Джаспер Ффорде - Дело Джен, или Эйра немилосердия

– Я допрашивал его незадолго до самоубийства, – продолжил он, – когда мне было приказано найти его любой ценой. То, что я выяснил, заставило меня сформулировать Правило номер два: если тебе не повезет настолько, что придется столкнуться с ним лично, не верь ничему, что он говорит или делает. Он способен лгать в мыслях, поступках, жестах и внешности. И при этом обладает странной убедительностью, подчиняя себе более слабый разум. Я еще не упоминал о том, что нам разрешено использовать любые средства?

– Нет. Но я догадывалась.

– ТИПА-5 придерживается по отношению к нашему приятелю только одной политики: стреляем на поражение.

– Эй-эй, секундочку! Вам дали право убивать без суда?

– Добро пожаловать в Пятый, Четверг. А что, вы думали, означает «задержать»? – Он рассмеялся несколько нервно. – Как в поговорке: «Хочешь служить в ТИПА – коси под чумного типа». Мы тут не гладью вышиваем.

– А это законно?

– Ни в малейшей степени! Все номера меньше ТИПА-8 находятся в Большом Слепом Пятне. У нас есть присказка – под Восьмым – над законом. Слышали ее когда-нибудь?

– Нет.

– Теперь будете слышать часто. В любом случае руководствуемся Правилом номер три: по возможности обходиться без арестов. Какой у вас пистолет?

Я сказала, и он снова сделал пометку в блокноте.

– Я достал для вас патроны с высокоскоростными пулями.

– С нас шкуру спустят, если застукают с ними.

– Только для самозащиты, – быстро объяснил Тэмворт. – Вы с этим человеком дел иметь не будете, я просто хочу, чтобы вы его опознали, когда он проявится. Но поймите: если дерьмо таки взорвется, я не хочу, чтобы мои люди бросались с саблей на танк. И использовать что-то слабее этих пуль – все равно что надевать картонный бронежилет. Мы почти ничего о нем не знаем. У нас нет его свидетельства о рождении, мы не знаем даже его приблизительный возраст или кто были его родители. Он просто вынырнул в пятьдесят четвертом году как мелкий жулик с литературными наклонностями и начал упорно пробиваться наверх. А сейчас он третий в мировом списке самых разыскиваемых преступников.

– А кто номер один и два?

– Не знаю. Кроме того, меня авторитетно заверили, что лучше мне этого и не знать.

– Хорошо. С чего мы начнем?

– Я вам позвоню. Будьте наготове и держите пейджер постоянно включенным. С этого момента вы в Двадцать седьмом не работаете, так что наслаждайтесь свободным временем. До встречи!

Спустя мгновение он уже исчез, оставив меня с бэджем ТИПА-5 и бешено колотящимся сердцем. Вернулся Босуэлл, следом притащилась изнывающая от любопытства Пейдж. Я показала им бэдж.

– Доброго пути! – обняла меня Пейдж. Босуэлл выглядел менее счастливым. В конце концов, у него голова болела о собственном отделе.

– В ТИПА-5 иногда играют очень грубо, Нонетот, – с отеческой заботой сказал он. – Вернись-ка к себе и как следует поразмысли за своим столом. Попей кофейку, булочку скушай. Нет, две булочки. Не принимай поспешных решений, взвесь все «за» и «против». Когда закончишь, буду рад выслушать твое решение. Ты поняла?

Я поняла. Удирая из нашего офиса, я в спешке чуть не забыла фотографию Лондэна.

Главной причиной для совершения самых мерзких и отвратительных преступлений – скажем прямо я считаюсь экспертом в этой области – является само преступление. Конечно, обогащение приятно, но оно лишает преступление привкуса порока, низводя его на самый низкий уровень единственно доступный тем, кто отмечен чрезмерной алчностью. Истинное беспричинное зло встречается так же редко, как и настоящее добро, а мы все знаем, какая это редкость.

В течение первой недели Тэмворт не позвонил, второй – тоже. Я попыталась дозвониться до него в начале третьей, но напоролась на профессионального бюрократа, который напрочь отказался признавать, что Тэмворт или даже ТИПА-5 вообще существуют. Я использовала свободное время, чтобы ознакомиться с новыми книгами, пролистать газеты, починить машину и даже – из-за нового закона – зарегистрировать Пиквика как домашнее животное, а не как дикого дронта. Я отвезла его в мэрию к ветеринарному инспектору, который тщательно осмотрел вымершую в свое время птицу. Пиквик смотрел на него с несчастным видом, поскольку, как и любое нормальное домашнее животное, терпеть не мог ветеринаров.

– Плок-плок, – нервно сказал Пиквик, когда инспектор умело защелкнул у него на щиколотке бронзовое кольцо.

– Бескрылый? – с любопытством спросил чиновник, глядя на несколько необычный экстерьер Пиквика.

– Это версия один-два, – пояснила я. – Из самых первых. Серия была завершена лишь к один-семь.

– Наверное, он уже старенький.

– В октябре двенадцать стукнет.

– У меня был один из ранних тасманийских волков, – мрачно сказал чиновник. – Версия два-один. Когда мы вынули его из автоклава, у него не было ушей. Глух, как камень. Никакой гарантии. Чертова свобода, вот как я это называю. Вы читали «Новый генщик»?

Пришлось признаться, что нет.

– На прошлой неделе они вывели стеллерову корову. И как прикажете мне пропихивать ее в эту дверь?

– Может, ей бока маслом смазать? – предложила я. – Или приманить тарелкой водорослей?

Но чиновник уже не слушал. Он занялся другим дронтом, розоватого цвета птицей с длиннющей шеей. Владелец поймал мой взгляд и застенчиво улыбнулся.

– Добавочные линии ДНК от фламинго, – объяснил он. – Надо было от голубя взять.

– Версия два-девять?

– Даже два-девять-один. Смесь жутковатая, но для нас он просто Честер. Мы его ни на кого не променяем.

Инспектор изучал регистрационные документы Честера.

– Мне очень жаль, – сказал он наконец, – но два-девять-один подпадает под новую категорию. Химеры.

– Что вы хотите сказать?

– Недостаточно дронт, чтобы быть дронтом. Комната номер семь дальше по коридору. Идите следом за владельцем шорька и соблюдайте осторожность: сегодня утром я отправил туда снарка.

Я оставила хозяина Честера ругаться с чиновником и увела Пиквика гулять в парке. Позволила ему побегать без поводка, он погонялся за голубями, потом подружился с несколькими дикими дронтами, полоскавшими лапки в пруду. Они радостно варкались в воде, тихонько плокая друг дружке, пока не пришло время возвращаться домой.

Через два дня я уже исчерпала все варианты расстановки мебели, но, к счастью, Тэмворт позвонил. Он сказал, что занял наблюдательный пост и я нужна ему на месте. Я поспешно записала адрес и через сорок минут была уже в Ист-Энде. Искомый дом нашелся на убогой улочке между складами, заброшенными лет двадцать назад по причине ускоряющегося разрушения. Я потушила фары и вышла, спрятав все ценное и тщательно заперев машину. Мой потрепанный «понтиак» был достаточно старым и помятым, чтобы не выделяться среди мрачного окружения. Осмотрелась по сторонам.