Василий Щепетнев - Первое дело Иеро

Однако мысль эта не принесла особого облегчения. Хорошо, пер Кельвин спас душу, но ему-то нужно спасти Но-Ом. Как?

Есть какое-то средство… Средство Гарджента, кажется, Но где его взять, здесь, в оторванном от Аббатства поселении? Оно редкое, очень редкое. Быть может, в подземной кладовочке пера Кельвина? Очень было бы кстати.

Кладовочку он и проверил первым делом — после того, как солнце поднялось над Но-Омом. Но средства Гарджента не нашел. Быть может, оно и было среди десятков склянок, но невежество не позволяло отыскать его. Жаль. Хотя было бы слишком легко, слишком чудесно — отыскать нужное средство в нужное время в нужном месте. Кто он, пер Иеро, чтобы ради него совершались чудеса?

Господь наделил его головой, вот и используй сей дар по назначению.

Иеро старался. Но получалось не гладко. То один зазор неровный, то другой. Не сходятся концы с концами сами, приходится тянуть, истончать. А где тонко, известно, там рвется.

Лора проснулась — или открыла, во всяком случае, глаза. Если судить по ним, по глазам, она вряд ли спала. Думала. О чем?

О своем.

Опять шаги. Человеческие, человеческие.

— Вот и люди, — ободрил он Лору. Получилось — не очень.

Иеро не спеша убрал засов, вышел навстречу идущим. Достопочтенный Хармсдоннер и два стража границы — в лицо Иеро их знал, но по имени не помнил.

Лора выскочила из-за спины Иеро, кинулась к отцу. То обнял ее.

— Ну, ну, что ты… Ночь не виделись, всего-то. А где матушка и Сара, неужели до сих пор спят?

Лора зарыдала — громко, в голос.

Достопочтенный Хармсдоннер вопросительно посмотрел на Иеро.

Последующая склянка была самой тяжелой из пережитых в Но-Оме. Достопочтенный Хармсдоннер не дрогнул лицом — застыл. Все чувства он спрятал, не желая делиться ими с чужим. С Иеро. Вместо этого он монотонным голосом вновь и вновь расспрашивал о прошедшей ночи, о каждом ее мгновении, словно надеясь найти зацепку, позволяющую обратить время вспять.

Когда Иеро в третий раз повторил слово в слово то, чему был свидетель, достопочтенный Хармсдоннер выглядел столь же бесстрастным, как и прежде, но Иеро показалось, что старшина поселения принял какое-то решение.

— Брасье… Что ж, это многое объясняет. Но вы правы, пер Иеро, он может быть не один, — говорил достопочтенный Хармсдоннер глухо, но твердо. — Слишком много жертв для одного оборотня.

— И почтенный Рэндольф не смог ему противиться… — начал было Иеро, но Хармсдоннер прервал его:

— Мы не знаем роли Рэндольфа. Не исключено, что он и Брасье были заодно.

— Заодно? — Иеро не думал, что еще способен удивляться.

— Быть может, рудокоп Ларс Мелдинг не случайно умер именно прошлой ночью. Его могли поторопить. Дать яд.

— Но зачем?

— Чтобы выманить вас из дома. И не позволить Ларсу Мелдингу рассказать кому-нибудь о своих подозрениях. Если бы моя дочь случайно не осталась живой, Брасье обвинил бы в случившемся именно вас, пер Иеро.

— Да, возможно, — Иеро и сам думал об этом.

— Вы в Но-Оме человек новый, вашего прошлого никто не знает, а капитан Брасье имеет репутацию отважного и преданного киллмена. Он пользуется неограниченным доверием стражей границы. Его обвинению поверили бы многие. Он бы расправился с вами. Потом — со мной.

Просто бы подстерег и убил.

— И…

— И стал бы выедать Но-Ом. Оставаясь единственным Советником, он получал полную, неограниченную власть. Запугав людей, он бы заставил их поверить во что угодно. Что вы оставили после себя с полдюжины куколок…

— Куколок?

— Так называют новообратившихся оборотней до той поры, пока они не заматереют… Не начнут питаться человечиной. Страшная беда грозит поселению.

— Грозит? Но мы же теперь знаем оборотня.

— Этого мало. Нужно, чтобы все остальные знали, что капитан Брасье перестал быть человеком.

— Но ваша дочь слышала…

— Слышала. Но не видела. Ей могло показаться — так будет говорить Брасье. Его слово против ее слова, что тогда? Сторонники Брасье не дадут капитана в обиду лишь на основании слов Лоры. Вспыхнет подозрительность, и малейшая искра сможет послужить поводом для взаимной резни. Нет, требуются доказательства неопровержимые. Или… — достопочтенный Хармсдоннер задумался.

Иеро — тоже. Есть о чем. Как быстро старшина поселения увидел опасности, о которых Иеро и не подозревал. Опыт. Опыт и ум. Опыта он наберется, если удастся подольше пожить. А вот ум — данность, его не займешь, не купишь, в наследство не получишь.

— Если бы у нас было средство Гарджента… — начал он и остановился.

— Вы что-то сказали? — переспросил старшина.

— Существует средство, позволяющее распознать оборотней, вампиров и прочих полиморфов. Средство Гарджента. Если бы оно у нас было…

— Но, быть может, оно было у пера Кельвина? Пер Кельвин слыл знатоком алхимии.

— Я смотрел. Нет. Может быть, действительно, было, но, убив пера Кельвина, оборотень позаботился, чтобы средство исчезло. Или его не было с самого начала, все-таки это большая редкость.

— Будем надеяться — невпопад сказал старшина. Заговаривается. Еще бы — гибель жены и невестки…

— Что проку в надеждах?

— Тот прок, что оборотень не знает, что у нас нет этого средства. А мы скажем, что оно — есть!

Перед Иеро забрезжил выход.

— И тогда…

— И тогда мы посмотрим на реакцию капитана Брасье. А, главное, ее увидят другие.

— Но вдруг капитан знает наверное, что у нас нет этого средства?

— Попробовать все равно стоит. Мы ведь ничего не теряем. Намешайте что-либо с виду похожее, какое оно, средство, на вид — красное, синее? И на Совете предложим всем, а для начала советникам, пройти испытание пробой. Согласны?

— Согласен.

Что-то достопочтенный Хармсдоннер не договаривал. Наверное, это и не требовалось — говорить все до последнего, особенно в присутствии Лоры. Та сидела в уголке и смотрела вниз, на пол, изредка на несколько мгновений поднимая голову и тут же опуская ее вновь.

— Тогда поспешим. Я объявлю поселенцам что собираю чрезвычайный совет. Остальное они поймут сами, — достопочтенный Хармсдоннер вставал трудно, тяжело, словно на плечах его лежало поселение Но-Ом.

Так оно, в некотором смысле, и было.

— Вы же приходите. Через склянку. Успеете?

— Успею, — Иеро проводил советника до порога, что он еще мог для него сделать?

Стражи границы шли за семьею Хармсдоннеров — за тем, что от нее осталось.

И похоронить-то некого.

Плотью живою попали в могилу живую.

Он еще раз спустился в подполье. За неимением пергамента пишут и на песке. Вместо средства Гарджента он решил использовать экстракт синапизанты. Можно было обойтись и простою водой — достопочтенный Хармсдоннер ошибался, когда говорил, что средство окрашено в красный цвет. Он-то не знает, что средство бесцветно, а оборотень может знать, даже должен знать, коль скоро это капитан Брасье, а не дикий лесной житель.