Светолов Том 1 и Том 2 (СИ) - Лекс Эл

— Вал!!! — во всю глотку заорала однаа из них, так, что казалось, даже в сплошной маске рот прорезался.

Через мгновение мертвая секция забора вспыхнула! Световые лучи протянулись от одного столба до другого, моментально закрывая проем! Я моргнул, и понял, что даже этого короткого момента хватило, чтобы я полностью лишился возможности понять, какая из секций была выключена!

И тем более — почему она была выключена.

Забор тянулся в обе стороны, сколько глаз видел. Что слева, что справа прямо вплотную к нему, так, что столбы были вмурованы прямо в углы, тянулись здания разной архитектуры и этажности. В основном, не меньше десяти этажей, и все украшены яркими неоновыми вывесками, будто пытающимися поспорить в яркости со световым забором.

А вот за забором не было ничего. Как я не видел врагов, с которыми боролись мои нынешние спасители, так и сейчас не было видно черного-черного, будто из детских лагерных страшилок, города. За забором просто стояла абсолютная тьма, будто пространство затянули черным бархатом.

И на его фоне особенно ярко выделялись розовые и желтые пятна, сбившиеся в одну кучу.

Силуэты стояли полукругом, центром которого была все та же копейщица, стоящая на коленях — я запомнил ее по приметному розовому пятну на маске, похожему на осьминога.

Прожужжал мимо квадрокоптер, и еще один силуэт, до того стоявший на колене возле забора, и теряющийся на фоне ярких световых лучей, поднял руку, ловя его прямо в воздухе. Сложил лучи и убрал ставший в четыре раза меньше дрон в небольшой рюкзак, стоящий рядом. Рюкзак на плечи — и силуэт встал в одну линию с остальными.

Восемь.

И девятая, стоящая на коленях перед ними.

Она протянула руку к лицу и медленно потянула маску вверх, снимая ее вместе с капюшоном.

Молодая девушка. Русые волосы собраны в короткую косу, из которой местами выбились пряди — неудивительно, столько бегать и махать копьем. Тонкие губы боязливо поджаты, словно она чего-то боится, но взгляд серых глаз тверд и решителен, будто несмотря на страх она приняла какое-то решение.

— Дей? — осторожно начал силуэт с рюкзаком.

Та, кого звали Дей, глубоко вдохнула, и так же глубоко выдохнула, словно решаясь на что-то:

— Меня коснулись.

Все остальные, до того стоявшие как будто железные ломы проглотили, резко опали. Опустились плечи, согнулись спины — из людей словно бы вынули половину позвонков одним махом.

— Не-е-ет... — простонал кто-то. — Как так...

— Может, ты ошиблась? — с надеждой в голосе спросила та, что с квадрокоптером.

— Я бы хотела. — невесело усмехнулась Дей. — Но это невозможно ни с чем спутать. Я утратила контроль за светом и меня коснулись.

— Тьма! — злобно прошипел кто-то из строя. — Тьма! Тьма! Тьма!

— Не тяните время... — тихо произнесла Дей, опустив глаза. — Вы знаете, что надо делать.

— От того, что мы знаем, легче не становится! — яростно выкрикнул еще кто-то.

Девчонка с рюкзаком внезапно развернулась и подняла голову к небу. Вскинула руку, нацелив ее куда-то вдаль и замерла.

— Тьма, мотыльки! — прошипела она через секунду. — Надо квантовать!

— А как же Дей?!

— Только не мотыльки! — ахнула Дей. — Не оставляйте меня им! Уж лучше...

— Да, мы поняли. — жестко ответила одна из девушек, шагая вперед из строя.

В ее опущенной руке что-то сверкнуло, и из ладони выстрелил луч ослепительного света, сформировавшийся в длинную изогнутую саблю.

— Дей... — позвала девушка. — Я...

— Я все понимаю. — покачала головой Дей. — Так надо.

И она высоко подняла голову и закрыла глаза.

Твою мать...

Они что надумали?!

Взвизгнул под кривой световой саблей воздух...

Чавкнула плоть...

Глухо покатилась по асфальту снесенная с плеч голова, окропленнная кровавым фонтаном...

Ненавижу миндаль... Почему опять пахнет миндалем? И почему я ничего не вижу?

Кажется, я опять отключился. Получается, уже второй раз за... За какой-то промежуток времени. Надеюсь, что небольшой.

Только вот почему я отключился? Если в первый раз я совершенно точно вырубился от страшного приземления на башку, то во второй-то с чего?

Помнится, там девчонке снесли мечом голову, а потом...

Ага, стоп. Вот все и встает на свои места. Никуда я не отключался. Просто пока я был в отключке, мой поврежденный падением мозг начал выдавать всякую ахинею, а я послушно верил им, как всегда происходит во сне. Ну серьезно, какие световые мечи и сабли против невидимых противников? Какие световые барьеры и квадрокоптеры? И главное — какие к черту казни своих же друзей прямо посреди города?

А сейчас я пришел в себя, снова вернулся в свое сознание и поэтому сон закончился. Поэтому и закончился так резко — в памяти осталась только катящаяся по асфальту голова девушки, с расширенными глазами, в которых застыл ужас и ожидание боли, со сжатыми в последней судороге зубами, с дергающейся косичкой русых волос, едва шевелящейся из-за склеившей воедино липкой крови...

Бр-р-р, стоп, хватит. Как бы реалистично это ни выглядело, это все лишь сон, бред воспаленного разума, спровоцированный сотрясением мозга после падения. По крайней мере, судя по тому, что вокруг так тихо — я уже точно не на соревнованиях. Наверное, меня отправили в больницу и я нахожусь в палате, в тишине и спокойствии. Возможно, я даже какое-то время пролежал в коме, но теперь наконец я вернулся в сознание и даже сносно себя чувствую. Руки и ноги слушаются, сердце стучит ровно, даже голова не болит. Возможно, это лишь до тех пор, пока я лежу и не пытаюсь встать, но это уже хорошо.

Можно и открыть глаза и оглядеться.

Так.

Даже скорее «так, блэт».

Это совершенно точно не больничная палата. И даже вообще не больница. И даже не карета скорой помощи.

И даже не турнирная площадка, чего стоило бы ожидать в последнюю очередь.

Над головой был серый обшарпанный потолок, выглядящий так, словно его никогда и не приводили в состояние чистовой отделки. На нем висели две длинные лампы дневного света, источающие холодный, почти синий, свет, причем одну заметно лихорадило — она несколько раз в секунду моргала, успевая почти погаснуть и разгореться заново.

Стена напротив меня, которую можно было разглядеть из положения лежа, да еще и в неширокий дверной проес, оказалась чуть приличнее — тоже серая и невзрачная, но хотя бы не бугристые, а с претензий на ровность. Вдоль стены стояло несколько железных шкафчиков, покрашенных облупившейся на углах синей краской, а между ними висели крючки для одежды. На некоторых как раз и висела одежда, зацепленная за капюшоны.

За черные, с желто-розовыми пятнами, капюшоны.

Кажется, я дернулся.

Да, наверняка, я дернулся, потому что слева раздалось шуршание, а потом приятный тихий женский голос произнес:

— О, ты очнулся? Наконец-то.

Слева от меня прямо на полу лежало, или стояло, я так и не понял, как правильно про них говорить, серое кресло-мешок, в котором, как в кучевом облаке, сидя утопала молодая девушка, совершенно не похожая на санитарку или медсестру. Волосы у нее были черные, с заметным фиолетовым отливом, подстриженные и зачесанные несимметрично — густая длинная копна справа и половинка облегающего каре слева. У девушки были четко очерченные, выгнутые пологими дугами, словно крылья чайки, густые, как тушью нарисованные, брови, и глаза невозможного насыщенного-фиолетового цвета, идеально гармонирующего с ее волосами.

Одета девушка была в черную куртку с длинными рукавами, расстегнутую до половины, под которой виднелась белая майка-борцовка. Но самое странное — в руках, заложив страницы пальцем, девушка держала книгу. Простую бумажную книгу, шуршание которой я и отметил, когда она со мной заговорила.

Черт возьми, кучу времени уже не видел, что кто-то читал бумажные книги. Разве что пенсионеры какие-нибудь...

— Как себя чувствуешь? — миролюбиво спросила девушка.