И. Штефан - Путь к звездам

— Но, в таком случае, почему же они не пришли до сих пор? Вот вопрос, — вмешался Скарлат. — Почему они пропустили самый благоприятный момент?

— На это трудно ответить, — задумчиво сказала девушка. — Еще несколько дней, и мы узнаем и это, и будем смеяться над нашими сомнениями… Не надо забывать одного: как мы ни одиноки здесь, на этом космическом острове, — с нами миллионы людей.

— Правильно! — почти единогласно подтвердили присутствующие.

Матей Бутару обвел всех глазами и с невыразимой радостью констатировал, что ни одно лицо не носило печати отчаяния. Даже Андрей Прекуп, и тот приободрился, видя, как относятся другие к создавшемуся положению.

— Собственно говоря, — сказал он, стараясь придать твердость своему голосу, — ракета может догнать нас, даже если мы уйдем вперед на 70–80 часов. Я буду все время непрерывно передавать призывы, и может быть, в скором времени, наш приемник не будет больше молчать.

— Поглядите-ка на Андрея! Видите? — и лицо Добре осветилось широкой улыбкой — Уж если он начинает верить в лучшее, — положение не так-то серьезно.

Что меня касается, я твердо уверен, что в скором времени мы будем спасены, хотя — я должен искренно признаться — я бы ничуть не огорчился, если бы нам пришлось остаться и далее всем вместе на Копернике.

— Ну, это уж оставьте, товарищ Добре, — возразил лаборант. — Чем бы мы стали питаться еще целый год? И мы даже не смогли бы теперь съездить за провизией на Марс или на Венеру. Ведь у нас нет больше нашей “Чайки”. Уж я предпочитаю вернуться на Землю, походить немного без страха, что вдруг вспорхну, как птичка, поесть кровяных бифштексов, — и так уж довольно времени как я не ел ничего питательного. А уж после я с удовольствием вернулся бы на Коперник и поехал бы с вами куда угодно… хоть и в самый ад…

Все расхохотались, и, несмотря на серьезность положения, в подземном убежище начало распространяться оптимистическое настроение.

Прошло еще два дня, за которые не произошло ничего нового. По расчетам астронавтов Коперник находился теперь на расстоянии почти 6 000 000 километров от Земли Приемник, к которому направлялись все надежды, оставался нем. Медленно тянулись мучительные часы тяжелого ожидания. Теперь даже самому Добре редко когда удавалось развеселить своих товарищей.

На третий день беспокойство возросло и стало еще более мучительным. Исследователи проводили большую часть времени, собравшись у радиоаппарата, глядели на голубое полотно диффузора и молчали. Но ничего нового не происходило. Слышались только беспрестанные, нудные шумы помех.

Иногда, больше для того, чтобы как-нибудь нарушить невыносимое однообразие ожидания, кто-нибудь из них затевал спор. Так случилось и теперь. Чернат вдруг сказал:

— Ничего не понимаю и баста! Приближение Коперника к Земле было определенно замечено с Гепты. Я уверен, что они приняли и наши призывы, потому что наш передатчик действует прекрасно. Тогда, почему же они не пришли до сих пор к нам на помощь? Почему?

— Я тоже не могу себе представить, чтобы для нашего спасения не было сделано все, что возможно, — сказал Добре. — Ведь момент максимального приближения к Земле прошел уже три дня тому назад.

— Или вернее три дня, 5 часов и 11 минут, — уточнил Скарлат. — И это не только по моим вычислениям, но и по вычислениям, сделанным перед нашим отлетом с Земли и подтверждавшимся во все время нашего путешествия станцией связи с Гепты.

— А может нас еще догнать ракета на этом расстоянии? — спросил Прекуп неуверенным тоном. — Как вы думаете, товарищ Бутару?

Матей долго молчал, прежде чем ответить.

— Дорогие мои, мне нелегко высказать вам мое мнение, но я считаю это своей обязанностью. Положение очень и очень серьезно. Я не думаю, что нас еще возможно нагнать. Товарищ Скарлат, ваше мнение?

— К сожалению, такое же.

В приемнике вдруг послышалось пронзительное жужжание.

— Что случилось? — раздалось одновременно несколько взволнованных голосов.

— К несчастью, ничего особенного, — вздохнул Чернат. — Андрей пустил аппарат на полную силу, и помехи стали сильнее.

Атмосфера убежища казалась инженеру невыносимой. Он чувствовал, что массивные, гладкие стены грота давят его. Что-то неудержимо толкало его на поверхность, он ощущал какую-то потребность взглянуть на необъятные дали космического пространства. Быстро натянув защитную одежду, он направился к шлюзовому отсеку…

После его ухода Анна Григораш продолжала ободрять своих товарищей.

— А я уверена, что нас спасут! — говорила она своим юным, свежим голосом. — Здесь существует какой-то парадокс: с одной стороны ясно, что нас не допустят погибнуть, а с другой вычисления показывают, что самый благоприятный для нашего спасения момент давно прошел. Я склонна скорее думать, что наши вычисления неправильны.

Помехи превратились теперь в непрерывный шум, который почти покрывал голоса

— Товарищ Григораш, позвольте вам заметить, что вы не отдаете себе отчета в том, что вы говорите! — сказал Скарлат. нарочно повысив голос, чтобы его слышали и другие. — “Наши вычисления”, как вы говорите, не могут ошибаться. Если желаете, я вам с точностью вычислю, в какой точке своей орбиты находился Коперник в это время 200 лет тому назад, или в какой точке он будет находиться через тысячу лет. В астрономии нам не приходится иметь дело с приближенностями, как при геологических определениях в отношении продолжительности той или иной эры из далекого прошлого Земли. Здесь приходится иметь дело с вычислениями высшей точности. Впрочем, вычисления, в которых вы сомневаетесь, даже не “наши” Как я уже сказал, они непрестанно подтверждались еще несколько месяцев тому назад — пока не прервалась радиофоническая связь — всеми астрономическими учреждениями Земли.

Раздались чьи-то поспешные шаги и дверь широко распахнулась. На пороге показался могучий силуэт инженера Черната. Он быстрым движением скинул свой прозрачный шлем. Лицо его было взволнованно, глаза сверкали огнем. Едва переводя дух, он крикнул:

— Товарищи! К нам приближается ракета! Я видел ее невооруженным глазом… еще немного, несколько минут и она приземлится.

Слова его произвели потрясающее впечатление. Астронавты повскакивали со своих мест, кричали, обнимались, смеялись, как безумные.

— Спасены! Спасены!

Эти слова, вырвавшиеся из глубины их души, беспрестанно повторялись на разные лады.

Все с неимоверной быстротой оделись в защитную одежду и столпились у дверей шлюзового отсека, как дети, спешащие в переменку выйти вон из класса.