Дуглас Брайан - Сокровища связанного бога

– Да, – ответила Соня сквозь зубы.

– Он поедает ее живьем. То, что остается после божественной трапезы, преобразуется и становится подобным… некоему существу…

Мгонга снова замолчал, закатив глаза к небу.

Соня, бледнея от гнева, молча ждала продолжения. Она видела, что негр получает настоящее удовольствие от ее нетерпения. Что ж. В последние годы Соня немало времени провела среди кочевников и дикарей – она умела выжидать.

Наконец Мгонга сказал:

– Это существо, на наш взгляд, отвратительно, но оно ласкает взоры божества… Он смотрит, как оно умирает. Когда оно перестает забавлять повелителя, оно исчезает. Теперь твое любопытство удовлетворено, Соня?

– Вполне, – ответила Соня хладнокровно.

– Ну что ж… – Мгонга еще раз пожал плечами. – В таком случае, скоро ты получишь бесценную возможность увидеть все это собственными глазами.

Соня не успела метнуть кинжал. Откуда-то из засады свистнула стрела. Соня почувствовала, как по всему телу разливается холод…

Сбивчивый, то и дело прерываемый рыданиями рассказ Энны подтвердил все самые худшие предположения Сони. То, что видела аквилонская девушка, полностью соответствовало злорадному повествованию черного жреца.

– Мы – всего лишь жертвы, жертвы, приведенные на убой этому ужасному монстру! – рыдала Энна.

Соня хмуро смотрела на свою подругу по несчастью. Но если Энна, изнеженная, выросшая среди кружев и шелков, готова была покориться судьбе – даже такой чудовищной, то Соня была совершенно иного десятка.

– Да, нас заманили в эту ловушку, – сказала Соня, вытирая кровь, запекшуюся на виске.

Она с удивлением обнаружила, что негры перевязали ее рану. Стрела лишь незначительно оцарапала кожу на левом плече, однако яд, содержавшийся на наконечнике, попал в кровь и погрузил Соню в глубокий сон на несколько минут. Этого времени хватило, чтобы дюжие негры набросились на нее и связали по рукам и ногам. Когда Соня очнулась, она была уже совершенно беспомощной.

– Но я не вижу причин отчаиваться и уж тем более – отдавать свою жизнь на волю этого глиняного ублюдка, – продолжала Соня.

Энна сжалась и бросила на связанного бога испуганный взгляд.

– Не говори так, Соня! Ведь он все слышит!

– Что он может слышать? Не смеши меня, девушка! Это всего лишь истукан!

– Там, внутри… – Энна со страхом поглядывала на идола. – Там кто-то… живой… Более чем живой! И здесь все пропитано злой магией! Разве ты не чувствуешь этого?

– Я чувствую, что тебя перепугали до смерти, – ответила Соня. Ей не хотелось признаваться аквилонке, что и она сама, Рыжая Соня, испытывает ужас при одной только мысли о том, какую чудовищную участь уготовила им извращенная фантазия Мгонги.

– Я ВИДЕЛА… – прошептала Энна. – О, Соня! Я это видела собственными глазами! Здесь… У того самого столба, где сейчас привязана ты, была черная девушка. Негритянка. Она даже не боялась. А наутро никакой девушки уже не было. Она превратилась в отвратительного монстра. Этот монстр был мертв. Он погиб ужасной смертью, ужасной! Его… его заели… по-моему, Соня, его заели заживо, – сейчас голос Энны шелестел еле слышно. Девушка дрожала всем телом. В ее голубых глазах застыл дикий страх.

– Ты что, сожалеешь о каком-то монстре? – спросила Соня, пытаясь придать своему голосу презрительную небрежность.

– Ты понимаешь меня! – Энна вспыхнула. – Ты отлично все понимаешь, Соня! Зачем ты прикидываешься дурочкой? В монстра превратилась та несчастная… И мы с тобой тоже… Сначала я, потом ты… Это ненасытное чудовище пожрет нас…

– Тише, тише, – успокаивающе произнесла Соня. – Я вовсе не прикидываюсь дурочкой, как ты изволила заметить. Просто не хочу, чтобы ты тряслась тут от страха, как перепуганная перепелка. Расскажи лучше о своей семье, о своем детстве. Чем ты займешься, когда мы выберемся отсюда? Есть ли у тебя жених?

Энна разрыдалась, как безмная.

– Какой жених! О чем ты говоришь! Как ты можешь так говорить, Соня! Ведь наутро одна из нас уже будет мертва!

– Ну, может быть, и не будет, – протянула Соня лениво, подражая выговору Мгонги.

Энна замерла.

– Что ты сказала? – прошептала она. В ее голубых глазах вновь вспыхнула надежда.

– Только то, что ты услышала. Есть некоторая вероятность того, что обе мы целыми и невредимыми встретим завтрашний рассвет.

– Но откуда… почему… – сбивчиво залепетала Энна.

– Не скажу. У этих стен могут быть уши, – решительно заявила Соня. Она почти не сомневалась в том, что Мгонга сейчас подглядывает за ними в свой магический шар. – А теперь давай мыть кости мужчинам, моя дорогая! Лучшего способа скрасить одиночество двух покинутых на милость связанного глиняного ублюдка девушек и не найти. А ты как считаешь?

– Проснись, Энна! Да проснись же, аквилонская неженка! Открой глазки! Ну, папина дочка, давай-давай, просыпайся!

Настойчивый шепот Сони в темноте святилища разбудил наконец Энну. Измученная страхами и переживаниями аквилонская девушка сама не заметила, как погрузилась в мертвый сон. Сейчас ее настойчиво трясли и шептали ей на ухо.

– Что случи… – вскрикнула Энна. Чья-то рука зажала ей рот.

– Тише, – сурово прошептал мужской голос.

– Кто здесь? – повторила Энна, на этот раз еле слышно.

– Сирхан. – Гирканец хохотнул.

– А Соня?

– Здесь твоя Соня.

– Я тебе не верю… Соня! – позвала девушка.

– Да здесь я, здесь, – отозвалась в темноте Рыжая Соня. – Дай кресало, Сирхан. Здесь темно, как… у Мгонги в заднице.

Сирхан зажег наконец факел, осветив и подземную пещеру, и отвратительного божка, и бледные лица обеих девушек. В открытом к звездному небу колодце висела веревочная лестница. Мгонга так и не забрал ее. Видимо, жрец решил, что опасность похищения пленницы миновала, и беспечно бросил изделие ловких сониных рук в лесу, там, где отравленная стрела настигла рыжеволосую воительницу.

– Скорей! – начала торопить Энна. – Выберемся из этого ужасного места! Пожалуйста!

– Еще чего, – возмутился Сирхан. – Я нарочно рисковал жизнью, лез сюда, едва не свалился в пропасть, едва не погиб от отравленной стрелы этих чернокожих мерзавцев – да мало ли еще каких бед натерпелся! И все ради того, чтобы сбежать?

– Разве ты пришел не для того, чтобы спасти нас? – Энна удивленно подняла брови.

Сирхан от души расхохотался.

– Повезет же твоему мужу, девушка! Ты, как я погляжу, девственна не только телом, но и умом. Стал бы такой пройдоха, как я, ставить на кон свою бесценную жизнь ради двух безмозглых куриц.

– Гм, – произнесла Рыжая Соня.

Гирканец на мгновение смешался, но его смущение тотчас же развеялось. Он широко, нахально улыбнулся.