Второй Карибский кризис 1978 (СИ) - Арх Максим

Конец 70-х. Март

Атлантика. 40-я параллель северной широты

Моим позывным, на время проведения операции, стал – «ВАС». Это было сделано не только исходя из требований секретности предстоящего похода, но и для более быстрого обращения друг к другу в экстренных и экстремальных условиях. Именно в этих условиях должен был действовать сформированный отряд специального назначения, в состав которого вошла лишь отборная элита.

«Элита и только элита», – был приказ сверху, и даже я не смог на него повлиять.

Руководство обозначило цель: изыскать средства, выделить ресурсы и приказало, во что бы то ни стало осуществить немыслимое. Многие во всех ведомствах были шокированы такой дерзостью предстоящей операции. Некоторые из них пытались отговорить руководство от, якобы, не обдуманных, по их мнению, шагов. Но сплоченность партийного аппарата, их воля, их коллективный подход к решению любой, пусть даже самой сложной задачи, не дрогнул под натиском некоторых паникёров. Не дрогнул, выстоял и принял важное, как для страны, так и для человечества в целом, решение – в ближайшее время отобрать элитных бойцов и отправить их на другой конец мира.

Решение было принято и сложные механизмы бюрократии и чиновничества мгновенно закрутились, ибо по специально распущенным слухам, любой саботаж предстоящей компании приравнивался к измене Родине с соответствующим наказанием – расстрелом.

Естественно, что никто противодействовать даже и не пытался. Более того, наоборот, многие чиновники в министерствах и ведомствах проявляли похвальную расторопность в решении любой проблемы. Конечно, тут явно читался и их шкурный интерес. Сделали в точности, что от них требуется и перекрестившись, что не облажались, принялись заниматься своими делами. Но это был уже другой вопрос. Главное – дело делалось быстро – экспедиция формировалась в ускоренном темпе, а на качестве подготовки это никак не сказывалось.

В середине января 1978-го года ЦК Политбюро, после согласований с Министерством обороны СССР, приняли постановление о привлечения к этой сверхсекретной специальной операции меня. Узнав все детали и изучив театр будущих действий, я впал в ступор, а потом решил отказаться, попросив лист бумаги, дабы написать рапорт. Разумеется, такое моё решение абсолютно не было спонтанным. Узнав, конкретно, кого мне придётся возглавить, а также то, что операция будет проходить всего в пятистах километрах от границы США – то есть под самым носом у вероятного противника, я смел предположить, что не справлюсь. И боязнь моя была связанна не с местом предполагаемого театра будущих действий, а с тем, что возглавить мне было предложено не просто обычные войска, а элитарную часть.

Именно с этим была связана моя робость. Я просто опасался, что у меня, банально, не хватит авторитета, дабы обуздать их гордыню и спесь. Ведь, не в обиду будет им сказано, иногда уж очень нескромно их поведение по отношению к простым людям. Да и мнят о себе некоторые бойцы непомерно много. Нет, конечно, все они славные ребята, однако бывают среди них чрезмерно высокомерные индивиды. Чтобы справится с такими, необходимо было обладать не только данной тебе правительством властью, но и непререкаемым авторитетом. А авторитет на дороге не валяется. Его нужно заслужить и доказать отряду, что их командир достоин ими командовать. Разумеется, я, в конечном итоге, справился с поставленной перед собой задачей и доказал, что я не хуже, чем любой из них, но до этого пришлось очень постараться и многое сделать…

Впрочем, не будем забегать вперёд, до этого момента пройдёт ещё не мало времени и будет пролито много слёз, потрачено много нервов, много злости и много крови.

В тот день, когда мне огласили приказ о назначении, услышав мой ответ, начальство в категорической форме запретило мне даже помыслить о добровольном отказе. Как оказалось отряд уже был практически сформирован. Комплектация личного состава на тот день достигала не менее девяносто двух процентов от необходимого их числа. Моё несогласие предполагало полный отказ от операции. Бойцы уже знали о предстоящей миссии и горели желанием побыстрее приступить к её выполнению. Поэтому, расформирование специального отряда было невозможно, ибо деморализация личного состава была бы колоссальной.

Мотивация бойцов, их желание и их стремление выполнить задачу любым из возможных, и даже невероятных способов, убедили меня в том, что я тоже не могу теперь отступить.

И я принял свою судьбу, с головой погрузившись в организацию этой экспедиции.

Услышал звуки шагов справа и обернулся.

– Товарищ командующий специального экспедиционного корпуса, я хотел Вам сообщить, что… – начал было доклад мой подошедший адъютант, но я его перебил.

– Запомни, сынок, мы не на отдыхе. Мы фактически в тылу врага. А если ещё нет, то очень скоро там окажемся. Пока ты будешь говорить такие длинные приветствия обстановка на фронте уже сто раз изменится. А ну-ка соберись и доложи, как полагается, кратко и по существу, – приказал я.

Тот на секунду замялся, задумавшись, но лишь на секунду, а потом вытянулся по стойке смирно и громким чётким голосом произнёс:

– Товарищ командир «ВАС», разрешите обратиться?

– Лучше, товарищ «Се». Уже намного лучше, – похвалил я своего помощника. – Запомните. Краткость – сестра таланта. Обращение вовремя спецоперации должно быть ёмким и быстрым, как пуля, выпущенная по неприятелю. Усвоили?

– Так точно!

– То-то!

– Товарищ командир, а может быть тогда, чтобы ещё больше сократить обращение Вас называть просто – команданте? – несмело предложил молодой и тут же испугался своей опрометчивости – обратившись к старшему по званию без разрешения. Это было серьезное нарушение устава и каралось серьёзным дисциплинарным взысканием, вплоть до пятнадцати суток ареста. Введение таких суровых наказаний я ещё не практиковал, но суровые условия порождают суровые решения. Я знал, что когда-нибудь мне придётся сломать свою жалость к себе и к своим бойцам и начать требовать от людей полного соблюдения устава в условиях, фактически приближённых к боевым действиям. Однако сейчас не стал наказывать подчинённого и даже более того решил разъяснить тому причины и следствия моего решения.

– Это лишнее, боец. Мы плывём в дружественную нам страну и там есть свои команданте. Это великие люди и нам не следует пытаться называться как они. Во-первых, это может не понравится окружающим людям. Во-вторых, это может не понравится принимающей стороне. В-третьих же, такое панибратство может не понравится в Москве. А это уже совсем плохо. То, что наша экспедиция началась, это уже феноменальное везение. Поэтому, как говорится: не будем лишний раз дразнить гусей.

Посмотрел в глаза адъютанту и, видя, что он расстроен, произнёс:

– Не нужно, сынок, так близко принимать это к сердцу. Если мы выполним возложенную на нас партией и правительством миссию, то наш и братский нам народ сами решат какими словами нас отблагодарить и наградить.

– Очень надеюсь, что слова эти не будут матерными, – буркнул подчинённый, думая, что я его не слышу.

Погрозил ему пальцем и, увидев вытянувшегося по стойке смирно, ловящего каждый мой жест адъютанта, вновь решил того не наказывать. Это был преданный человек. Он был предан мне лично и беззаветно предан нашему делу. С ним мы буквально прошли огонь и воду. Спецоперации в дружественных странах и странах капиталистического мира закалили моего соратника. Он уже не был безусым юнцом, каким я его встретил впервые. Это был выкованный из стали боец, готовый ради наших целей пойти до конца, что не раз доказывал делом.

Но всё же субординация – наше всё. Без неё в воинстве может мгновенно наступить хаос, который в самое ближайшее время начнёт свои разрушительные действия. Те же в свою очередь быстро могут привести к самым плачевным последствиям – к провалу нашей важной операции. Этого нам народ мог не простить! И народ был бы прав!