Петля времени - Сергей Александрович Милушкин

— Он все знает.

Шаров огляделся — и, хотя свеча в руках лысого освещала лишь маленький кусочек затхлого и насквозь провонявшегося гарью пространства, ему казалось, что он здесь уже бывал. Но, разумеется, это была всего лишь игра воображения.

Материалистическое образование целиком и полностью перебивало тонкий голосок надежды — Шаров был уверен, что никоим образом вернуться назад не получится. Он готов был увидеть в конце путешествия странные механизмы, провода, хоть что-нибудь, напоминающее машину времени — но в подвале с шевелящимися тенями на стенах ничего подобного даже близко не проглядывалось.

— Как… он собирается это сделать? — спросил он, чтобы сказать хоть что-то и разбавить тревожную атмосферу. Дети в темноте ёрзали, перешептывались, вздыхали и зевали. Одно успокаивало — здесь было тепло.

Шаров не заметил, как невидимая дверь позади них медленно приоткрылась и в проеме показался расплывчатый силуэт. Зато он увидел, как расширились глаза Пети — мальчик буквально застыл на месте, а его лицо стало похоже на восковую маску. Он поднял руку и показал куда-то за голову Шарова. При этом губы его беззвучно шевелились.

Ребята притихли. Шаров медленно повернулся. Лысый замер с полуоткрытым ртом.

— Принес? — спросил голос из темноты.

Лысый медленно повернул голову и уставился на Шарова.

Тот не сразу понял, о чем речь, но потом, когда сообразил, сделал два шага на деревянных ногах к верстаку, взял за ручки сумку и протянул в сторону едва заметного дверного проема, в котором маячила огромная фигура.

— Подойди.

— Иди, — шепнул лысый, однако в голосе его не было прежней уверенности.

Шаров вдруг подумал, что сейчас, когда обман с мясом вскроется, даже та призрачная надежда, что у них была, смешная и нелепая, — и та превратится в дым.

Он открыл рот, чтобы предупредить человека о том, что с мясом получилось не совсем так, как было уговорено, но не смог сказать и слова — из горла вырвался лишь болезненный хрип, будто бы он подхватил ангину. А может быть, и на самом деле подхватил, — подумал Шаров.

Споткнувшись о какую-то преграду, он едва не распластался на полу — устоять на ногах помогла спортивная координация.

— Черт! — вырвалось у него и когда он почувствовал, что по крайней мере, обрел способность ругаться, стало немного легче.

Мелкими шагами Шаров дошел до маячащей словно привидение тени и протянул сумку.

— Вот.

— Открой.

Шаров медленно раздвинул ручки. Позади него стояла такая тишина, что ему сделалось не по себе. Он не видел лица человека, стоявшего перед ним, и даже не мог уловить звука его дыхания.

— Вываливай на пол.

Точно загипнотизированный, Шаров перевернул сумку. Здоровенная свиная голова выкатилась на дощатый пол. Ему показалось, что свиные глазки озорно подмигнули из кромешной темноты. Голова, слегка дернувшись, застыла.

Пауза, которая возникла потом, превратилась в вечность. Он слышал, как стучит сердце под ватником, как отдает в виски начавшая разгораться головная боль, как ломит мышцы (наверное, на самом деле, заболел), как свистит простуженное дыхание в легких — и все это при полном отсутствии других звуков.

И вот, когда ему стало казаться, что никакой тени перед ним нет и все это лишь игра больного разгоряченного воображения, мужчина едва заметно кивнул и сказал:

— То, что надо. Анька твоя в одиннадцатой палате, если вдруг решишь ее забрать. Иди. У тебя пять минут.

Шаров взглянул на человека, лица которого по-прежнему не видел.

— Я… я не знаю, куда идти…

— Я провожу, — рядом вдруг появился лысый и взял Шарова под локоть.

— Сестра спит, но все равно потише. Разбудите, пеняйте на себя.

— Идем! — шепнул лысый и потянул Шарова в дверной проем.

— Дяденька, а вы кто? — набравшись храбрости, спросил Петя, когда Шаров с лысым исчезли в темноте.

Витя сделал шаг вперед, чтобы не пропустить ответ. Фигура мужчины, буквально нависшего над ними в темноте, показалась ему смутно знакомой. Причем знакомым были не контуры, не размер гиганта, а именно ощущение — исполинская тень вызывала страх, а уж за страхом — любопытство. Да и голос этот…

— Можешь называть меня паромщиком, — пробасил мужчина. Вите показалось, что он внимательно смотрит прямо на него.

— Паромщик? — видимо удивившись ответу, Петя чуть повысил голос. — А где же ваш паром? Да тут и речки нету.

В ответ мужик стукнул ладонью по деревянному шкафу справа.

— Здесь.

Чьи-то пальцы коснулись Витиной спины и он вздрогнул.

— Они же здесь все психи, да? — это был едва слышный голос Дениса.

— Мы на шкафе поплывем? — Петя вконец осмелел и даже сделал шаг вперед, чтобы получше рассмотреть великана.

— Поплывете. Только доплывут не все, — сухо ответил незнакомец, ясно намекая на стоявшего перед ним мальчугана.

Петя мигом осекся и отступил.

— На шкафе, значит на шкафе, — пробурчал он.

Катя взяла его под локоть.

— Лучше немного помолчи, — цыкнула она.

— А чего, я только спроси…

В это мгновение рядом со зданием ухнул взрыв такой силы, что подвал, в котором они находились, качнулся, и люди в нем, словно в трюме корабля во время жесткого шторма, покатились кто куда.

Витя закричал, пытаясь отыскать только что стоявшую рядом Лену. Дениса отбросило в темный угол и там на него что-то упало с потолка. Слева посыпалось стекло. Шкаф, у стены накренился и вот-вот должен был упасть на Петю, который замер точно кролик перед огромной пастью удава. Катя, вытянув руку, пыталась ухватить его за куртку, но не успела — ее отнесло ко входу. С потолка посыпалась штукатурка. Свеча, стоявшая на столе, упала на пол и потухла.

Витя протянул руку вперед и понял, что он уже не стоит, а лежит на холодном полу. Впереди в дверном проходе по-прежнему возвышалась фигура великана — казалось, он не сдвинулся ни на миллиметр. Левой рукой он удерживал шкаф, который вот-вот должен был пригвоздить Петю к земле.

— Быстрей! — крикнул он куда-то позади себя. — Быстрей! Сейчас будет второ…

Второй взрыв, разорвавшийся словно внутри помещения, потряс здание до самых основ. Петя рухнул как подкошенный. Дрожа от ужаса, Витя повернул голову и увидел Лену — она забилась под верстак и закрыла руками лицо. Давид сидел неподалеку. Его губы что-то шептали, на побелевшем лице не было ни кровинки. Денис пытался встать, но очередная