Анимус. Дилогия (СИ) - Нетт Евгений

– “Эрида, проверишь, как там моя иллюзия?”.

– “Спит – и не вызывает ни у кого беспокойств”. – Ответила змейка, поделившись с перерождённым образом его спальни. В кровати спала крепким сном Алексия, а рядом с ней лежала точная копия Элина Нойр. Она была неотличима от него внешне, да и при поверхностном осмотре другим анимусом не должна была вызвать подозрений – это гарантировал артефакт, за счёт которого техника и держалась. – “Но я не считаю такой способ достаточно надёжным. Что, если мы не успеем к утру?”.

– “Если мы не успеем к утру, то проблема обнаружения иллюзии затеряется на фоне куда большей”. – Указал на очевидное перерождённый, ловко спускаясь по отвесной стене башни. В Китеже не было строений выше, чем сторожевая башня, венчающая северные врата – и по этой причине Элин выбрал её в качестве места, откуда можно было наблюдать за бараками стражей.

Не одной лишь порученной работой занимался перерождённый, скитаясь меж своим кабинетом, темницами и архивом, доступ в который он получил у Кацелиана авансом взамен на пару‑тройку услуг в будущем. Он планомерно выяснял, кто, как и когда охраняет главный корпус и темницы. Когда сменяются караулы, когда основная масса стражей расходится по домам – и когда активируются сигнальные артефакты, представляющие для целей Элина наибольшую угрозу.

Перерождённый мог обмануть разум человека, но не подчинённую строгим алгоритмам автономную технику. Одно лишь это обстоятельство выгадало выпотрошенным ментально, но ещё живым заключённым несколько дней, ушедших на подготовку к операции.

В чём она заключалась? Естественно, в проведении ритуала. Иначе и быть не могло, так как сами по себе заключенные не представляли собой никакой ценности. Особенно те, из чьих голов Элин уже изъял всю необходимую Китежу информацию, перенёс её на бумагу и отослал курирующему стражей протектору. Пустые тела, лишённые разума, никто толком не охранял. В этом не было смысла, так как те не то, что передвигаться – даже есть самостоятельно не могли. Пройдёт несколько дней, и они начнут умирать от истощения, ведь за бесполезными заключёнными ухаживать никто никогда не собирался.

Но в глазах Элина живые мертвецы ещё могли принести пользу в качестве ресурса для тёмного ритуала, требующего человеческих жертвоприношений. И для этого ему даже не надо было проникать внутрь, так как содержались несчастные в наименее безопасных камерах, расположенных на верхних этажах наружной части темницы.

Стена, отделяющая их от свободы, должна была послужить холстом, на котором перерождённый собирался изобразить соответствующие руны. И что самое смешное – это даже в теории не могло потревожить сигнальные контуры, основная масса которых защищала подземные уровни. Слишком извращёнными были тёмные техники, взаимодействующие не столько с анимой, сколько с иными, недоступными смертным энергиями.

Бесшумно приземлившись на крышу комплекса, Элин на секунду замер, охватив восприятием всё окружающее пространство. Тишина. Теоретические выкладки совпали с реальностью, и в Китеже не нашлось мастеров, способных сокрыть автономные техники от опытнейшего расхитителя руин. А ведь подобные опасения были, и экс‑абсолют готовился сорваться с места в любой момент, окутаться техниками сокрытия и затеряться среди запутанных улиц вечернего города.

К счастью, этого делать не пришлось.

Поток анимы тонкими, почти неощутимыми потоками устремился вниз, за считанные мгновения образовав тончайшую плоскость, на которую, в свою очередь, пролилась кровь перерождённого. Он не хотел оставлять после себя следов, и потому применил хитрость – создал прослойку, которая не позволяла алому цвету соприкоснуться с холодным рельефным камнем.

С каждым ударом сердца запястье покидало всё больше крови, пока, наконец, Элин не оказался в центре завершённого круга диаметром в пять метров. Столб света, неизменно образовывающийся при проведении этого ритуала, не успел даже вспыхнуть, как его поглотила зависшая над головой перерождённого чёрная сфера.

А в следующую секунду человек, оказавшийся в камере под ритуальным кругом, выгнулся дугой, сипло захрипев. Элин этого не слышал, не видел и не ощущал, так как целостность окутывающего темницу охранного контура не была им нарушена: ритуал действовал по иным принципам, вырывая из жертвы не аниму, но жизненную силу.

В какой‑то момент интенсивность испускаемого кровью свечения достигла пика, но искажения, привнесённые в реальность сферой, частично поглотили его, образовав жуткую аномалию. На крыше темницы застыл окружённый алыми, тянущимися снизу вверх дрожащими потёками силуэт, над которым раскрыла свой зёв миниатюрная чёрная дыра, с жадностью пожирающая свет. Картина заиграла бы новыми красками, увидь потенциальный наблюдатель муки попавшего под удар заключённого, но за происходящим не наблюдал никто кроме анимуса, прибегнувшего к запретным искусствам.

И то – всего он не видел.

По скуле перерождённого скользнула сиротливая капля пота, заставившая его сглотнуть ставшую вязкой от хлынувшей в тело чужеродной энергии слюну. Ритуал требовал от экс‑абсолюта уровня концентрации, недоступного абсолютному большинству высокоранговых анимусов, из‑за чего даже Элину приходилось нелегко. Сфера, звукоизолирующий барьер, поддержание восприятия в активном состоянии и, наконец, сам ритуал…

В иные времена он бы не решился на такую авантюру, но сейчас это было необходимо – и не так опасно, как казалось поначалу. Его особые силы позволяли сбросить со следа даже профессионалов, которые, если говорить честно, едва ли ошивались поздним вечером неподалёку от наземной части темницы.

Спустя несколько минут над крышами домов раздался звонкий хлопок, одновременно с которым пропала сфера и погасли все огни. Единственным напоминанием о прошедшем ритуале служила лишь прослойка анимы, на которой бурой коркой застыла кровь Элина, но вскоре она вздрогнула – и свернулась в ком, бесследно исчезнувший в перстне‑хранилище.

Сам перерождённый после этого окинул взглядом крышу и покинул место преступления, в спешке заняв прежнюю позицию на вершине сторожевой башни. Оттуда можно было с лёгкостью заметить любые волнения, могущие охватить город. Но всё было тихо: в бараках стражей не горел свет, постовые спокойно несли свой дозор, а по улицам бродили ни о чём не подозревающие люди. Лишь неспешно тающая в воздухе хмарь, появившаяся после ритуала, во всё горло кричала о нарушении законов… но кто её заметит сейчас, в месте, где нога человека в последний раз ступала ещё при строительстве древнего здания?

Элин кое‑как устроился на крыше, столкнув вниз мелкий мусор. Ему нужно было перевести дух и направить полученный дар в правильном направлении. Ведь анимусу мало было просто провести бесчеловечный ритуал – требовалось правильно воспользоваться его плодами.

Лишь в одном перерождённый был уверен на все сто процентов: поглощение хотя бы половины ментально изувеченных людей позволит ему не только перейти на следующую ступень развития, но и пройти половину пути до следующего. Этот процесс не будет быстрым и не вызовет сильных подозрений со стороны: для того, чтобы обратить в силу жизни такого числа жертв понадобится несколько месяцев. Немало, но возможности сохранить этих обречённых людей для постепенного, – а оттого и более эффективного, – поглощения у него не было.

Всего лишь за одну неделю Элину требовалось избавить от мучений хотя бы десятерых человек просто потому, что дольше они не проживут. Попрание человечности – и одновременно с тем акт милосердия. Перерождённый встал на скользкий путь, но были ли у него другие варианты?

Лишь так он мог сказать самому себе, что – да, Элин Нойр, новоиспечённый Страж Китежа, сделал всё от себя зависящее для достижения своей цели…

//