Дуглас Ричардс - Убийца Бога

– Я сотрудничаю, – возразил Розенблатт. – Вы просто взяли не того парня. Я понятия не имею, как эта работа попала в мой компьютер. Я знаю только одно – я его не создавал и туда не записывал.

Джейк нахмурился.

– Сказать, что я разочарован, значит не сказать ничего, – прорычал он.

Он сдернул планшет со стола и провел пальцем по экрану. Когда планшет вновь оказался на столе, вместо документа на экране появилась видеотрансляция. Трансляция из гостиной дома Розенблатта в Омахе, штат Небраска. На бордовом кожаном диване сидели двое людей Джейка, обвешанных оружием. Им было скучно, но от этого они не казались менее опасными.

А на полу растянулись жена Розенблатта и трое их маленьких детей.

У физика перехватило дыхание, от лица отхлынула кровь.

– Что вы сделали с моей семьей? – закричал он и дернулся вперед, едва не сломав себе левую руку, все еще прикованную наручниками к стулу; казалось, Розенблатт даже не почувствовал боли.

– Я пытался предупредить вас, что не играю в игры, – прошептал спецагент. – Я пытался сказать, что вы предпочли бы пытки. – Он грустно покачал головой и сказал: – Хорошие новости в том, что с ними ничего не случилось. – Потом, помолчав, добавил: – Пока. – Достал из кармана мобильный телефон и выложил его на стол. – А как долго это останется правдой, зависит от вас.

Камера начала перемещаться по комнате, передавая изображение на планшет Джейка. Один из его людей стоял на бежевом коврике Розенблатта, перед красно-коричневыми книжными полками и роялем. Камера остановилась на семейной фотографии физика. Розенблатт, высокий и худой, с коротко стриженными вьющимися каштановыми волосами, держит за руки пяти– и семилетнюю дочь. Его жена, невысокая и пухленькая, стоит за спиной у их восьмилетнего сына, Макса. Все пятеро довольно улыбаются.

Джейк поднес серебристый мобильник к губам.

– Покажите ему, что с ними все о'кей, – приказал он.

Через пару секунд на экране вновь появилась семья Розенблатта. Камера поочередно придвигалась вплотную к каждому из них и на несколько секунд замирала. На экране было видно, что все они дышат, хотя и слабо.

– Они просто без сознания, – сказал Джейк. – Мирно спят. Мы проникли в дом утром, до того как они проснулись, и ввели им усыпляющий препарат. Я стараюсь действовать как можно более гуманно. Если вы будете сотрудничать, они никогда не узнают, что случилось, даже не заподозрят, что им угрожала опасность. Никаких психологических травм на всю оставшуюся жизнь.

Его лицо окаменело.

– Но с предупреждениями покончено. В следующий раз, когда вы солжете или откажетесь сотрудничать, один из них умрет. И точка. Откажетесь сотрудничать еще раз – и умрет следующий. И так далее. Начиная с младшей…

Он сделал паузу и наклонился ближе.

– Джессика, верно?

– Ты мерзавец! – истерически заорал Розенблатт. – Ты проклятый мерзавец! Дотронься до них пальцем, и я увижу, как ты гниешь в аду!

– Вы думаете, мне хочется угрожать вашей семье? – тихо спросил Джейк. – Вы считаете, я получаю какое-то извращенное удовольствие, мучая беспомощных детей? Меньше всего на свете мне хочется этим заниматься. Но я буду делать то, что должен. Будьте уверены. И да, я наверняка буду гнить в аду, но я не могу позволить себе брезгливости. Кира Миллер – самая страшная угроза человечеству, с которой когда-либо сталкивался мир.

– Кира Миллер – величайшая надежда человечества! – выкрикнул Розенблатт.

Несколько долгих секунд в железном сарайчике стояла абсолютная тишина.

– Я рад, что вы решили признать свое участие и начать сотрудничать, – произнес Джейк.

– Вряд ли у меня есть выбор, – с горечью ответил Розенблатт, махнув рукой на планшет.

– Тем не менее я рад, что вы это признали. Пожалуйста, поймите – не важно, какую бы ложь они вам ни рассказывали, Миллер и Дэша необходимо остановить. Миллер отказалась от запланированной биотеррористической атаки, но она готовит кое-что посерьезней.

– Кира Миллер – самая умная, великодушная и сострадательная женщина из всех, кого я встречал.

– Она очень умна, это верно. Не стану отрицать. А еще она обманщица. Серийная убийца, которая производит впечатление святой. Редкостный талант.

– Не знаю, откуда вы взяли такие сведения, но это все неправда.

– Разве? Кира Миллер с самого начала была чистейшей социопаткой. Но вы знаете, что у ее терапии есть побочный эффект? Она превращает образцового гражданина в человека с манией величия. В могущественного безумца, необузданного монстра, которым вы считаете меня.

– Конечно, я знаю. Я сам применял эту терапию. Вы прекрасно понимаете, что только так я мог подготовить ту работу по пространству Калаби-Яу, которую вы нашли.

Розенблатт покачал головой.

– Но я повторяю – вы совершенно ее не знаете. Она усиливает себя – так мы это называем – намного реже, чем может. Почему? Потому что она лучше всех нас знает, что это ведет к социопатии, и боится выпустить джинна из бутылки. А знаете, почему наша группа такая маленькая? Основное ядро устанавливает высочайшую планку для новых членов. Если человека считают достойным членства, его личность и этика тщательно проверяются, причем такими методами, которые может изобрести только усиленный интеллект. И только если прогноз, причем с вероятностью почти сто процентов, показывает, что этот человек способен выдержать усиление и не превратиться в чудовище, его приглашают в группу. И только так, каким бы многообещающим он ни был. Кира осторожна до абсурда, – закончил Розенблатт.

Это было чистой правдой. Он приезжал в Институт в надежде добавить в команду математика или физика мирового класса, но его цель не увенчалась успехом. Они нашли в Институте трех ярких ученых, которые прошли первый уровень сканирования, и Розенблатт прибыл в Принстон для проведения следующих тестов, без их ведома. Все провалились. По крайней мере, по меркам Киры. Розенблатт был уверен, что ван Хаттен из Стэнфорда, которого проверяли пару недель назад, пройдет, но Кира голосовала против. Новые члены не появлялись в их группе уже несколько месяцев, и Розенблатт начинал убеждаться, что их и не будет. Опасения Киры и Дэша только возрастали. Чем чаще ядро группы проходило через усиление, тем глубже они осознавали опасность абсолютной власти и уровень ставок, по которым идет игра. И тем сильнее опасались сделать хотя бы один неверный выбор.

Им исключительно повезло с пятью членами – основателями группы: Миллер, Дэшем, Коннелли, Гриффином и Мецгером – главным советом, от которого после трагической гибели Мецгера осталось только четверо. Каждый из них до усиления был чрезвычайно стабилен, высокоморален и сострадателен. Тем не менее ни один из них не соответствовал нынешней планке. Зная об этом, они не доверяли даже усиленным себе. Они настаивали, что все члены группы, и в первую очередь – они сами, должны принимать капсулы только в специальном помещении, запираемом снаружи.