Александр Беляев - Воздушный корабль

Над головою – вечно безоблачное небо. Только самые легкие перистые облака поднимались выше «Альфы».

А внизу в этот день громоздились темные тучи. Воздушный океан! Есть ли что-либо более красивое, более захватывающее и… более изменчивое?..

Сузи вспоминал «огненный туннель» – эту блистающую лучезарную симфонию, которая вызывала такую торжественную радость.

Как не похоже на эту предзакатную песнь неба то, что сейчас видел Сузи!

Мрачные, сизые, бурые, свинцовые, иссиня-черные тучи клубились, пучились, вздымались, барахтались, перекатывались друг через друга. Они казались страшно тяжелыми. Битва гигантских слепых амеб. Так, вероятно, ворочались, давили друг на друга горы остывавшей магмы, когда образовывалась земная кора… Так дрались за существование рожденные в море гигантские морские змеи и ящеры. Страшная, слепая сила! Иногда между этими копошащимися существами пробегали, как огненные змеи, электрические разряды. Глухо рокотал гром. Рычали разъяренные чудовища.

Но ведь и тучи и гроза были внизу, они не угрожали «Альфе».

Бой слепых чудовищ продолжался все с большим ожесточением. Верхние клубы туч вдруг начали срываться. Обрывки туч гонялись друг за другом, поднимаясь все выше и выше. Нет, им не допрыгнуть до «Альфы»!

Вошел Власов.

– Опять грудь болит! К непогоде! – Лицо его было озабоченно. – А внизу разыгрывается циклончик! Не хотел бы я теперь быть на земле, а еще того больше – в зоне этих облаков! Ишь, чертова мельница, как крутит!

И вдруг случилось то, чего никто не ожидал.

С западной стороны послышался гул, напоминавший гудение гигантского мотора. Гул приближался с молниеносной быстротой. Все произошло в одно мгновение: гул, переходящий в пушечную канонаду. Выстрел за выстрелом следовали так часто, что ухо воспринимало их как сплошной рев необычайной силы. Гигантское черное тело – «черная полоса», как уверял позднее Ханмурадов, – пролетело над «Альфой» и скрылось за горизонтом на востоке. «Альфа» вдруг завертелась волчком, ринулась вниз, перевернулась, легла набок, пролетела несколько кругов по спирали и понеслась в полулежачем положении с быстротой смерча.

Сузи и Власов упали на пол. Их начало катать и бросать из стороны в сторону. То они падали на потолок, то вновь летели на пол. Вот Сузи бросило лицом на иллюминатор. Косматые тучи бились у самого стекла. Сузи едва успел опереться руками, чтобы не расшибить голову. Но прежде чем его лоб коснулся толстого стекла, Сузи уже отлетел от иллюминатора и упал на стол с аппаратами. Ящик барографа с грохотом покатился на пол.

Власов лежал на полу и крепко держался за ножку стола.

– Моторы!.. Пропеллер!.. – крикнул аэролог.

Но капитан едва ли уже слышал его. Сузи ударился головой о потолок, тело его скользнуло в угол между потолком и стенкой и осталось лежать, неподвижное, безжизненное. А Власов съехал на нижнюю поверхность крышки стола. Оттуда он осторожно высунул голову, держась за край стола, перегнулся и крикнул в микрофон:

– Буся, заводи мотор! Все пропеллеры на полный ход! – Но Буся не отзывался. Вероятно, и он лежал без сознания.

«Альфа» повернулась еще раз. Тело Сузи грузно упало на пол возле самого стола. Власов также переместился на пол, схватил за ногу Сузи, подтянул его тело к себе, осмотрел. Кожа на виске Сузи была рассечена. Правая щека, ухо и подбородок в крови. Власов покачал головой, осторожно расстегнул и снял подтяжки и привязал ими Сузи к ножке стола. Выслушал грудь. Сердце билось, хотя очень медленно и едва слышно.

«Неужели и их всех перебило? – думал Власов. У него болел бок, спина, болела голова, колено на правой ноге быстро опухало. – „Альфу“ может спасти только тяга пропеллеров. Надо во что бы то ни стало запустить моторы…» Идти – об этом нечего и думать. Оставалось ползти, рискуя вновь оказаться горошиной в погремушке.

Власов успел ухватиться за дверь каюты Ханмурадова и вполз в нее. Каюта была пуста. Пуста и койка. Подушки, матрац, одеяло, полотенца, книги, ящики валялись на полу. Власов быстро подобрал одеяло, подушку, полотенце. Подушку привязал полотенцем к голове. «Сохранить голову сейчас – самое важное. Если ударом отшибет сознание – все кончено! Быть может, на всей „Альфе“ сохранился только один человек, не потерявший сознания!» Одеяло обернул вокруг торса и завязал вторым полотенцем. Так. Теперь он был защищен от ударов.

Власов кончил вовремя. «Альфу» вновь начало трепать. Она вертелась волчком и одновременно качалась вверх-вниз. Власов уцепился за дверь и ждал подходящего момента, чтобы скатиться к моторной рубке, как кегельбанный шар.

Есть! Покатился. Не докатился и пополз на стену. Уцепился за дверь каюты. Снова вниз, к моторам. Стремительное обратное падение до самого «дна» коридора и столь же стремительное возвращение к моторной каюте вместе с бездыханным Бусей.

Удача! Они так вдвоем и влетели в машинное отделение. Только бы не вылететь обратно. Власов развязывает полотенце и этим полотенцем привязывает Бусю к оградке возле мотора. «Еще один пристроен!»

Запустить мотор! Черт возьми! Если бы Власов знал, как это делается!.. Ухватившись за оградку возле мотора, он сидел и размышлял, пытаясь «логически» объяснить назначение частей. Положим, несколько раз он присутствовал при том, как Буся запускает мотор. Надо вспомнить… «Как бы только не наделать еще больших бед… Конечно, я знаю устройство мотора, но принцип – одно, а практика – другое… Если, скажем, так… Но раньше надо дать горючее…»

Ханмурадов крепко спал, когда началась авария. Его несколько раз кинуло к потолку, прежде чем он проснулся и понял, что случилось. Вскочил на кровать. Больно стукнулся теменем о потолок. Снова лег и начал обдумывать положение. Конечно, надо немедленно бежать в капитанскую рубку!

И Ханмурадов, соскочив с кровати, ступил шаг к двери, упал и начал измерять своим телом пространство в трех измерениях. Он был силен, ловок, сообразителен и через минуту уже приспособился к неожиданным броскам, научился использовать их направление. Выбрался в коридор и, цепляясь, прыгая, катаясь от двери к двери, направился к капитанской рубке. Возле радиорубки он задержался. Лаврова! Что с ней? Быть может, она убита, тяжело ранена?.. Он приоткрыл дверь радиорубки и бомбой подлетел к рабочему креслу радистки.

Лавровой посчастливилось больше других. В момент аварии она работала, сидя в кресле. При первом же толчке радистка успела ухватиться за налокотники кресла и в паузах между толчками пристегнула себя ремнями.

Правда, и ее положение было не легким. Минутами ей приходилось висеть вниз головой, когда «Альфа» переворачивалась вверх дном. Но Лаврову не трепало, не било, не бросало. Она была целехонька. И умудрялась даже посылать на землю радиограммы, сообщая о том, что происходит с «Альфой».