Уильям Кейт - Шагающая смерть

Реальность Вселенной

Я сам сотворяю.

Катя одной рукой остановила раскачивание, начавшееся сразу, как только её стали опускать в темноту шахты. Она висела на одном конце троса, надёжно укрепленного на скафандре, похожая на паука, вцепившегося в нить бесконечно длинной паутины. И название у него было подходящее – «классная нить». Он представлял собой наносинтезированную молекулу из атомов углерода, соединенных между собой звеньями в очень длинную трубку. Трос отличался необычайной прочностью, превосходившей алмазное волокно. Разрезать его можно было только при помощи специального нано, запрограммированного на разъединение углеродных связей. Так что опасности, что нить разорвётся и она полетит в неведомую бездну, не существовало.

Пугала её не опасность падения, а совсем другое. Липкая тьма, не желавшая отступать под натиском света лампы, прикрепленной к её шлему, и ещё замкнутость пространства, которое из-за темноты и страха казалось ещё более ограниченным.

Надёжно прикреплённый к стоявшему на тормозном якоре «Крабу» трос был пропущен через небольшой ролик, имевшийся в снаряжении её скафандра. Специальная пластина, регулирующая силу натяжения троса, позволяла ей самой управлять скоростью своего спуска. Она чувствовала себя довольно неловкой, и четыре огонька, светившиеся далеко внизу, подтверждали её мнение о том, что коммандос Дэва куда проворнее её самой. Одной ногой она ударилась о торчавший из стены выступ и резко качнулась в сторону. Описав головокружительную дугу, она вернулась на прежнее место и врезалась в стену плечом, больно ушибившись. Ручной пулемет нещадно колотил Катю по бедру, и вес портативной системы жизнеобеспечения на спине вдруг стал весьма ощутимым. Она прекратила спуск и дождалась, пока не прекратится болтанка, потом закрепила оружие, подтянула подпругу и снова продолжила погружение в беспросветную тьму.

Она чувствовал себя слепой, такой же слепой, как тогда, много лет назад, когда повисла в Темноте между двумя мирами, И тот факт, что её зрению был доступен светлый кусок неба наверху и четыре огонька товарищей внизу, был не в силах прогнать почти осязаемой черноты обступившей ее ночи.

Ещё хуже было то, что, невидимые во мгле, со всех сторон её могли окружать ксенофобы. К ней с новой силой и отчетливой ясностью вернулись ночные кошмары детских снов, воображаемые монстры, прячущиеся в темноте.

Но Катя упорно прижимала руку к регулятору шкива, и разматывающаяся нить уносила её в бездну. Теперь она немного освоилась с окружением и в большей степени контролировала спуск, отталкиваясь время от времени от стен ногами.

Как бы то ни было, ей удалось удержать монстров в узде.

Даже самые чуждые друг другу существа должны иметь нечто общее в субъективном восприятии мира, понятиях, побуждениях и эмоциях. Если этого нет, то общение невозможно, как невозможна демонстрация разумного осознания собственного «я».

Наверное, эта проблема в течение всего времени и служила препятствием на пути установления контакта между нами и ксенофобами. Похоже, единственным общим для нас с ними чувством был страх.

Жара внутри страйдера была невыносимой, но снаружи воздух походил на раскалённую топку. Дэв прислонился к открытому люку, голова кружилась. Постояв немного, он с трудом вытащил лестницу и начал спускаться по ступенькам вниз. Огни «Призрака» освещали крошечный мир блестящих, отливающих серебром, медленно наступающих ксенофобов. Дальше была непроницаемая темнота.

Земля под ногами была скользкой. Опустив глаза, он увидел, что стоит на растёкшемся желе. Это были клетки ксенофобов, раздавленные ногами «Призрака», когда после падения он выпрямил машину. Осторожно ступая, Дэв приблизился к ближайшей стене и вытянул вперёд правую руку. Он почувствовал, как комель, прилепившийся к предплечью, зашевелился, словно ожидая чего-то.

Интересно, как это будет выглядеть, общение с ксенофобами? Когда он разговаривал с ДалРиссами, он просто слышал голос, звучавший в его голове, что достигалось благодаря переводу комеля и цефлинку. Но ксены настолько отличались от них обоих, что люди и ДалРиссы на этом фоне выглядели как братья. Дэв не представлял, чего можно ожидать.

Он приложил обтянутую перчаткой руку к стене, прижав комеля к поблескивающей массе ксеноклеток, тонким слоем полупрозрачного желе покрывающей камень.

Опасность… страх… опасность… но пришелец нисколько не похож на смутно припоминаемые образы Самих-которые-не-были-Самим, исчезнувших из мира так давно. Сам передвигался с медлительностью увечного; скорость его мысли могла поспорить со скоростью микроэлектронных цепей и реле отдельно взятых переключателей размером с молекулу. Но движения, реакция, неясные воспоминания о старых страхах, стремлениях и потребностях были замедлены в миллиарды раз неэффективностью громоздкой конструкции Самого. Единый тоже обладал способностью мыслить очень быстро, если ему нужно было что-то обдумать, но и его реакции были мучительно медлительными.

Любопытство. Страх. Не-Сам приблизился вплотную и прикоснулся к одной из субстанций Самого. Единый приготовился выбраковать субстанцию, чтобы избежать заражения, но, ошеломлённые узнаванием, Сам и Не-Сам начали сливаться, смешиваться, общаясь со слепящей скоростью. Электронные потоки, называемые мыслями, потоки, описывающие форму и существование, бытие и память – все были приняты Не-Самим и возвращены, но когда они вернулись, то вернулись… наполненные образами.

Дэв почувствовал инородные мысли в виде потока, хлынувшего в его сознание. Каскад образов, понятий, чужеродности… Пространство представилось ему в ощущениях Самого, чьё невероятное тело, складывающееся из отдельных субстанций, змеилось по бесчисленным тоннелям, миллионами километров пронизывающих кору планеты от холодной пустоты внешней поверхности до тёплого сияния внутренних огней, выворачивающих шар… нет… Вселенную… пустую скорлупу… наизнанку…

Он изо всех сил пытался это осмыслить, постичь, борясь с головокружительным вихрем информации, захлестнувшим его и грозящим вывернуть наизнанку его собственный мир. Это было всё равно что родиться заново, нет, скорее, это была растерянность, как, если бы ты узнал, что всё, чему тебя учили в жизни, оказалось ложным, ложным, ложным, и всему надо было учиться заново.