Роджер Желязны - Двери его лица, фонари его губ

Он подскочил на стуле, когда я тряхнул плечами и сбросил акваланг.

— С ума сошел? Не брызгай на панель! Сожжешь дорогие контакты!

Я вытерся полотенцем, потом сел и спокойно зевнул. Плечо ничуть не болело. Маленькая коробочка динамика захотела что-то сказать. Майк щелкнул выключателем.

— Мистер Дэбис, Карл с вами?

— Да, мэм.

— Я хочу с ним поговорить.

Майк отодвинулся.

— Слушаю, — сказал я.

— У тебя все в порядке?

— Да. А что могло случиться?

— Ты долго был за бортом. Я… я поступила глупо.

— Все хорошо, — сказал я. — Я просто счастлив. Я выполнял свои обязанности в соответствии с договором.

— В следующий раз я буду осторожней, — пообещала она. — Кажется, я слишком поторопилась. Прости.

Вдруг связь прервалась, и полмешка заготовленных реплик осталось при мне.

Я выкрал из-за уха Майка сигарету и прикурил ее от другой, лежащей в пепельнице.

— Карл, она — неплохой человек, — сказал он, отвернувшись и рассматривая пульт управления.

— Да, — сказал я, — в отличие от меня.

— Я имею в виду, что она очень симпатичная крошка. Своевольная, конечно. Но чем она тебе насолила?

— В последний раз? — спросил я.

Он посмотрел на меня, потом на чашку.

— Я знаю, это не мое дело… — начал он.

— Что тебе, сливки, сахар?

Икки в тот день не вернулся. Мы поймали по радио диксиленд с Линии Жизни и предоставили музыке сотрясать воздух над палубой, в то время как Джин ужинала в слайдере. Позже она велела перенести туда свою койку. Я насвистывал в такт "Глубоководному блюзу" и ждал, когда она выйдет в обругает нас. Но она не вышла, и я решил, что она спит.

Потом я подбил Майка сыграть со мной в шахматы, и мы просидели за доской до рассвета. Беседа ограничивалась словами «шах», "мат" и "черт возьми!". Будучи плохим игроком, Майк не тратил времени на посторонние разговоры, что вполне меня устраивало. Съев на завтрак бифштекс с жареным картофелем, я пошел спать.

В десять часов кто-то меня разбудил. Я приподнялся на локте, не открывая глаз.

— В чем дело?

— Прощу прощения, — сказал юнга — Мисс Лухарич хочет, чтобы вы разобрали сквиглер. Иначе мы не сможем идти дальше.

Я протер один глаз.

— Можно втащить его на борт. Тогда любой сумеет его разобрать.

— Он на борту, сэр. Но она сказала, что разбирать его должны вы. Это ваша обязанность по контракту.

Очень любезно с ее стороны. Она вовремя вспомнила, что я могу быть чем-нибудь полезен.

— И еще. Она велела передать, чтобы вы поменяли плавки, причесались и побрились. Мистер Андерсон хочет снимать фильм.

— Ладно. Беги, скажи ей, я приду… Да спроси, нет ли у нее лака для ногтей на ногах, а если есть, нельзя ли им попользоваться.

Опущу подробности. Сборы заняли три минуты. Я сделал все, как следует, даже извинился, когда поскользнулся и мокрый сквиглер вошел в соприкосновение с белым тропическим костюмом Андерсона. Андерсон улыбался, отряхиваясь. Джин тоже улыбалась, но даже "Косметический набор Лухарич" не мог полностью скрыть круги у нее под глазами. И я улыбался, махая рукой нашим поклонникам из страны видео… Знайте, мисс Вселенная, вы тоже можете быть похожи на охотников за монстрами. Пользуйтесь кремом Лухарич!

Потом я отправился вниз и приготовил себе бутерброд из тунца под майонезом.

Дни проплывали мимо, как айсберги, — тусклые, полурастаявшие, холодные, — и я радовался, когда они оставались за кормой. Я испытывал странное чувство вины и видел тревожные сны. Пришлось выйти на связь с Линией Жизни и проверить мой банковский счет.

— Пойдешь по магазинам? — спросил Майк, зайдя ко мне.

— Полечу домой, — ответил я.

— Ну да?

— Я больше не буду живцом. К дьяволу Икки! К дьяволу Венеру и "Лухарич Интерпрайзис"! И тебя к дьяволу!

Поднятые брови.

— Что случилось?

— Я целый год ждал этой работы. А теперь я ее получил. Но мне кажется, что все это из рук вон плохо.

— Подписывая контракт, ты знал, с чем связываешься. Если ты нанялся продавать крем для лица, то должен продавать этот крем. Остальное не важно.

— Не язви. Я признаю, что коммерческая сторона дела мне не по душе. Но «Десятка» оказалась в центре внимания после первого же плавания.

— И что же тебя не устраивает?

— Пять или шесть мелочей. А главное, мне теперь наплевать. Раньше подцепить на крючок этого пройдоху для меня значило все, а теперь — нет. Я разорился на вашей забаве и жаждал его крови. Теперь я понял, что сам напросился. Мне уже жаль Икки.

— Разве ты не хочешь его поймать?

— Я вытащу его на палубу, если он не будет буянить. Но рисковать своей шеей, запихивая его в "ящик Хопкинса", я не намерен.

— Мне кажется, что дело не в этом.

— А в чем?

Он безучастно посмотрел в потолок.

Я зарычал:

— Ладно, но учти, я не стану говорить почему. Не хочу, чтобы ты радовался по поводу того, что правильно угадал.

Он фыркнул:

— Ее интересует не только Икки.

— Не то, не то, — я покачал головой. — Мы оба вспыльчивы. Нельзя ставить двигатели с обоих концов ракеты и надеяться куда-нибудь улететь. То, что в середине, попросту расплющится.

— Так оно и было раньше. Не мое дело, конечно…

— Попробуй, повтори свои слова, и недосчитаешься зубов.

— Когда угодно, силач, — смерил меня взглядом. — И где угодно…

— Говори!..

— Ей плевать на эту проклятую рептилию. Она прилетела для того, чтобы вытащить тебя в твою родную стихию. В этом плавании ты не просто живец.

— Пять лет — слишком большой срок.

— Должно быть под твоей толстой шкурой есть что-то, что нравится людям, — пробормотал он. — Возможно, ты напоминаешь бродячего пса — кто из нас их не жалел в детстве? Иногда возникает желание взять тебя домой и приголубить.

— Дружище, — рассмеялся я, — знаешь, что я сделаю, когда вернусь в Линию Жизни?

— Догадываюсь.

— Вряд ли. Я махну на Марс, а потом домой первым классом. Банкротство на Венере не затрагивает марсианских кредитных фондов, и у меня есть пачка деньжат, припрятанная там, куда не проникает ни моль, ни гниль. Я куплю большой старый особняк на берегу залива, и если тебе когда-нибудь придется искать работу, заходи — будешь открывать для меня бутылки.

— Ты трусливый штрейкбрехер, — сказал он.

— Пусть так, — согласился я. — Но и она не лучше.

— Я много слышал о вас обоих, — сказал он. — О том, что ты — мерзавец и увалень, а она — сучка. Нынче это называется совместимостью. Бросаю тебе вызов, живец. Попробуй хоть раз в жизни удержать пойманное.