Журнал «Если» - «Если», 2010 № 11

Personalia

Аргентинский писатель, издатель, антологист, литературовед и активист всемирного фэн-движения Серхио Гаут вель Артман родился в 1947 году в Буэнос-Айресе. Изучал юриспруденцию в университете Буэнос-Айреса. В начале 70-х годов прошлого века написал несколько рассказов для испанского НФ-журнала «Nueva Dimension». В 1985 г. выпустил свой первый сборник рассказов «Тела как предметы желаний». В дальнейшем опубликовал еще две книги — «Настоящее мясо» (2006) и «Убегающие зеркала» (2009), а также свыше 30 рассказов в различных журналах и сборниках НФ и шесть объемных эссе исторического и литературоведческого плана, самыми яркими из которых являются «Вселенная научной фантастики» (2006) и «Тайные общества в истории Аргентины» (2010). Выступил составителем сборников и антологий фантастики (всего подготовил девять изданий). Его собственные произведения переводились на восемь языков, включая болгарский, японский и арабский. Является обладателем ряда жанровых премий стран Латинской Америки и Испании.

Писатель активно участвовал в развитии аргентинских и других испаноязычных печатных изданий, посвященных фантастике. В течение трех с лишним лет являлся литературным директором знаменитого аргентинского электронного журнала «Axxon». В начале 2000-х годов Артман основал в Сети испаноязычное сообщество писателей, переводчиков и любителей фантастики «Comunidad SF», а также «Taller-7» и «Taller-8» — виртуальные «школы креативного письма» для начинающих авторов, координатором которых является по сей день. Сейчас «Comunidad SF» расширилось до международного и многоязычного WEB-форума «Planeta SF».

Американский писатель и профессиональный музыкант Раджнар Ваджра родился в 1947 году в Нью-Йорке. До занятий литературой был «классическим» пианистом и занимался рок-музыкой (играл на гитаре и клавишных), писал песни, преподавал в университете и был владельцем музыкального магазина.

Ваджра дебютировал в научной фантастике рассказом «Прохождение теста Арболи» (1997). С тех пор опубликовал два десятка рассказов и повестей, выпустил книгу в межавторской серии «Нулевая вероятность» — «Последовательности» (2000), а также роман «Выступ у Нокай Коррал» (2003). Большинство произведений писателя вышли в журнале «Analog», и дважды фантаст становился победителем конкурса на лучшее произведение, опубликованное в данном журнале.

Московский фантаст, поэт и литературный критик Николай Калиниченко родился в 1980 году в Москве. Закончил школу № 59 им. Н.В.Гоголя — ту самую, в которой учился Кир Булычёв; высшее образование получил в МАДИ по специальности «Мосты и транспортные тоннели». Строил дома, проектировал мосты, работал продюсером, художником-оформителем, участвовал в археологических раскопках.

Фантастикой увлекся еще в школе. Первая публикация появилась в 2003 году — это был НФ-рассказ «Воры в банке» (в соавт. с Дмитрием Хомаком). С тех пор опубликовал десяток рассказов в центральной периодике и в сборниках. А с 2006 года активно выступает в качестве литературного критика, его статьи и рецензии регулярно публикуются в журналах «Если», «Мир фантастики», еженедельнике «Ex Libris НГ».

(Биобиблиографические сведения об авторе см. в № 4 за этот год)

В недавнем интервью сетевому ресурсу FearZone американский писатель-фантаст, чьи произведения номинировались на премии «Хьюго», «Небьюла» и Премию имени Брэма Стокера, рассказал о тех книгах, фильмах и целых жанрах, которые сформировали его как писателя:

«Я вырос на комиксах, по нескольку раз смотрел такие фильмы, как „Империя наносит ответный удар“ и „В поисках утерянного ковчега“, с теплотой помню все „реинкарнации“ сериала „Звездный путь“; с увлечением вырезал картинки из журнала „Знаменитые монстры Фильмландии“ и обклеивал ими стены моей детской. И все это затем, чтобы потом взрослые, покачивая головой, замечали, что у этого ребенка слишком болезненная фантазия… Вместе с тем не могу сказать, что я фанат только этих жанров — научной фантастики, фэнтези и хоррора, и не употребляю ничего сверх упомянутой диеты. Я наслаждаюсь книжками и фильмами мейнстрима, буквально всем — от классики до современных литературы и кино, и, возможно, прочел детективов не меньше, чем фантастики. А если выбирать, что посмотреть в кино, то я скорее остановлюсь на новом фильме Сидни Люмета или классической картине Билли Уайлдера, чем стану тратить время на очередной блокбастер с очередным супергероем».

(Биобиблиографические сведения об авторе см. в № 3 за этот год)

Корр.: В повестях и рассказах 2000-х вы отдаете предпочтение динамичной, приключенческой НФ в традициях Карсака или даже Гамильтона? Почему именно это направление, а не что-нибудь, скажем, социально-философско-постмодернистское?

Б.Руденко: Потому что с удовольствием этих старичков читал. А теперь с тем же удовольствием читаю Лукьяненко, Бушкова, Дивова и многих других наших писателей, которые покруче и Карсака, и Гамильтона будут. Ну да, не оправдал я ожиданий некоторых читателей. Мне нравятся приключения — и в жизни, и в литературе. Поэтому и читать о них приятно, и писать.

А социально-философско-… — это у меня тоже есть. Такая тоска — даже самому перечитывать невозможно. Если на всех в мире обижусь — опубликую. Хоть за свой счет.

(Биобиблиографические сведения об авторе см. в № 5 за этот год)

«Я не могу придумать ничего более восхитительного в интеллектуальном плане, чем успех SETI, посылающей информацию в космос в поисках внеземного разума. Есть у нас, астрофизиков, такая слабость.

Годами я изучал загогулины диаграмм на лентах записывающих устройств, пытаясь выявить сигнал из шума, и заметил, что глаз, вполне сносно улавливающий двумерные и трехмерные образы, значительно уступает уху в приеме одномерных сигналов. И подумал, что музыка, возможно, является самой верной схемой для изучения одномерных информационных потоков. На нашей планете, пожалуй, самым важным линейным инфопотоком является геном, потому я и решил написать компьютерную программу перевода цепочек ДНК в музыкальные фразы.

Затем я написал программу, составившую „музыку“ из фрагментов генома мушки-дрозофилы. Прогнал полученные результаты через виртуальный синтезатор и был буквально поражен результатом. Лично мне показалось, что мелодия звучит как „сочиненная“ — и неплохая! Возможно, любой неслучайный поток данных создает музыку, не знаю. Или, возможно, есть нечто встроенное в геном, что делает его „музыкальным“.»