Сергей Трищенко - Таблетки от пуль (сборник)

— Господа! Я имею честь сообщить вам пренеприятнейшее известие: вы арестованы!

Лицо офицера контрразведки лучилось восторгом и благожелательством. Ещё бы! Арестовать сразу двух агентов враждебной державы! За это обязательно полагается награда.

Фыв попробовал сопротивляться. Не сдаваться же по первому голословному утверждению — документы-то в полном порядке. Неужели впустую ушли долгие годы подготовки, вживания в образ, в легенду, изучение мелочей быта?

На чём они прокололись? Чего стоила одна легенда — казалось, беспроигрышная. Отправиться в страну под видом двух возвращающихся из свадебного путешествия геев! «Оригиналы», разумеется, пришлось убрать, однако копии получились — не отличишь.

Что для этого пришлось пережить!.. Даже если не принимать во внимание пластическую операцию и смену отпечатков пальцев, что само по себе очень мучительно. Но много хуже была вынужденная смена половой ориентации… Однако дисциплина превыше всего. Интересы страны требовали поступиться личными интересами.

Фыв с тоской вспомнил кривые и волосатые ноги партнёра, с которым приходилось делить постель. Ну что ж, теперь хоть этого не будет…

«Надеюсь, нас посадят в разные камеры», — подумал он. Но посопротивляться следовало, пусть для вида. Вдруг офицер выскажет, в чём их ошибка!

— Что вы говорите! — возмущенно заявил Фыв. — Мы добропорядочные граждане, возвращаемся из свадебного путешествия!

Но офицер контрразведки прервал его словесные излияния, покачав перед лицом Фыва подобием авторучки, назначения которой не понял никто в разведцентре. Мало того, что они служили телефонами, телекамерами, фотоаппаратами, аудиоплеерами и диктофонами. Там были ещё какие-то блоки, однако сложная электронная начинка оказалась не по зубам доморощенным специалистам.

— Это ваши идентификаторы. Здесь содержится полная информация о личности владельца: место рождения, родители, когда прорезался первый зуб, как вас дразнили в детстве, сведения об учёбе в школе, о друзьях и знакомых… Не говоря уже о параметрах кровяного давления и фотоснимках сетчатки глаза.

Фыв внутренне ахнул: вот оно что!

— Вы — не те, за кого себя выдаете! — резюмировал офицер.

— Чёрт! Я так и знал, что на этом дерьме погорим! — не выдержал партнёр.

— Прекрасно! — обрадовался офицер. — Одно признание получено. Я знал, что вы разумные люди, и не станете упираться. Вы? — обратился он к Фыву.

Тот молча протянул вперёд руки. Офицер ловко защёлкнул на них блестящие наручники.

Когда их выводили из здания аэропорта, они услышали позади яростный крик:

— Что? Какой идентификатор? Идите к чёртовой матери с вашим идентификатором! Я свободный человек, и разломаю любую игрушку, которую вы станете мне навязывать!

Мимо них пронёсся разъярённый субъект. Его никто не преследовал.

— А… а это что? — пролепетал Фыв, указывая скованными руками на буяна.

Контрразведчик развёл руками:

— Это его право. Если гражданин не хочет носить идентификатор, никто не может принудить его к этому. У нас свободная страна.

— А… а мы как же? — Фыв почувствовал, как внутренне холодеет. Вот, оказывается, где был действительный прокол!

— Но вы, кажется, не возражали против того, чтобы вас объявили иностранными шпионами? А мы уважаем любое волеизъявление личности, — и контрразведчик лучезарно улыбнулся. 

Сули-мэн работал лифтёром. Это была тяжёлая и опасная работа. А особенно потому, что он работал лифтёром в двенадцатиэтажном доме. Но испытательный срок в шестиэтажке прошёл, показал себя там Сули-мэн хорошо, и его повысили.

Сули-мэн не жаловался: в двенадцатиэтажке платили больше. Шли надбавки за риск, за дополнительную тяжесть каната, подъёмные — на чердак лифтёрам приходилось подниматься по лестнице. Ведь лифт, пока за него не возьмутся лифтёры, не работал.

«А где легко? — привычно думал Сули-мэн, напрягая мускулы, чтобы в очередной раз вытащить кабину наверх. — На трамвае?»

Он вспомнил, как работал на трамвае. Вернее, за трамваем. Там тоже было несладко: шутка ли, толкать перегруженный вагон вверх по склону! А торможение? Оно-то и было самым трудным, особенно если остановка располагалась на противоположном склоне холма, а так чаще всего и бывало.

А скорость от трамвая требовали приличную, и тормозить следовало в пределах контрольной метки. За переезд или недоезд нещадно штрафовали.

Легче всего было смазчикам. Они бежали перед трамваем и непрерывно натирали рельсы большими насолидоленными квачами. Без этого толкачи не смогли бы сдвинуть трамвай с места: салазки отказывались скользить. Но трамвайная бригада — одно целое, и за ошибку одного наказывали всех. Поэтому в каждой бригаде работники долго притирались друг к другу, решали, как меняться местами, чтобы никому не было обидно, и каждый поработал бы и смазчиком, и толкачом, и тормозильщиком.

В бригаде Сули-мэна такого не водилось. Они сразу решили дать каждому посильную работу. Не мог же маленький Асла-мэн работать толкачом. Зато он так точно рассчитывал, когда следует оторвать квач от рельса, что трамвай останавливался сам, почти без помощи тормозильщиков. И песка на рельсы подсыпать не приходилось. А это означало меньший износ рельсов и салазок — а следовательно, экономию, и премию.

Поэтому в бригаде царила полная слаженность, каждый чувствовал плечо товарища, все давно изжили мелкие пререкания по поводу того, кто вносит больший вклад в общую копилку. Это поначалу каждому кажется, что его работа — самая значительная и важная. А потом присматриваешься, и видишь, что все делают общее дело.

Но Сули-мэн не жалел, что ушёл из трамвайщиков. Никто из них не был властен над погодой. Приходилось везти трамвай и в жару, и в холод, и в дождь. И завидовать пассажирам, которые сидели в закрытой кабине.

Да, сейчас с непогодой было покончено: Сули-мэн постоянно находился под крышей. Под самой крышей, на чердаке. Выше было одно небо. И птицы.

Но главное не в этом. Под крышей Сули-мэн находился и в прачечной.

Он вспомнил, как таскал тяжёлые вёдра с водой, мял бельё голыми руками в кипятке… А получение кипятка? Приходилось стоять, склонившись над баком, и ожесточённо тереть в воде шершавыми камнями. Их трение и нагревало воду. Это в старых сказках говорится, будто было когда-то какое-то «топливо», которое горело. Но люди давно забыли, что означают эти слова.

Сули-мэн ушёл из прачечной, не дождался новомодных железных котлов, разогревать которые, по слухам, можно было трением канатов снаружи.