Сергей Абрамов - Канатоходцы

— Вы явились вовремя: я совсем было нацелился в этот проклятый бар.

— А вы сходите туда: прекрасный бар, рекомендую. Вкусно кормят — без всякой химии, гипномузыка. Сходите, сходите, лучшего места для первого вечера не придумаешь. И Линнет захватите: будет с кем танцевать.

— Вы думаете, они сняли слежку?

— Они ее и не ставили. Бедняга Энтони погорел буквально во сне: не терпел сомниферы.

— Значит, бар чист?

— Наконец дошло! Чист, чист, как напиток, который вам сегодня там подадут. Выпейте его за мое здоровье. — Он встал, высокий, сутуловатый, по-прежнему улыбающийся (интересно, будет ли у меня когда-нибудь такая же выдержка?). — Мне пора, не провожайте, не надо, чтоб нас видели вместе. — И уже у двери обернулся, сказал вполголоса: — Меня не ищите, я сам вас найду, когда будет нужно. Линнет скажите только, что я был у вас.

— Некто без фамилии?

— Я же назвался: Джеффри Мак-Брайт. Конспирация — хорошая штука, но Линнет меня знает. И еще вы теперь. Поняли?

Я понял, все понял. Или, вернее, почти все. И, главное, я не один здесь: за спиной у меня Мак-Брайт, видимо, разведчик высокого класса. За спиной у меня Линнет: я ей позвоню сейчас, договорюсь о встрече. За спиной у меня слам…

Что знал я об этой организации? Вероятно, больше, чем заправилы Системы. Да и не знают они ничего, разве только что слам существует. А где, кто, когда, с кем — рады бы изведать, да в коленках слабы; систему конспирации в сламе хоть в учебнике описывай, если будет когда-нибудь такой учебник. Есть, конечно, и провалы — ни одно действующее подполье от этого не застраховано, — но проваливаются люди — пятерки, десятки, сотни, наконец, а слам живет, борется, растет.

Кто они? Красные? Нет, это слово давно стало пугалом в Системе Всеобщего Контроля. Не для властей — увы — для обывателя, который барабанит свои шесть часов на службе, жует химию и запивает химией, смотрит по телевизору мелодрамки, а по ночам видит сны, подсказанные Каталогом.

Официальная пропаганда медленно, но верно делала свое черное дело. Старыми методами? А зачем их отменять, если они по-прежнему действенны. Красные хотят сделать все общим, отобрать у бедного труженика домик, жену, дочку, телевизор, машину? Хотят, хотят! Так опасайтесь их, кидайте в них камни, они ваши враги! Партия давно уже ушла в подполье, но решение объединить всех недовольных в одной организации пришло не сразу. Оно встречало сопротивление даже у тех, кто понимал: при существующем режиме тотального террора и сыска не выжить даже в подполье. И партия сплотила в трущобах, в сламе сотни тысяч людей, которые боролись за свободу и счастье, за право жить и работать по-человечески.

Великая штука — равновесие, конечно, устойчивое равновесие: шар в лунке — старый пример из учебника физики.

Две глыбы — две системы, и живут люди… Устойчивое равновесие? Вздор, оно неустойчиво, пока существуют ложь и насилие, пока жизнь человека в Системе Всеобщего Контроля — ах, процветание, ах, земной рай! — не человеческая жизнь.

Вот почему существует слам. Вот почему слам силен. Вот почему он так страшен хозяевам Системы. Вот почему он непобедим, и побеждает, и победит. И еще: вот почему я здесь.

Я плохо знаю структуру слама: вероятно, потом Мак-Брайт, или Линнет, или кто-то еще познакомит меня с ней, если понадобится. Опять это «если понадобится». Я не любопытен — меня так учили. Я не заглядываю в чужие окна, если это не входит в мои обязанности. А что входит в мои обязанности?

Я протянул руку к видеофону и вызвал справочную.

— Космовокзал, телефон газетного киоска, первый этаж.

На экране загорелись цифры, и я мгновенно перевел на них набор запоминающего устройства. Когда на экране появилось недовольно-удивленное лицо Линнет, я сказал игриво и нагло — ну как еще может говорить с девчонкой старый космический волк:

— Привет, девочка! Узнаешь?

Она улыбнулась:

— Что-то припоминаю…

— Могу напомнить подробности знакомства. Скажем, сегодня в семь?

Она помялась, жеманница:

— Я не уверена… Ну, если ненадолго…

— Надолго, ненадолго — разберемся после. В семь у «Семифутового»…

И, только выключив видео, подумал, что каламбур получился дурацким, если принять во внимание все сказанное Мак-Брайтом.

Бар «Семь футов под килем» я давно и прочно знал по кинолентам, прокрученным еще в Центре, но все же он поразил меня, как и рассчитывали его хозяева: неоновая девица над входом, разбрасывающая искры по нагретому асфальту, была ошеломительна. Линнет я ждать не стал, прошел сквозь светящиеся нити — оптический обман честных трудящихся! — и уверенно остановился у входа в огромный зал-раковину: не спеши, Лайк, не ищи никого, пусть тебя ищут, сегодня хозяин ты, у тебя деньги, у тебя слава, подожди секунду, вот уже торопится к тебе некто безликий и напомаженный, во фраке и белой бабочке — пингвин, да и только.

— Вы один? — Легкий поклон, скрытое любопытство во взгляде: сколько стоит этот клиент?

— Со мной дама. Столик на двоих и подальше от шума, — небрежно и изысканно, ленивым тоном — можно не бояться переиграть.

— Прошу вас. — Лавируем между столиками. — Этот устроит?

— Вполне. Мое имя — Лайк. Когда придет дама — проводите.

Я поудобнее устроился в кресле, вытянул ноги и посмотрел на вход. Наверно, зря я это сделал, потому что шок оказался для меня слишком сильным. У входа в зал стояла в искрящемся платье красавица. Куда исчезла мальчишеская челка — на голове нечто немыслимое в виде башни. Минутой позже она уже сидела за моим столиком и говорила капризным голосом лысому официанту:

— Два обычных, Клей, два холода. Только без искры.

Я постепенно вернулся в нормальное состояние и смог критически оглядеть соседку.

— Я вижу, вы любопытны, Лайк. Задавайте вопросы — отвечу. Сколько их у вас?

— Всего три, прелестница. Во-первых, откуда вас здесь знают? Во-вторых, что это за галиматью вы несли официанту? В-третьих, как киоскерша Линнет превратилась в снежную королеву?

Линнет засмеялась, и сразу же ее «снежная неприступность» растаяла: улыбка была совсем не королевской — обычной, милой, земной.

— С вашего позволения, я начну с третьего: я ни в кого не превращалась. Просто время такое, что королевы — даже снежные — вынуждены работать киоскершами: жить-то надо. Во-вторых, если вы у себя на Луне превратились в отшельника, который не знает даже земных напитков, то нечего валить на меня: эта «галиматья» вкусна и полезна, сейчас сами оцените. А вот откуда меня здесь знают?.. — Она опять улыбнулась, теперь загадочно и холодно. — Всему свое время, Лайк, всему свой черед: узнаете и это…