Аластер Рейнольдс - Префект

– У тебя уже было столько дел…

– Сейчас их еще больше. Разве это повод не брать меня с собой?

– Дрейфус понимал, что в «пузыре» и я справлюсь, – проговорил Спарвер. – Если бы возникли сложности, ты бы взяла катер и через час прилетела к Раскин-Сарторию.

– Хочется в это верить.

– Слушай, Талия, шеф очень тебя ценит. Возможно, не показывает, но это так. Иначе просто не взял бы тебя в команду.

– Боюсь, он думает, что я недорабатываю.

– Он прямо об этом сказал?

– Нет, не говорил.

– Вот и хорошо.

– Все равно не пойму, почему он не позвал меня в «пузырь».

– Потому что операция была потенциально опасной.

– Опаснее наложения блокады?

– Потенциально да. Те, кто практически уничтожил «пузырь», вполне могли вернуться для добавки, если бы увидели деловито суетящихся префектов.

– Но они не вернулись.

– Суть не меняется. Помимо нежелания утомлять, Дрейфус не взял тебя на Раскин-Сарторий, потому что не хотел подвергать опасности одного из своих лучших помощников. Организация блокады – другое дело: ты должна была участвовать. А с полетом к «пузырю» он, по-моему, решил правильно. Так что о твоей некомпетентности нет и речи.

Талия смутилась:

– Наверное, для тебя все это глупости.

– Ничуть. Когда я начал работать с Дрейфусом, несколько месяцев гадал, что делаю не так. Он ни разу меня не похвалил. Но со временем стало ясно: уже то, что Дрейфус держит меня в команде, и есть похвала.

– А сейчас… отношение изменилось?

– Не особо. Ну, скажет разок доброе словцо, а в остальном обращается так же, как с тобой.

– Со стороны кажется иначе.

– Это потому, что ты еще новенькая. Когда стану полевым префектом, меня переведут на другое направление, а мое место займешь ты. Дрейфус возьмет второго младшего префекта, и тот побывает в твоей сегодняшней шкуре.

– Спарвер, он тебе нравится? – просила Талия, глянув на ожидающую приказов перегородку.

– В «Доспехах» больше нет никого, с кем бы мне так легко работалось.

– Я спросила не об этом.

– Понимаю, но ответить могу лишь так. – Спарвер развел руками. – Талия, я свинья, из-за этого некоторые префекты не смотрят мне в глаза. А Дрейфус специально просил, чтобы меня прикрепили к нему. За это я страшно ему благодарен, даром что он сухарь и бука.

– Некоторые префекты и мне в глаза не смотрят, – посетовала Талия.

– Вот видишь, мы оба обязаны шефу. Слушай, если поделишься со мной работой, постараюсь помочь.

– Спарвер, ты вовсе не обязан мне помогать.

– Разумеется, о регенерируемых бетах мне известно куда меньше твоего. Зато, пока я провожу стандартные тесты, ты можешь заняться делами посложнее.

– Раз ты об этом заговорил… – Талия снова потянулась к консоли. – Для всех двенадцати регенерируемых я провела стандартные восстановительные процедуры с использованием протоколов «Тяньцзинь». Пять-шесть повреждены безнадежно, хотя точно я смогу определить только после второй серии тестов.

Спарвер кивнул.

– Повторные тесты будут по протоколам «Лисичанск»?

– Вряд ли что-то изменится. Если по «Тяньцзиню» регенерация не прошла, «Лисичанск» не поможет. Но для полноты картины тесты провести нужно.

– Я ими займусь.

– Спасибо тебе, Спарвер.

– Может, еще чем-нибудь помочь?

Талия взглянула на свои руки: они так и застыли над консолью.

– Есть одна просьба, но из другой оперы.

– Выкладывай.

– В самом начале я спрашивала у тебя, почему Дрейфус такой, что с ним случилось.

– Уже плохо помню.

– Ты ответил, что всего не знаешь, но когда-нибудь поделишься со мной тем, что тебе известно.

– Ага, говорил, – подтвердил Спарвер.

– Пять лет прошло. Может, расскажешь что-нибудь?

– А ты другим вопросы не задавала?

– Ты разве не заметил, что с вопросами я почти ни к кому не лезу?

– Верно. Через турбины ты его не прокачивала?

– По-моему, некрасиво выяснять биографию шефа тайком от него.

– А сплетничать красиво?

– Это другое, – ответила Талия, грозно взглянув на свинью. – Как друга прошу: расскажи, что с ним случилось.

Решимость Спарвера таяла. Когда Талию взяли в команду, он дал ей обещание, а потом надеялся, что она забыла. И вот теперь он не мог пойти на попятную.

– Случилось не с Дрейфусом, а с близким ему человеком. Ее звали Валери Шапелон.

Это имя Талия слышала впервые.

– Она была его женой?

Спарвер медленно кивнул, чувствуя, что постыдным образом выболтал чужой секрет.

– Что случилось? – спросила Талия.

– Дело было одиннадцать лет назад. Теперь спроси себя, как давно Джейн Омонье пребывает в таком состоянии, все сразу прояснится.

Спарвер ждал, когда в глазах Талии мелькнет догадка.

Руки скрещены на груди, подбородок поднят, в глазах острый сосредоточенный блеск – Джейн Омонье парила в воздухе.

– Ты вернулся раньше, чем я ожидала, – проговорила она, когда Дрейфуса остановил ограничитель приближения.

– Дело сдвинулось с мертвой точки.

– По-моему, я советовала тебе не вступать в контакт.

– У меня не было выбора. В парковочный сектор я не проникал, зато переговорил с якобы полномочным его представителем.

– Полагаю, ты встретился с портмейстером.

– Не знал, что вы с ним пересекались.

– Пару раз доводилось. Жуликоватый тип, однако лучше большинства предшественников. Мне показалось, он готов к разумному диалогу.

Дрейфус неловко переступил бы с ноги на ногу, если бы не парил у границы защитного поля.

– Надеюсь, что так.

Лицо Джейн, обычно бесстрастное, посуровело.

– Ты ведь не подстрекал его?

– Некогда осторожничать. Как только вскроется, что ультра сжигают анклавы, у Серафима и его дружков возникнут проблемы куда серьезнее моих туманных намеков.

Омонье сосредоточилась на показаниях датчиков. Глаза потускнели: на миг она словно унеслась от Дрейфуса на несколько световых секунд.

– Ты прав, времени нет. Маскировать катастрофу пока удается, но с каждым часом на нас сыплется все больше вопросов. Слухи просочились в другие анклавы. Люди чувствуют: что-то случилось. Рано или поздно кому-то захочется слетать и проверить, либо мы не сможем убедительно ответить на вопрос.

– Что тогда?

– Тогда начнется самое интересное, – мрачно предрекла Омонье.

– Выходит, хорошо, что я был настойчив и решителен. Если вы правы и Серафим отличается здравомыслием, может, мы чего-то добьемся.

– Том, ты с огнем играешь.

– Игру выбирали не мы, – напомнил Дрейфус. – «Доспехам» поручено вести ее.

Омонье промолчала. Дрейфус подумал, что разговор окончен, что Джейн забыла о его присутствии и сосредоточилась на огромном настенном дисплее, где постоянно менялось изображение. Такое уже случалось, и Том не обижался. Но когда Джейн заговорила снова, он понял, что верховный префект набиралась мужества, чтобы затронуть болезненную тему.

– Том, я должна кое-что тебе рассказать. Речь пойдет о скарабее.

– Хорошие новости? – спросил Дрейфус, хотя тон Джейн однозначно указывал на обратное.

– Нет, не хорошие. Точнее, непонятные, а для меня плохие по определению.

– Расскажите, в чем дело.

– Знаешь, что меня особенно тревожит? Не то, что скарабея не снимут. В компетентность Демихова я верю, возможно, больше, чем он сам. На команду лучше, чем у него, я и рассчитывать не могла.

– Так что вас тревожит? – тихо спросил Дрейфус.

– Что я не смогу видеть сны. Каково людям, которые не видят сны одиннадцать лет? Том, ты таких знаешь?

– Сны к вам наверняка вернутся.

– Гарантий нет. А если отдел моего мозга, который отвечал за сны, зачах от бездействия? Если его поглотил другой отдел? Так бывает. Мозг постоянно перестраивается.

– Сны к вам вернутся, – повторил Дрейфус, словно Джейн следовало утешиться его словами.

– Команда Демихова зарегистрировала структурные изменения, – проговорила Омонье после паузы. – Компоненты переместились. Я и сама это почувствовала. К чему приведут изменения, Демихов не знает.

– Разве Демихов не утверждал, что изучил скарабея вдоль и поперек?

– Нет, он лишь сказал, что однажды снимет с меня скарабея, мол, для этого его знаний достаточно.

Дрейфус вгляделся в устройство, прикрепленное к затылку Омонье. Размером с кулак, оно напоминало хромированного красного жука. Скарабей цеплялся за затылок ножками со стерильными зубцами, которые уходили Джейн под кожу.

– Почему сейчас? – спросил Том.

– Последние несколько дней получились сложными для всех нас. Из Демихова много не выбьешь, но я догадываюсь, о чем он думает. Уже известно, что скарабей имеет доступ к моему позвоночнику, чтобы анализировать состав крови. Еще у него, предположительно, есть полевой трал, и он чувствует, когда я начинаю засыпать. Лично я в этом не сомневаюсь: порой даже щекотно, он же будто пальчиками у меня в мозгу роется. По-моему, я хорошо его подпитываю. Том, он реагирует на уровень моего стресса. Что-то во мне переступило черту, и скарабей отреагировал соответственно.