха, да?

— Ты же знаешь… — в смятении пробормотал я.

— Знаю, все знаю! Но ведь, — в глазах ее клинком блеснула холодная ненависть, — надо уважать последнюю волю покойного. И кстати, в эти годы еще рожают…

Будто стены обрушились вокруг нас и над развалинами встало солнце, Борис, Борис, как ты просчитался, — робот, на тридцать лет отставший от жизни!

— Одна минута до конца свидания, — прошипел Ерофеич.

— Я передала тебе посылку, — торопливо заговорила Таня. Свитер, теплое белье, кое-что из еды. Все новое, купила в магазине, не думай… И буду еще посылать, только пиши. Обязательно!

Кажется, мне не будет холодно, если даже отправят на Северный полюс.

— Вот ведь люди пошли, от всего норовят хапнуть! — прогундосил Ерофеич, передавая меня другому надзирателю. — Он ее мужика пришил, а она к нему набивается, сука!

И ведь так будет всегда. Ох, Таня, Таня, трудную ты выбрала судьбу!

Прошло время, и они встретились.

— Как самочувствие? — спросил Координатор.

Историк слабо усмехнулся и махнул рукой.

— Теперь почти в норме, а в первые дни… Я даже отдаленно не мог представить, каково это — жить с раздвоенным сознанием. Когда в тебе существуют два совершенно разных человека, два противоположных характера, да к тому же из различных эпох. И страшно потерять себя настоящего, и невозможно расстаться с собой новым, пришедшим из глубины веков.

— Непохожих — это вы ошибаетесь, — задумчиво протянул Координатор. — Тот человек из древности — это все равно вы нынешний, только продукт той эпохи. Понимаете меня?

Историк кивнул.

— Вот почему никогда не удается достичь полной адекватности, — продолжал Координатор. — Личность исследователя искажает ситуацию, которую мы создаем. Вот и вы, став тенью Юрия Корнева из нашей реальности, несколько нарушили ход истории в параллельном пространстве. Да плюс еще два процента, о которых я вас предупреждал. Так что вряд ли ваше путешествие в прошлое кардинально обогатит исследования той эпохи. По крайней мере, читая ваш отчет и сравнивая его с известными историческими фактами, я нашел несколько серьезных расхождений.

— Например?

— Пожалуйста: заговор министров. В нашей действительности его не было.

— Вы уверены в этом? — Историк не сумел, а возможно, и не пытался скрыть иронии. — Чем же иным объяснить то упорное нежелание расстаться с командно-административными методами руководства, то яростное противодействие демократическим принципам самоуправления предприятий, которое вынудило общество в конце концов распустить министерства? Конечно, в нашей действительности министры между собой не сговаривались. Но ведь итоговый результат тот же: новая структура управления народным хозяйством.

— Что ж, возможно, вы и правы, — пожал плечами Координатор. — Два процента неадекватности влияют только на частности, но не на конечный результат. Только ведь ваша наука частностями не пренебрегает. Вот, скажем, этот майор Козлов… Я консультировался с некоторыми вашими коллегами специалистами по той эпохе. Они в один голос заявили: такого нарушения процессуального кодекса… Я правильно запомнил термин?

— Абсолютно правильно.

— Так вот, такого быть не могло.

— Здесь я с вами согласен, — сказал Историк. — В нашей реальности следствие проводилось совсем по-другому. Но опять же, конечный результат… Кстати, известно, сколько дали Корневу?

— Вы имеете в виду, на какое время его принудили жить в условиях, препятствующих гармоничному развитию личности?

— Можно и так сказать, — усмехнулся Историк.

— Шесть лет. Невозможно понять такое отношение к человеку: отнять у него шесть лет, хотя средняя продолжительность жизни в то время была крайне низкой, — втрое меньше нашей.

— Ну что вы, у них это считалось вовсе не таким большим сроком. Но пора вам выполнить свое обещание и рассказать, каким образом до нас дошли данные о Корневе.

— Ах да. Мы взяли их из архива, найденного при раскопках. Это были документы общественного института, который ограничивал свободу граждан, не вписывающихся в общепринятые рамки. И Большой Мозг заинтересовался Корневым — в архиве были его воспоминания, которые он написал в так называемой зоне, вы, наверное, знаете, что это такое, официальные документы, фиксирующие его деяние против общества, и фотографии. Кстати, вы поразитесь, прочитав его воспоминания, настолько они совпадают с вашим отчетом. Большой Мозг попросил разрешения воссоздать Корнева. Совет планеты незначительным большинством голосов постановил выделить энергию, хотя никто не предполагал, что эта личность может заинтересовать специалистов. Как видите, ошиблись.

— И хорошо, что ошиблись, — рассмеялся Историк. — Я получил именно то, что хотел: типичного представителя своей эпохи. В данном случае типичного интеллигента, тонко чувствующего общественные перекосы и мучающегося от невозможности создать гармонию мюкду своей личностью и общественным строем. И я уверен, что достиг максимально возможной адекватности этой личности. Уверен, потому что получил такой взрыв эмоций, о каком мы в нашем благополучном обществе даже не подозреваем. Я понял этих людей и их время. И все, что мы знаем из исследований, из исторических документов этой переломной эпохи, раскрылось для меня неожиданно близкой стороной, наполнилось новым содержанием. Для меня нет больше тайн в тех событиях, повернувших ход истории. И теперь мне хотелось бы узнать только одно: дождалась ли меня… виноват, его Татьяна?

— Мне тоже хотелось бы это узнать, — сказал Координатор.

Якудза — японские бандиты (здесь и далее примечания автора.).