Аруна (СИ) - Лин Айлин

Я обернулась и, приглядевшись, заметила метрах в ста от нас торчащие края глиняных горшков. Сосуды же были буквально вмурованы в твёрдую землю. Поставив на землю свою миску, медленно встала и, чуть пошатываясь, направилась в их сторону.

— Аруна, ты куда? — всполошилась мать, но я не ответила, идя к этим странным горшкам. Они манили меня своей таинственностью, мне хотелось прикоснуться к ним...

Присев у одной из чаш, провела пальцем по её краю и задумалась.

— Мама, что значат эти знаки? — спросила я, а сама посмотрела на дно сосуда, которое потемнело от копоти, но, тем не менее, оно (дно) было вычищено на совесть.

— Это обережные знаки, здесь магия земли сплетена с магией огня, а вот тут по кромке, видишь? Это руны защитные от непогоды, огонь будет гореть и в снег, и в дождь, в любую непогоду.

— Кто установил их здесь? — я водила по начертанным в теле сосуда знакам и чувствовала лёгкое покалывание на кончиках пальцев.

— Не знаю, они тут стояли ещё до нашего прихода.

— Что за нечисть живёт в лесу? Её хоть кто-нибудь видел? — продолжала интересоваться я, и, вскинув голову, вгляделась в листву, но деревья настолько близко стояли друг к другу, что разглядеть хоть что-то с моего места не представлялось возможным.

— Конечно, — вздохнула она, — чаще всего это тёмные сгустки энергии: одни зависают на одном месте и не видны в темноте леса, поджидают, как пауки свою жертву, другие могут превращаться в зверей и преследовать добычу, пока не настигнут её и не поглотят. Иногда они выходят за пределы леса, но такое бывает редко, если и случается, то огонь обережный не позволит им напасть на нас. Охотники отправляются в лес с первыми лучами солнца и возвращаются ещё до заката. Отряд женщин, собирающих дары леса, в том числе и кариллу, следуют за ними и останавливаются на приглянувшейся полянке.

— Ясно, — отряхнув руки, я медленно встала и шагнула в сторону леса.

— Да что же это такое?! — охнула возмущённо Райла, — куда ты? Тебя ноги еле держат!

— Да, мама, прости. Мне хочется изучить мир и вспомнить всё, — не моргнув глазом, соврала я.

— Понимаю, — кивнула женщина, взяв меня за руку и крепко её сжав, — но всему своё время, ты ещё недостаточно окрепла. Пойдём, тебе нужно доесть кашу.

— Хорошо, — мне не оставалось ничего, кроме как покорно быть утянутой в сторону вигвама, — пойдём. Мама, получается, магия в этом мире есть, но орки ею не владеют?

— Не владеем, к сожалению, — пожала та плечами, — а владели бы, всё могло сложиться иначе и орки не стали бы отщепенцами.

— А магов среди других народностей много? — меня беспокоило то, что орки не могут магичить.

— Нет. Немного. В основном среди людей и эльфов, и их там также единицы. Маги ценятся королевствами, их обучают в столичной Академии магических искусств. По окончании их берут на значимые должности. Гномы, как орки — не способны магичить, но они могут договариваться с камнем и металлом. Искусны в обращении с секирой.

Садиться на коврик я не стала, прошла к моему новому жилью, откинула полог и шагнула внутрь, пригнув голову, чтобы не удариться о балку над входом.

Итак, внутри вигвам был в два раза меньше, чем у той же травницы Виты. Мы могли в нём спать в обнимку друг с другом и никак иначе, места для очага просто не оставалось; на земляном полу лежала циновка и пара страшенных старых шкур, вытертых настолько, что даже клопам негде скрыться.

— Тесно здесь, — послышался позади усталый голос матери. — но нам двоим хватает, только зимой приходится греть камни на костре снаружи и заносить внутрь, чтобы не околеть ночью. Приляг, тебе нужен покой. Я пойду доделаю корзины и отдам Лоске, она давно ждёт свой заказ, не хочу гневить жену Визэра.

— Эта Лоска, надеюсь, заплатит за них? — вскинув бровь, резко обернулась, чувствуя, что ответ мне не понравится.

— Нет, ты что! Супруга вождя власть имеет большую. Мы не имеем права требовать с неё плату.

— Понятно, — хмыкнула я, усаживаясь на одну из двух циновок. — Ты иди, хочу немного поспать. И, — заглянув в её необычные желтоватые глаза, добавила: — Спасибо, мама.

— Что ты, дочка! — женщина сделала вид, что поправляет полог, — за заботу не благодарят...

Райла давно ушла, а я всё лежала — сон не шёл: в голове роились противоречивые мысли, а душа волновалась от переполнявших её переживаний. Я старалась разложить по полочкам всю ту информацию, что вывалила на меня мать Аруны. Также попыталась хоть что-то вспомнить из жизни самой реципиентки, но даже короткого воспоминания не мелькнуло. Тишина.

— Что же, если это моя новая реальность, будем приспосабливаться, обживаться и улучшать условия, потому что в тех, в которых я живу сейчас, мне оставаться никак не хочется.

Я сидела на циновке в тени шалаша, передо мной стояла практически завершённая корзина. Я никогда не занималась ничем подобным, но принцип оказался несложным и через пару часов тихих чертыханий и такой-то матери стало вполне сносно получаться.

Весь вчерашний вечер, сразу же после скудного ужина, Райла посвятила своей дочери, то есть мне. Она заново учила меня плести корзины, кормила какими-то сухарями из тёмного теста, и много рассказывала о том мире, в котором мне теперь предстояло жить.

Не скажу, что я была в восторге от услышанного. Сейчас же, тупо глядя перед собой, пыталась рассортировать полученные сведения.

Кстати за пару дней, что я провела в новом мире, ко мне больше никто не приставал, по словам Райлы всё это благодаря Вите, без неё уже вчера бы до меня стала докапываться местная молодёжь, охочая до потасовок. Жаждущая самоутвердиться за счёт слабого. Терпеть не могу таких личностей.

Правда новая мама добавила, что протекции лекарки хватит ненадолго и мне стоит просто не отходить от нашего шалаша слишком далеко.

— А можно мне пойти в лес с тобой? — спросила я тогда.

— Нет, это может быть опасно, Аруна, — резко возразила Райла.

— Не опаснее моего нахождения здесь, — фыркнула я раздражённо, — вот как только меня перестанет штормить, я отправлюсь в лес, — твёрдо добавила, глядя в глаза усталой женщины. Та лишь вздохнула, но отчего-то не стала спорить, видать понимала, что если меня побьют ещё раз, то лишь потерей памяти её дочь не отделается. Уже не отделалась, но об этом никому никогда не скажу.

Перебирая эти мысли, словно бусинки, мой взгляд без конца прикипал к видневшемуся краю чаши, что немного возвышался над землёй. Такие урны или горшки, вмурованные в почву, располагались друг от друга на расстоянии в три метра, и заключали поселение в большой правильный круг. По словам Райлы таких защитных кругов было более сотни, и в них жили орки. Кто и зачем это сделал когда-то? Она не знала ответа на этот вопрос. Интересно, как с высоты всё это выглядит? Возможно, составляет какой-то инопланетный рисунок? Моё воображение рисовало самые фантастические картины, одна невероятнее другой. Я не любитель загадок, потому что, если не вижу решения, начинаю нервничать и раздражаться, становлюсь вспыльчивой и хмурой. Поэтому гнала прочь разные предположения, стараясь не строить догадок по вопросу, о котором слишком мало вводных данных.

Ближе к закату, когда из леса возвращались могучие орки и женщины с корзинами, набитыми кариллой, корнеплодами, ягодами и грибами, я всё ждала, кто же наполнит эти чаши хворостом и подожжёт. Ждала, ждала, но, насколько мне было видно основное поселение, все занимались своими привычными делами, ужинали, смеялись, разговаривали. В общем жизнь текла привычно и никто не думал разводить обережный огонь. И только я развернулась к Райле, чтобы спросить: а, собственно, когда?.. Как что-то тихо треснуло, я ошеломлённо обернулась и замерла, ошеломлённая: высокие языки ярко-алого пламени взметнулись на полметра вверх и, пыхнув, втянулись назад в сосуд, тихо треща. Рядом встала мама и, посмотрев на моё потрясённое лицо, пояснила, что это такое странное происходит: