Орсон Скотт Кард - Эндер в изгнании

К этому времени интерес Земли настолько возрос, что статьи Ахиллеса и его подставных авторов получали все более высокий приоритет. На Земле начались выступления с требованием к МФ арестовать Эндрю Виггина и доставить его на Землю для суда, а опросы общественного мнения показывали, что небольшая, но растущая часть общества требовала привлечь его к ответственности за убийство королев ульев.

Настало время для личной встречи Рэндалла Фирса с Эндером Виггином.

Организовать ее было несложно. Сторонники Ахиллеса по-прежнему следили за Виггином, и когда он, его сестра и губернатор однажды утром прогуливались по берегу реки, там был Ахиллес – один.

Увидев его, Вирломи напряглась и попыталась увести Эндера прочь, но Виггин шагнул навстречу Ахиллесу и протянул ему руку.

– Я хотел с вами встретиться, мистер Фирс, – произнес он. – Я Эндрю Виггин.

– Я знаю, кто ты, – сказал Ахиллес, позволив ноткам презрительной веселости прозвучать в своем голосе.

– О, я в этом сомневаюсь, – в голосе Эндера было еще больше веселья. – Но я хотел с тобой встретиться и думаю, губернатор всячески пытается сделать так, чтобы мы не пересекались. Я знаю, что ты тоже не мог дождаться такого случая.

Ахиллес хотел было спросить: «Что ты знаешь обо мне?» Но Виггин хочет, чтобы он это спросил, хочет направлять ход разговора. Поэтому Ахиллес сам задал вопрос:

– И зачем такая знаменитость хотела меня видеть?

– О, мы оба достаточно хорошо известны, – сказал Эндер, открыто хихикнув. – Я – за мои поступки. Ты – за свои слова.

Эндер широко улыбнулся.

– Вы пытаетесь спровоцировать меня на какие-то необдуманные действия, мистер Виггин?

– Прошу, зовите меня Эндрю.

– Имя христианского святого, – сказал Ахиллес. – Предпочитаю называть тебя по имени чудовищного военного преступника… Эндер.

– Если бы был способ вернуть королев ульев во всей их былой славе и мощи, вы бы это сделали, мистер Фирс?

Ахиллес моментально распознал ловушку. Одно дело – читать «Королеву улья» и проливать слезы над исчезнувшей расой. Совершенно другое – желать их возвращения: сами собой напрашиваются новостные заголовки вроде «Лидер „исконников“ хотел бы вернуть жукеров», проиллюстрированные мрачными фотографиями зачистки в Китае.

– Я не склонен размышлять о гипотетическом, – сказал Ахиллес.

– Кроме гипотетических обвинений в том, что я планирую зарезать вас во сне на обратном пути к Земле.

– Это не мое обвинение, – сказал Ахиллес. – В этом вопросе я выступал в вашу защиту.

– Ваша «защита» – единственная причина, по которой люди вообще узнали об этом обвинении, – заметил Эндер. – Пожалуйста, не надо думать, будто меня так легко одурачить.

– Да кто вообще может надеяться одурачить гения вроде вас?

– Что же, мы достаточно пикировались. Я просто хотел на вас взглянуть.

Ахиллес картинно повернулся, чтобы Эндер мог рассмотреть его со всех сторон.

– Так сойдет?

Неожиданно на глаза Эндера навернулись слезы. Какую игру он затеял сейчас?

– Спасибо, – произнес Эндер.

А затем повернулся, чтобы присоединиться к сестре и губернатору.

– Погоди, – сказал Ахиллес.

Он не понимал, что означают эти слезы, и это привело его в замешательство.

Но Виггин не стал оглядываться. Он просто вернулся к дожидавшимся его женщинам, а затем все трое пошли прочь от реки, обратно в город.

Ахиллес предполагал использовать эту стычку – записанную через объективы и микрофон – для пропаганды. Он ожидал, что сумеет заставить Эндера сделать какое-нибудь резкое заявление. Даже запись того, как Эндер сердится, оказалась бы полезной. Но он был невозмутимым, избежал всех ловушек, а последняя эмоция вполне могла поставить или захлопнуть его собственную ловушку, о действии которой Ахиллес понятия не имел.

Вышло неудовлетворительно, с какой стороны ни посмотри. И все же он не смог бы объяснить сторонникам, почему не хочет использовать это видео, которое так старался получить. Поэтому он позволил им его разместить, после чего принялся ожидать развития событий.

На Земле тоже никто не понял, что из этого следует раздуть. Разумеется, комментаторы отметили слезы в глазах Эндера и обсудили их. Некоторые «исконники» заявляли, что это крокодиловы слезы – плач хищника над грядущей судьбой его жертвы. Но некоторые говорили совсем другое: «Эндер Виггин не похож на того, кем его пытаются выставить – убийцей, монстром. Наоборот, он кажется вежливым молодым человеком, смущенным очевидно спланированной конфронтацией. В конце его печально известные слезы, похоже, выражают некое сочувствие, что ли. Может, даже любовь к противнику. Так кто здесь пытается развязать драку?»

Сущий кошмар! Правда, это был одинокий голос среди многих. И сторонники Ахиллеса на Земле быстро определились с ответом: «Кто бы посмел завязать драку с Эндером Ксеноцидом? Для тех, кто так делал, это плохо заканчивалось».

Всю свою жизнь Ахиллес умел контролировать происходящее. Даже когда случалось что-нибудь неожиданное, он адаптировался, анализировал и учился. В этот раз он не имел понятия, какой урок должен вынести.

– Мам, я не знаю, что он делает, – сказал Ахиллес.

Она погладила его по голове.

– О, мой дорогой, – сказала она. – Конечно, ты не знаешь, ведь ты такой невинный. Прямо как твой отец. Он не видел их заговора. Он доверял этому монстру Суриявонгу.

На самом деле Ахиллесу не нравилось, когда она так говорила.

– Не нам жалеть его, мама.

– Но я жалею. Он был талантлив, но в конце концов доверчивость его погубила. Это был его трагический недостаток – он был слишком добрым и хорошим.

Ахиллес изучал жизнь своего отца, видел его силу и жесткость, умение делать то, что он считал необходимым. Милосердие и доверчивость, однако, не были очевидными чертами характера Ахиллеса Великого.

Ладно, пусть мама сентиментальничает, сколько ей вздумается. Разве она теперь не «помнит», что Ахиллес якобы пришел в ее постель, чтобы зачать сына? А ведь раньше, когда он был маленьким, она об этом не рассказывала, а говорила о посланнике, который организовал оплодотворение ее яйцеклетки драгоценной спермой Ахиллеса. Из этого факта – и многих других примеров изменчивой памяти – было ясно, что она больше не может считаться надежным свидетелем.

Тем не менее она была единственной, кто знал его истинное имя. И она любила его совершенно беззаветно. Он мог говорить с ней, не опасаясь порицания.

– Этот Эндер Виггин, я не могу его прочесть, – сказал он.

– Я рада, что ты не можешь заглянуть в разум дьявола.

Но она не называла его дьяволом, пока ее не коснулась пропаганда, развернутая самим Ахиллесом. До этого ей не было дела до Эндера Виггина, потому что он никогда не сражался с ее драгоценным Ахиллесом Фландре, это делал его брат.

– Мама, я не знаю, что с ним сейчас делать.

– Ну, ты отомстишь за отца, разумеется.

– Эндер его не убивал.

– Он убийца. Он заслуживает смерти.

– Не от моих рук, мам.

– Сын великого Ахиллеса убивает монстра, – сказала мать. – От чьих же рук, если не твоих?

– Меня назовут убийцей.

– Твоего отца так тоже называли, – сказала она. – Ты лучше, чем он?

– Нет, мама.

Казалось, она решила, что это положило конец спору. Ахиллес был обескуражен. Она что, действительно хочет, чтобы он убил человека?

– Пусть ближайший кровный родственник Гегемона заплатит за убийство моего Ахиллеса, – сказала она. – Пусть все Виггины исчезнут. Все их злобное племя.

О нет! Она опять в своем настроении «кровной мести». Что ж, это же он завел разговор, ведь так? Это он зря. Теперь придется выслушать до конца.

И вот полилась неудержимая речь про позор великих преступлений, который можно смыть только кровью.

– Питер Виггин перехитрил нас, скончавшись от сердечного приступа, пока мы сюда летели, – сказала она. – Но теперь у нас в руках его брат и сестра. Как ты можешь упустить шанс, который сама судьба вложила тебе в руки?

– Мама, я не убийца.

– Чтобы отомстить за отца, не обязательно самому совершать убийство. Надеюсь, ты не считаешь себя Гамлетом?

И так далее, и так далее.

Обычно, когда она принималась за свое, Ахиллес слушал вполуха. Но сегодня каждое слово словно вонзалось в мозг. Действительно, это поразительное совпадение, что судьба привела к нему Виггина именно сейчас. Это совершенно иррационально, но ведь рациональна только математика, да и то не всегда. В реальном мире иррациональное происходило, в реальном мире случались самые невозможные совпадения, так как вероятность диктует, что совпадения не невозможны.

Так что, вместо того чтобы игнорировать мать, Ахиллес обнаружил, что задается вопросом: как можно организовать смерть Эндера Виггина без того, чтобы собственноручно его убивать?

Его мысли перескочили на более утонченный план: «Я уже наполовину уничтожил Эндера Виггина – как мне завершить этот процесс?»