Роберт Рид - Хорошая гора

Снова удалось вовремя ускользнуть в самый последний момент.

К Опалу подошла Ду-эйн. Окно было крошечным, поскольку предназначалось лишь для того, чтобы пропускать солнечный свет и дать возможность смотрителю наблюдать за псевдолюдьми, которые обычно ездили здесь. Ду-эйн встала на цыпочки и выглянула на улицу. Нервничая, женщина казалась красивее и привлекательнее. В руке она держала газометр. Опалу раньше не доводилось видеть столь технически совершенных приборов.

— Сероводород, — прошептала женщина.

Уверенность Опала улетучилась. Метан, удушающий и горючий газ, ужасен, но отвратительный сероводород гораздо хуже. Под Континентом имелись места, где растворенный кислород оказался израсходованным. Живая древесина и темновые токи больше не могли освежать воду, и там начинали развиваться различные типы гнили, а анаэробные бактерии приводили к образованию кислого яда, способного убить за считаные минуты.

За окном по-прежнему проносился город.

— Это труп? — внезапно спросила Ду-эйн.

Нечто похожее на псевдочеловека лежало на боку вплотную к фундаменту длинного дома. Или это просто мусор, завернутый в одеяло? Опал точно не знал. Скоро и тело, и улица скрылись из виду.

— Беспокоиться не о чем, — тихо произнес Опал.

— Там был человек, — сказала Ду-эйн.

— Спящий псевдочеловек, — предположил он. — Или мертвый. Но это ничего не значит. Болезнь, возраст или, может, уличные хулиганы решили уничтожить чужую собственность.

— Вы так думаете? — с надеждой спросила Ду-эйн.

— Да, — ответил Опал. Поскольку от этого слова становилось легче на душе, он повторил его снова: — Да. — И рассудительно предположил: — Если газ столь ужасен, то на улицах часто будут попадаться задыхающиеся живые существа.

Попутчица посмотрела на него, отчаянно желая верить прозвучавшим ужасным словам.

Опал вдруг понял, что не может вспомнить, почему эта молодая женщина беспокоила его. Он улыбнулся, Ду-эйн тоже, и после этого они прислонились к розовой стенке желудка, продолжая наблюдать за сельской местностью, приходящей на смену городу. Высокие эпифиты обратили листья к ослабевающему солнечному свету. На юге шли проливные дожди. Возможно, эти облака будут плыть в северном направлении, что уменьшит вероятность пожаров, по крайней мере на некоторое время. Верно? Тем временем газометр Ду-эйн продолжал фиксировать колебания уровней сульфидов, а также количество метана и этана — эти газы оказывались внутри всякий раз, когда червь срыгивал и проглатывал воздух. Но ни один из этих токсинов не вызывал удушья, и их воздействие ощущалось лишь по неприятному привкусу во рту.

Наконец солнце соприкоснулось с линией горизонта, и концентрация газов в воздухе начала снижаться до уровня, который считался нормальным, по крайней мере последние несколько лет.

Опал сел на плед, радуясь своей удаче.

Он вдруг вспомнил женщину-гибрида на станции, черноволосое существо с чудесным громким голосом, и осознал, что, в отличие от солдат-людей, у нее на бедре не висела дыхательная маска.

Выжила ли та женщина?

И почему он вообще об этом беспокоится?

В школе, где преподавал Опал, окончание каждой четверти сопровождалось вечеринкой, которая устраивалась для преподавателей и служебного персонала. Там обычно подавали спиртные напитки и обсуждали жизнь школы. На последней вечеринке общение временами протекало бурно. Перед самым ее началом пришло известие о том, что на севере из-за выбросов ядов погибло несколько деревень. Коллеги серьезным тоном обсуждали слухи, оказавшиеся ложными, о том, что местные инженеры и бригады псевдолюдей не в состоянии остановить огромные выбросы метана. Собравшиеся на вечеринке скоро разделились на два лагеря: одни хотели принять свою судьбу, другие были готовы хвататься за соломинку. Опал не знал, чью сторону принять. Затем рядом оказался коллега с пустой чашкой и затуманенным алкоголем сознанием. Слушая рассказы о всяких ужасах, обычно робкий человек вдруг расхрабрился.

— Положение не такое уж опасное, — заявил он. — Поверьте мне, мы можем заделывать отверстия, которые в десять раз больше тех, о которых столько говорят.

Оптимисты с радостью восприняли эту браваду. Но учитель не обратил внимания на их похвалу.

— Вы такие же глупцы, как и остальные, — заявил он. — И как минимум столь же невежественные.

— Вам что-то известно? — спросил кто-то.

— Больше, чем любому из присутствующих здесь, смею вас уверить. — Пьяный мужчина обвел взглядом помещение. Искал путь к бегству? Нет, ему была нужна большая кожаная чаша, наполненная сладким пуншем и забродившими ягодами. — Смотрите сюда! — воскликнул он. — Я вам сейчас покажу, что я имею в виду.

Вокруг стола собрались люди, молчанием выражая свой скептицизм.

Учитель принялся покрывать напиток в чаше толстыми декоративными листьями. Раскладывая их, он рассказывал о деревянном Континенте, бездонном Океане и о том, что метан и гниль — неизбежные конечные продукты очень древнего цикла.

Опал понял, или, по крайней мере, ему так показалось.

Тут в разговор вмешался третий учитель — лучший эксперт по науке в школе.

— Это ведь не ваша специальность, — прочистив горло, объявил он.

— Специальность? — осведомился возившийся с листьями оратор. — А какая у меня специальность? Напомните мне, пожалуйста.

— Карты, — ответил ученый, и в его голосе явственно прозвучало высокомерие.

На лице учителя появилось сердитое выражение, но он не вышел из себя, а просто покачал головой и положил на поверхность пруда еще один слой листьев.

— Опал, — окликнул он тихим прерывающимся голосом.

— Да?

— Что тебе известно о текстах «Человек и небо»?

Опал читал отрывки во время учебы в университете, однако среди сослуживцев имело смысл казаться хорошо подготовленным.

— Я изучал их один семестр, — осторожно ответил он. — О чем именно речь?

— Сколько лет они существуют?

— Никто не знает.

— Но, судя по различным мертвым языкам, мы можем предположить, что им, вероятно, несколько веков… Этот сборник текстов принадлежит перу нескольких безымянных авторов. Да?

Опал кивнул.

Его коллега перевел дух.

— Ученые считают, что в текстах «Человек и небо» содержатся как минимум три описания мира, возможно, четыре. Пять. Или даже шесть. Точно известно одно: каждое описание не сильно отличается от нашего мира. Имеются большой континент и неподвижное солнце. Изменились лишь названия тех или иных мест, люди говорят на разных языках, и иногда трудно понять, о каких растениях или животных идет речь.