Алексей Калугин - Голем

– Да какой там секрет, – вяло махнул рукой Косарев. – Я в проектном бюро работаю. Привез документацию, которую мы для вашей фабрики подготовили. «Главстальнефтьбумпластик» – знаешь такую?

– А как же! Это у нас главное предприятие в городе. Вернее, последнее из тех, что осталось.

– Слушай, – Сергей решил задать вопрос, который интересовал его с тех самых пор, как он побывал на фабрике, – а что эта ваша «Главстальнефтьбумпластик» выпускает?

Володя озадаченно поскреб в затылке. Вопрос оказался совсем не так прост, как полагал Косарев.

– Понятия не имею, – покачал головой Володя. – Даже не задумывался никогда над этим. Но раз работает, значит, что-то же выпускает. Верно?

– По-разному бывает, – ушел от прямого ответа Косарев.

Ему-то как раз доводилось видеть огромнейшие предприятия, которые работали на полную катушку, скрипя, гремя и коптя небо дымом, но при этом ничего не выдавая на выходе. Какой в этом был смысл? А никакого. Ну почему, скажите на милость, во всем нужно непременно искать какой-то смысл? Вот птаха села на ветку и зачирикала. С чего бы вдруг? А просто так!

Темы для разговоров между двумя незнакомыми людьми, волею случая оказавшимися вместе, исчерпались. Можно было, конечно, поговорить о погоде, но это было бы уже слишком. Все равно что обсуждать меню ресторана «Пекин», находясь одиннадцатые сутки после кораблекрушения на плоту в открытом океане, без руля и ветрил, и даже без компаса.

Володя еще время от времени курил, а Сергею так и вовсе нечем было заняться. Если бы у него была зажигалка, он мог бы заглядывать в люк, чтобы проверять, высоко ли поднялся уровень затопившей автобус грязи. Но зажигалка была у Володи, и он каждый раз, прикурив, глядел вниз. Обычно после этого он ничего не говорил. А Сергей ни о чем не спрашивал. Таким образом можно было поддерживать иллюзию неизменности «статус-кво».

Но как долго это могло продолжаться?

Когда небо начало светлеть, Сергею стало казаться, что крыша автобуса едва заметно кренится назад. Он сказал об этом Володе. Тот сразу поднялся на ноги, прошелся по крыше из конца в конец и сказал, что, да, автобус действительно заваливается назад.

Еще через полчаса стало светло настолько, что попавшие в ловушку пассажир и водитель автобуса смогли воочию оценить уровень постигшей их беды.

Тринадцатый микрорайон располагался на участке земли в форме полумесяца с почти смыкающимися кончиками рогов. По всему периметру тянулась стена спрессованного десятилетиями мусора, при одном лишь взгляде на которую всплывали воспоминания о древних мегалитических постройках, вроде египетских пирамид, Баальбекской платформы или Великой Китайской стены. Несмотря на то что для создания этого колосса были использованы тысячи различных материалов, которым человеческие руки придали самую причудливую форму, стена казалась монолитной. Незыблемой. Казалось, ни время, ни стихии были не властны над ней. Основание ее, должно быть, на несколько метров уходило в землю, а вершина метров на семь-восемь возносилась над крышей единственного достроенного дома в девять этажей.

Когда Сергей как следует рассмотрел это восьмое чудо света, созданное человеческими руками, у него перехватило дыхание. От восторга при мысли о всесокрушающей силе человеческого разума, а может быть, от ужаса при осознании того, что содеяно сие было существами, принадлежащими к одному с ним биологическому виду.

С городом Тринадцатый микрорайон соединял узкий проход, расположенный в том самом месте, где рога полумесяца почти сходились. Посреди него-то и застрял рейсовый автобус, с сегодняшнего дня уже снятый с маршрута. А застрял он потому, что там, где прежде пролегала мостовая, от края и до края разливался поток жидкой грязи, на поверхности которого то и дело вспучивались и с омерзительным чмоканьем лопались влажные липкие пузыри.

– Не хило! – присвистнул Володя, оценив обстановку. – В жизни столько грязи за раз не видел!

Старенький автобус был не в состоянии перепрыгнуть залитый грязью участок шириной метров шесть-семь, отделявший его от обломанного, точно плитка шоколада, края асфальтового покрытия, с которого он съехал в провал. А это означало, что процесс размывания грунта продолжался и после того, как автобус начал тонуть в жидкой грязи. С той стороны, где находились дома, расстояние до заасфальтированного участка дороги было поменьше, метра три. Но для людей, оказавших на крыше автобуса, это было все равно что от Земли до Луны.

– Давай-ка переберемся вперед, – предложил Володя, когда автобус накренился настолько, что задний скат его крыши оказался вровень с грязевой поверхностью.

Сергей посмотрел на часы. Начало седьмого.

– Когда же народ проснется? – подумал он вслух.

– Первый автобус подъезжает к остановке «Тринадцатый микрорайон» в семь восемнадцать, – ответил Володя. – Обычно его уже ждет один студент-очкарик.

– А где остановка? – Сергей посмотрел по сторонам, надеясь увидеть павильон или хотя бы вывеску.

– Да потонула она, Сережа, – с чувством произнес Володя.

– К началу восьмого и мы, на фиг, потонем, – уверенно заявил Косарев.

– Ну, может, еще и не потонем, – попытался оспорить столь безапелляционно сделанное заявление Володя.

– Мы уже сейчас тонем! – Сергей ткнул пальцем в грязь, которой оставалось подняться всего на семь-восемь сантиметров, чтобы залить задравшийся передний край крыши. – Пора на помощь звать!

– Нет, – помотал головой Володя. – Пока не стоит. Люди спят еще. Представляешь, какое у тебя было бы настроение, если бы с утра пораньше тебя разбудили истошные крики двух идиотов: «Помогите! Тонем!»

– Но мы действительно тонем!

– Да, вот только никто, кроме нас, не знает, как можно утонуть на суше.

На это Сергей не нашел что возразить. Действительно, глупая ситуация.

– Что ты будешь делать, когда мы отсюда выберемся? – спросил Володя.

– Отправлюсь на вокзал и куплю билет на ближайший поезд до Москвы, – буркнул Сергей.

– Позвонить надо домой, чтобы не беспокоились, – напомнил Володя.

– Я живу один. – Сергей по-прежнему смотрел в сторону. Хотя там и не было ничего интересного. – Мать знает, что я часто по командировкам мотаюсь… Мы, бывает, по полгода друг другу не звоним.

– А на работе?

– Я работаю по договору. Не сделал свое дело, значит, деньги не получил. Вот и все. Искать точно никто не станет. Вот если бы я документацию на фабрику передать не успел, тогда другое дело.

– У меня примерно та же ситуация, – уныло кивнул Володя. – Не явился на работу – рассчитают без выходного пособия, и будь здоров.

– Зато автобуса, наверное, хватятся, – усмехнулся Сергей.

– Вряд ли, – с сомнением покачал головой Володя. – Машина старая, ломается без конца. В автопарке решат, что на ремонт поставили. А через полгодика и вовсе спишут. Чего искать-то, если все равно металлолом.

– Да-а, – задумчиво и грустно протянул Сергей. – Помнишь, в школе сочинения писали про лишних людей?

– А то как же, – улыбнулся Володя. – Печорин, Онегин… Хотя, по мне, так оба они… – Не закончив фразу, водитель безнадежно махнул рукой.

– Выходит, мы с тобой тоже лишние, – сказал Сергей.

Володя удивленно посмотрел на собеседника:

– Это в каком таком смысле?

– А в таком, что, исчезни мы, и никто нас даже искать не станет. Никому мы не нужны. А значит – лишние.

– Не-е, – несогласно помотал головой Володя. – Мне такое определение не нравится.

– Не нравится так не нравится… – Косарев развел руками. – Придумай другое.

– Лишние…

Володя озадаченно поскреб ногтями щеку. Достал из кармана сигарету. Закурил. Быть может, поразмыслив как следует, он и в самом деле придумал бы какое-нибудь новое, не столь затертое и не такое обидное определение для людей, чей социальный статус не соответствовал той пользе, которую они приносили обществу. Не столько даже в материальном плане, сколько самим фактом своего существования. Владелец фабрики ведь не сядет за руль автобуса, чтобы утром доставить своих работников на работу, а вечером развезти их по домам. Вот и получается, что водитель автобуса…

Не особенно плавный ход Володиных мыслей оборвался, едва хлопнула дверь подъезда девятиэтажного дома. На улице появился молодой, очень молодой человек, одетый в светло-серый костюм, в очках, с ярко-желтой сумкой на плече. Сначала он посмотрел на часы, потом на небо, как будто хотел сверить ход механизма с положением восстающего над гигантской мусорной кучей солнца, и не спеша направился туда, где, по словам Володи, еще вчера вечером находилась автобусная остановка. Людей, сидящих на крыше утонувшего в грязи автобуса, он как будто не замечал.

– Эй! – поднялся на ноги Володя.

– Эй! – вскочил следом за ним Сергей.

– Мы здесь!

– Здесь мы!