Фредерик Пол - Проклятие волков. Век нерешительности. Рассказы

Помедлив некоторое время, чтобы наметить план, он сказал:

— Ты прав. Очень глупо, но я, должно быть, потерял голову.

Он думал. Некоторые решают проблемы, разбивая их на составляющие, некоторые — сопоставляя факты. Метод Тропайла не походил ни на тот, ни на другой, он скорее напоминал дзю-до. Он допускал в своем сопернике такие качества, как Сила, Находчивость, Подготовка. Ему самому все это было не нужно; в каждом споре этих качеств соперника хватало на них обоих. Тропайл привык (и определенно это была привычка Волка, как он вынужден был признать) использовать сильную сторону противника против самого противника, разбивать противника о его же стальную броню.

Он думал.

Во-первых, думал он, надо принять решение. Волк? Пусть так, он не станет дожидаться пункции, он уйдет отсюда. Но как?

Во-вторых, нужно составить план. Существовали препятствия. Гражданин Бойн был одним из препятствий. Другим препятствием был Хармейн, Охранник Дома Пяти Правил. Где же тот шест, который даст ему возможность преодолеть эти барьеры? Есть Гала, его жена, подумал он. Она принадлежит ему; она сделает то, что он пожелает, если только он заставит ее захотеть сделать это.

Да, Гала. Он подошел к двери и позвал Гражданина Хармейна;

— Охранник! Охранник! Я должен повидаться с женой. Приведите ее ко мне!

Охранник не мог отказать. Он ответил мягко:

— Я приглашу Гражданку, — и заковылял прочь.

В-третьих, время.

Тропайл повернулся к Гражданину Бойну.

— Гражданин, — сказал он настойчиво, — так как твое предсмертное стихотворение готово, а мое — нет, не будешь ли так добр пойти первым, когда они… когда они придут?

Гражданин Бойн сдержанно посмотрел на сокамерника и улыбнулся Снисходительной Улыбкой.

— Ну, видишь? — сказал он. — Волк.

Это было верно. Но верно было и то, что отказать он не мог.

На полпути к краю света темно-синяя Пирамида восседала на выровненной вершине пика, точно так же, как она сидела с тех пор, когда у Земли еще было ее собственное настоящее Солнце.

Для Пирамиды не имело значения, что Глену Тропайлу вот-вот вонзят тонкий катетер в позвоночник, чтобы выкачать из него жизненные силы; Пирамиду не интересовало то, что затем спинной мозг будет выпит его сородичами, или то, что поводом для казни был поступок, который в человеческой истории не рассматривался обычно как уголовное преступление. Пирамиде безразлично ритуальное жертвоприношение в любом его виде. Пирамида видела, как они приходят и уходят, если о Пирамиде можно сказать «видела». Одним человеком больше, одним меньше, какая разница. Кому придет на ум проводить перепись клеток в заусенце?

И все-таки Пирамида испытывала своего рода интерес к Глену Тропайлу и к человечеству, частью которого он был.

Никто не знал о Пирамидах много, но все знали: они чего-то хотят, иначе зачем им было красть Землю?

А это сделали определенно они.

Был 2027 год н. э., год, с которого началась жизнь в бесчестье; были и другие годы, которые помнили люди, — 1941, 1066, 1492. Но ни один из них не имел таких громадных последствий, как 2027-й, по последствиям его можно было бы сравнить лишь с теми давними и забытыми датами, когда амфибии вышли из моря или когда первое покрытое шерстью двуногое взяло в руки палку. 2027-й превзошел их все.

Планета-беглец пробралась в Солнечную систему для грабежа и с тех пор убегает со своей добычей.

Отважные люди отправлялись в космос, чтобы изучить эту планету. Три их космических корабля приземлились на Планете Пирамид. Тогда они еще не знали, что это была именно она. Фактически, они даже не послали сообщений. Первое сообщение, сразу после посадки, было: «Она кажется э… э… очень пустынной». Второго сообщения не пришло.

Возможно, те полеты были ошибкой. Так думали некоторые. Кое-кто считал, что если бы человечество тихонько притаилось под своей атмосферой, как под одеялом, Пирамиды, возможно, улетели бы по эклиптике прочь.

Тем не менее, главная «ошибка» была сделана, и, может быть, именно тогда человек увидел Пирамиды собственными глазами.

Вскоре после этого, но после того, как отправили радиосообщение, их глаза навек закрылись. Случилось то, что должно было случиться. Внимание Пирамид было привлечено. То, что произошло потом, заставило работать радиосвязь между Паломаром и Пернамбуко, Гринвичем и Мысом Доброй Надежды; радиосвязь ужасную и тревожащую: астрономы всей Земли сообщили, а потом несколько раз подтвердили потрясающий факт: наша планета отдаляется от Солнца. «Возрадуйтесь Мессии» появилась, чтобы увести Землю.

Земля, населенная десятью миллиардами людей, многие из них гениальны, многие отважны, построила и атаковала захватчика гигантскими боевыми ракетами. Безрезультатно.

Два корабля Межпланетных Экспедиционных войск были посланы в космос, и люди высадились на новой планете для нанесения ответного удара. Безрезультатно.

Земля по спирали уходила со своей орбиты.

Если невозможно победить, тогда, может быть, переселение? Срочно были построены новые корабли. Но они ржавели без пользы, по мере того как Солнце становилось все меньше, а ледяной покров все толще. Да и куда было переселяться? Не на Марс же и не на Луну, которая уносилась вместе с Землей, не на Венеру, с ее непригодной для дыхания атмосферой, или давящий своим притяжением Юпитер. Переселение было так же бессмысленно, как и война, поскольку не существовало места, куда можно было бы эмигрировать.

Одна, только одна Пирамида прибыла на Землю. Она сделала площадку на вершине самой высокой горы и самовольно поселилась на ней. Наблюдатель? Страж? Но не имело значения, кем она была. Она была.

Солнце стало слишком далеко и не давало тепла и света, и тогда из бывшей Луны чужестранцы-Пирамиды создали в небе новое маленькое Солнце — Солнце, которое светило пять лет, которое сгорало и снова зажигалось, и снова, и снова, и так бесконечно.

Десять миллиардов вели неистовую и неравную борьбу, и, когда ее безнадежность стала, наконец, очевидной, многие умерли от холода и голода, а в оставшихся в живых, почти во всех, что-то внутри вымерзло, умерло. И те, кто существовал на Земле спустя два с небольшим столетия, более или менее напоминали Гражданина Бойна, и лишь немногие, очень немногие — Глена Тропайла.

Гала Тропайл внимательно смотрела на мужа полными муки глазами.

— Я хочу выбраться отсюда, — говорил он настойчиво. — Они хотят убить меня. Послушай, позволив им убить меня, ты сделаешь себя несчастной, будешь страдать, ты не можешь этого допустить, Гала.