Роберт Рид - Камуфляж

В небесах над головами ничего не подозревающих джей'джелов кипели великие войны.

Победителями вышли крошечные существа, привычные к низкой гравитации и экзотическим технологиям, — к'мэлы, создания кибернетические, быстроживущие, подверженные прихотям, капризам и внезапным судорожным сменам правительств. К тому времени, как джей'джелы запустили свою первую ракету, к'мэлы намного превосходили их числом — в их же собственной Солнечной системе. Этот момент истории выглядел позорным даже миллионы лет спустя. Ракета джей'джелов пошла по низкой орбите, а навстречу ей с баз на обратной стороне луны поднялся флот к'мэлов. Реактивный летательный аппарат был уничтожен, а джей'джелы внезапно из хозяев рая превратились в безвестных существ, запертых на поверхности своего маленького мирка. Начинались и заканчивались победой войны. Устанавливался и рушился мир, и новые войны оборачивались поражением.

Проигравшие не становились рабами, даже в худшие периоды долгой Тьмы. И к'мэлы не были подлыми тиранами или тупыми бюрократами. Но постепенный упадок лишил мир джей'джелов богатства. Рождаемость снизилась. Граждане переселялись, вынужденные на скверных условиях создавать богатства для других рас. Оставшиеся дома жили на стремительно скудеющей земле, разрабатывая глубокие мантийные шахты и управляя гигантскими рельсотронами, забрасывающими кости обнищавшего мира в чужое пространство.

Люди, себе на радость, истребляли мамонтов в Азии — а джей'джелы уже стали пришедшей в упадок расой, распыленной тонким слоем по сотне миров. Другая раса давно утратила бы свою культуру и, удайся ей выжить, расщепилась на дюжину различных, абсолютно ничем не примечательных наций. Но джей'джелы проявили одно выдающееся свойство: невзирая ни на какие напасти, они ухитрялись держаться своего общего прошлого, прекрасного или ужасного; вот так вот, тихо и скромно, а потом погромче и поразвязнее, они приспособились к своему существованию в широченном ареале.

— Тебе еще кое-кто поможет, — пообещала Миоцен и больше ничего не сказала.

Она знала, что мертвый джей'джел приведет его в библиотеку, и должна была знать, что он достаточно догадлив, чтобы сообразить, что суть дела в женщине. Памир совершенно не представлял, почему Первого Помощника заботит жизнь какой-то невзрачной пассажирки. Или, скорее, представлял слишком хорошо, составляя длиннющие списки мотивов, вполне разумных и одновременно вопиюще неверных.

Человеческую особь звали Розеллой — и звали ее так с тех пор, как она родилась два века назад. Если только она не старше, а ее биография — не мастерски подобранная коллекция вдохновенного вранья.

Как и большинство клиентов библиотеки, она проживала в Отколе, но выделялась даже в этой компании богатеев. Ее состояние подпитывали не один, а два доверительных фонда. Отец женщины эмигрировал в колониальный мир еще до ее рождения, переписав на имя дочери свои местные ценные вклады. Мать — заслуженный член дипломатического корпуса — погибла в злополучной Хаккалиинской миссии. В сущности, Розелла была сиротой. Но, судя по многочисленным признакам, она не слишком страдала. Бежали десятилетия, а она казалась счастливой, ничем не примечательной, богатой и безмятежной — больше ничего об этой персоне Памир сказать не мог.

Как там говорят старики-удальцы?

«Нет ничего грандиознее Вселенной, но она и вполовину не так велика, как чувствительный, одаренный воображением разум».

Некоторое время назад молодая женщина начала меняться.

Как большинство юных совершеннолетних, Розелла рано дала обет безбрачия. Если впереди миллионы лет жизни, кто будет торопиться с сексом и любовью, разочарованиями и разбитыми сердцами? У нее имелись друзья-люди, но благодаря дипломатическим корням матери женщина водила знакомство и с чужаками. Несколько лет ее ближайшими приятелями была пара янусиан — двойных организмов, где самец являлся паразитом, внедрившимся в спину своей супруги. Затем круг ее инопланетных друзей расширился… что выглядело совершенно нормальным. Памир обшарил архивы забытых камер слежения и любительских записей, где мелькали магазинные и обеденные «авантюры» объекта в компании представителей иных рас, в основном — кислорододышащих, традиционных союзников людей. Затем — роскошный круиз по цепи маленьких океанов, раскиданных по всему пространству Великого Корабля, — короткий вояж, завершившийся посреди облета Млечного Пути. Здесь, в конце этого безопаснейшего путешествия, дрейфуя по тускло-холодному, гладкому, как кожа, метановому морю, она встретила своего первого любовника. Который оказался джей'джелом.

На пленках скрытых камер Памир увидел достаточно, чтобы заполнить пробелы.

Кре'ллан, неправдоподобно богатый индивидуум, очень древний адепт Веры, лелеющей конфиденциальность, щеголял своей посвященностью. Искусные хирурги придали его пенису нужную форму. Все, примкнувшие к Многим Соединившимся, перенесли подобную косметическую операцию; единый кодекс касался обоих полов, а если пол отсутствовал, то создавался специально. За свою долгую жизнь Кре'ллан сочетался браком с сотнями, если не тысячами чужеземок, а той промозглой ночью ухитрился соблазнить юную девственницу-человека.

После круиза Розелла попыталась вернуться к прежней жизни, но уже через три дня посетила библиотеку, а через неделю сама подверглась физической модификации.

Памир заметил в ее журнале кадры операции — автоврачи и джей'джелы-наблюдатели обступили тонкое бледное тело. И теперь, закрыв глаза, сосредоточившись на скрытых резервных данных, он медленно и осторожно переворачивал другие страницы этих детальных, но по-прежнему неполных записей.

После года послушничества Розелла купила каменно-гиперфибровый прямоугольник в пятидесяти километрах под библиотекой, на котором возвела роскошные глубокие апартаменты, набитые шикарными комнатами и просторными покоями, рассчитанными на потребности практически любой биологии. Однако, хотя системы искусственного климата и жизнеобеспечения — штуки полезные, порой эти прихотливые механизмы не стыкуются друг с другом и, если знать, куда надавить, вполне могут и вовсе выйти из строя.

— Серьезная проблема, сэр?

— Только не для меня, — буркнул Памир. — И не для тебя, полагаю. Но если ты зависишь от пероксидов, как все оолупы, то воздух скоро покажется тебе кисловатым. А после нескольких вдохов ты наверняка потеряешь сознание.

— Понимаю, — сказали апартаменты.

Памир стоял во вспомогательном вестибюле, в своем обычном грубоватом лице, прочной фуфайке и с негнущейся спиной пожизненного техника.