Максим Волосатый - Антидот к паранойе

Все это время Донкат орал. Орал, не останавливаясь ни на секунду. Он не хотел быть вместе с этим всеобъемлющим страхом. И только удар о поверхность, венчающий абордаж, смог все же вырвать его из цепких объятий древнего ужаса и заставить замолчать. Или это Таиксана сам его отпустил?

Но Степа уже не мог ответить на этот вопрос – его поглотила непроглядная ночь.

Прихотливый узор, плавно струящийся перед глазами, завораживал. По-хорошему. Как в доброй сказке. Перетекающие одна в другую линии сменялись неведомыми цветами и диковинными пейзажами. Порывы мягкого ветра сменяли струи летнего дождя.

Степа смотрел на эту красоту и наслаждался. В последнее время ему так редко удавалось отдохнуть. Просто отдохнуть. Ни о чем не беспокоясь, ничего не решая, никуда не торопясь. Красота, одним словом. Так бы и жил здесь.

Степа вздохнул полной грудью… И вскрикнул от боли.

Действительность навалилась на него со всех сторон, сжимая в своих тисках не хуже Декстера давеча.

Декстера! Шойс! Таиксана! ТАИКСАНА!!!

Донкат, наплевав на стреляющую где-то в ребрах боль, рванулся вперед. Сам плохо понимая, куда он рвется. Он только помнил, что на месте оставаться нельзя ни в коем случае. Съедят.

Почему именно съедят, а не убьют, к примеру, он тоже плохо помнил. Тело реагировало само.

Рывок. Режущая боль. И … ничего. Он как был, так и остался стоять на месте. Только узор перед глазами перестал быть добрым. Он стал теперь каким-то … обиженным, что ли.

– Это не тебе, – попытался успокоить его Степа, даже не отдавая себе отчет, что разговаривает с клубами тумана. Видно, это уже рефлекс. Раз туман – значит, Белое Место. Ну да, этот туман как раз на тот и похож. Подождите… Степа всмотрелся в как будто принявшие извинения клубы тумана (теперь они вновь резвились, меняя одну картинку на другую). Похож? Он бы сказал, что они одно лицо. В смысле – на одни … э-э-э, … клубы. Стоп. Так это что, Белое Место?

Памятуя о зверской боли в ребрах, в этот раз Донкат рваться не пойми куда не стал. Если это Белое Место, то он уже, так сказать, отбегался. Хотя, узнать поподробнее, где он и что происходит, не помешало бы. Так, в плане общего развития.

Степа сделал шаг. Оп-па, а это еще что такое? К его ноге была привязана какая-то веревка, уходящая в туман. Он попробовал пойти по ней, выбирая руками слабину, но прошел всего пару шагов, упершись во что-то наподобие деревянного плетня. Это что-то новое в репертуаре. До сих пор за Белым Местом такого не водилось. Что происходит, в конце-то концов?

Степа оглянулся и ошалело вытаращил глаза, столкнувшись взглядом с … Декстером (!). И тут его накрыло. Он вспомнил все. И карантинный блок, и сошедшего с ума сакса, и погоню, и драку в кабине пилотов, и абордаж… А вот дальше почему-то он ничего не помнил.

– Шойс, – сам не зная зачем, лелея идиотскую надежду, вдруг позвал Степа. А вдруг?! Это же Белое Место.

И сработало. Декстер повернулся к Донкату, поднял на него глаза … и спросил совершенно нормальным голосом:

– Степа, что это?

– В смысле? – не понял Донкат. Он настолько не надеялся услышать нормального Шойса, что когда тот заговорил, Степа оказался просто не готов.

– В смысле, где мы, что мы тут делаем, как мы сюда попали, и что это за хрень у тебя и у меня на ноге? – знакомые сварливые интонации Декстера были настолько родными, что Степа чуть не прослезился.

– Да мы… Шойс. Да тут…

– Эй, у тебя все в порядке? – сакс, похоже, совсем не помнил последние события.

– У меня? – при воспоминании о том взгляде в транспортнике навернувшиеся на глаза Степы умиления высохли в момент. Он угрожающе набычился. – У меня? В порядке? О, да, у меня все в порядке. Не считая того, что ты не так давно собирался меня убить, расстрелять всех, кого поймаешь, и в итоге сбежать куда-то на краденом транспортнике, оставив за собой валяться половину карантинного конвоя…

Он остановился, чтобы набрать в грудь воздуха, и мстительно добавил, глядя на сакса, уронившего от удивления челюсть на грудь.

– А еще ты ко мне целоваться лез.

– Да ну, – не поверил сакс.

– Вот тебе и «да ну», – вытаращил глаза Степа. – Чистая правда. И жениться предлагал.

– Только Элечке не говори, – нарочито испуганно огляделся Декстер и вдруг посерьезнел. – Ладно, это все хохмы. А то произошло на самом деле? И что все это значит?

Он с силой подергал за веревку, привязанную к ноге. И удивленно поднял брови. Как ни странно, ему ответили: веревка задергалась у него в руках.

– Опа, – Декстер всмотрелся в туман. – А я-то сижу, думаю, кто это у нас тут развлекается?

Живой туман вдруг взвился вверх, открыв Степе то, что, похоже, сильно и не пряталось, просто у Белого Места свои приколы. Метрах в двадцати от их с Декстером «загона» стояла весьма представительная компания.

– Сергей Петрович, – возмутился Донкат, разглядев старшего в композиции. – Это за что нас так?

– Да, господин полковник, – Декстер присоединил свой бас к Степиному возмущению. – Как-то это все не очень хорошо выглядит.

Соловей, или сейчас, похоже, полковник Птах, стоящий в окружении доброго десятка космоштурмов личной охраны и такого же количества специалистов ФАФ, оставил их реплики без внимания. Облаченный в форму ФАФ с неизменной цаплей, древним символом любопытства на рукаве, Соловей монументально стоял в середине компании и внимательно наблюдал за Степой и Декстером. С выражением лица бывалого вивисектора, как определил его Донкат.

– Сергей Петрович? – вопросительно повторил Степа и вдруг заткнулся. Из-за плеча одного из охранников Соловья выглядывала никто иная, как … Селена. Степа чуть сместил взгляд право и, естественно, тут же нашел и Элечку. Лица обеих девушек счастливыми назвать было трудно. Скорее заплаканными и скорбящими. Степа в первый раз в жизни видел заплаканную Элечку. Зрелище … душераздирающее, надо сказать. А если еще учитывать повод… «По ком звонит колокол?» – вспомнилось Степе.

Донкат не отрывал взгляда от Селены. Ну, что ты? Ну, не плачь. Мы с Шойсом любую гадость зажарим, съедим и переварим. Не надо.

– Шойс, – он дернул углом рта. – Ты хоть что-нибудь понимаешь?

– Не-а, – абсолютно искренне признался сакс. – Но я так думаю, нам сейчас все расскажут.

И вправду, Соловей решил не длить эту двусмысленную паузу. Но (что Степе оч-чень не понравилось) было видно, что начинает он этот разговор с большим трудом. Хотя, и сохраняя хорошую мину в виде командирского юмора.

– Шойс, Степа, – поставленный голос Соловья было слышно прекрасно. Тем более через усилитель. – Как вы себя чувствуете?

– Прекрасно, господин полковник, – за всех доложился Декстер. – Несколько расстроены из-за холодного приема, но в целом все более чем неплохо.