Джон Барнс - Миллион открытых дверей

Вид у него был усталый, а когда меня обняла Биерис, она буквально повисла на мне, и я понял, что она тоже измождена до крайности.

— Вы смогли бы наладить спрингеры через восемь часов, если бы до этого времени поспали? — спросила Сюзанна.

— Я бы, наверное, их даже во сне смогла наладить, — призналась Биерис. — И больше всего, если честно, сейчас больше всего на свете мне хочется поспать. Кабины не местного производства — стандартные аквитанские модели, выделенные нам Гуманитарным Советом.

— В таком случае ваши койки перенесем в наш вездеход. Я поведу первую машину, Роберт поведет вашу, а Жиро сядет рядом со мной и будет указывать дорогу. Мы доберемся до лагеря за восемь часов, а через десять все уже будут дома.

Сюзанна была не из тех, кто любит попусту бросаться словами, поэтому сразу направилась к нашей машине.

— Она права, — сказал я, дабы предупредить любые возражения со стороны Брюса. — Сюзанна и Роберт всю ночь крепко спали и проснулись всего три часа назад. Что касается меня, то я мало на что способен, но сидеть рядом с Сюзанной и указывать дорогу смогу. Если Роберт будет ехать точно по нашей колее, то все должно получиться. А у вас обоих вид полумертвый. Давайте-ка забирайтесь в кабину и по дороге расскажете нам, как вы сюда попали. Кстати, сколько времени вы не спали?

— Почти сутки, — ответил Брюс и, пошатываясь, побрел к нашему вездеходу. — Ну, может, сутки и еще один Свет…

То есть — почти сорок два часа? Спасательная экспедиция, снаряженная на ферме Брюса и с черного хода Посольства?

Конечно, подозрения и у меня, и у Сюзанны, и у Роберта были самые нехорошие, но все мы, не сговариваясь, решили, что торчать на месте и разговаривать об этом смысла не имело. Хотя бы теперь у нас были спрингеры, и с их помощью можно было куда-то переместиться.

Как только на западе взошла луна и озарила горы, мы тронулись в обратный путь. Сюзанна оказалась неплохим водителем. Она вела «кота» согласно пословице «Тише едешь — дальше будешь», и поэтому мне редко приходилось ей что-либо подсказывать. Брюс и Биерис крепко спали на койках у дальней стенки кабины. Легли они молча, не раздеваясь, поверх одеял, и когда мы с Сюзанной подошли, чтоб пристегнуть их ремнями, они уже уснули.

Луна взбиралась по небу все выше и светила все ярче. Вскоре стали видны только самые яркие звезды. Даже Арктур стал обычной красноватой звездочкой чуть ярче остальных. Я рассеянно думал том, что это ущелье могло бы стать неплохой натурой для Биерис. Серебро, чернота и синева, и изрезанные очертания скал, подступавших со всех сторон. Если все уладится, она сможет еще побывать здесь. Ну а если нет — значит, нет.

Я думал, что ко времени нашего возвращения будут хоть какие-то новости из Утилитопии, но ошибся. Главную кабину спрингера Биерис собрала и отладила так быстро, что народ едва успел проснуться, одеться и упаковать рюкзаки.

Брюс вошел в нее и исчез, а буквально через мгновение вернулся в сопровождении шестерых человек, которые, как я вскоре понял, были членами бригады неотложной медицинской помощи. Они захватили с собой еще один медицинский спрингер.

— Чтобы подстраховаться, на всякий случай, — объяснил один из медиков. — Мало ли, может быть, те кабины, которые вы везли на вездеходе, пострадали от вибрации.

Через несколько минут медики уже спустились к Полу на нашем самодельном подъемнике.

Дальше все происходило, как во сне. Я ходил по лагерю, в десятый раз проверял, на месте ли моя лютня, гитара, рюкзак, напоминал Бетси о том, чтобы она позаботилась об инструментах Валери, и старался на смотреть в пропасть, где медики снимали брезент с замороженных трупов и отправляли их… куда? Ведь никто пока не удосужился сообщить нам, куда мы отправляемся.

Я понимал, что Пола уже успели переправить в какую-то больницу, понимал, что и я сам исчезну отсюда, не успев сделать и сотни вздохов. Я оглядывался по сторонам — хотел, наверное, запечатлеть в памяти это место, но видел только вездеходы с закрытыми дверцами и заглушенными моторами, яркие огни фонарей медиков на дне пропасти, выстроившихся в ряд взволнованных людей. Скалы озаряла луна, далеко, на востоке занималась заря. Красивое небо, прекрасные горы…

Но ничто в моей душе не шевельнулось, ничто не пробудило вдохновения.

Заработал подъемник, наверх поднялись медики.

— Ну что? — деловито проговорил старший врач. — Задерживаться вроде бы нет смысла. Спрингер проверен — мы совершили пробную транспортировку. Теперь постройтесь друг за другом с вещами. Будем отправлять вас по трое-четверо.

Сам не знаю, почему, но я автоматически встал в конец цепочки. Ко мне подошла Маргарет.

— Тяжелая была поездка? — спросила она.

— Не то слово. Даже не верится, что все позади.

Стоявшая впереди нас Сьюзен вдруг бросилась к тому вездеходу, на котором мы вернулись в лагерь, и через минуту возвратилась с блоком видеокассет под мышкой.

— Это то, что мы засняли в древнем городе, — сказала. она, обернувшись ко мне. — Кому-нибудь это наверняка понадобится.

Тут она и еще три человека вошли в кабину спрингера и исчезли. Следом за ними вошла последняя группа, в том числе — и мы с Маргарет. Остались только медики. Мы очутились в Посольстве, где нас встретил посол Шэн собственной персоной, а с ним — Аймерик и Каррузерс-старший.

Мы подошли к остальным участникам экспедиции. Роботы-носильщики забрали наш багаж и куда-то унесли. Послышался мелодичный звон — прибыла бригада медиков.

— Если вы не против, — сказал Шэн, — сейчас мы все направимся в конференц-зал, и там я расскажу вам обо всем, что здесь произошло за время вашего отсутствия. Боюсь, что большей частью новости не слишком радостные.

Когда мы шли по коридору, все молчали. И так наше присутствие в Посольстве выглядело довольно странно. Повсюду сновали сотрудники Гуманитарного Совета. Вид у большинства из них был озабоченный.

Нам подали горячие напитки. На самом деле это было совершенно ни к чему, потому что мы не проголодались и не замерзли. Мы все расселись. Слушая посла, я думал о том, что он решил сказать нам всю правду, нимало не стараясь ее приукрасить.

— Самое главное: Гуманитарный Совет ликвидировал каледонскую хартию независимости и объявил в Утилитопии чрезвычайное положение. Отдельные представители смещенного правительства — большей частью отряды полиции ПСП — продолжают оказывать сопротивление, но город — в наших руках, и до захода солнца мы планируем окончательно подавить очаги сопротивления. Преподобный Сальтини арестован и вывезен с планеты. В данный момент ведется подготовка к судебному процессу против него.