"Я - кто?! Сенсей?": Вжиться и выжить. Том I. - Kerr Riggert

Тяжко вздохнув, пролистал очередной его бред, и приложив руку к лицу, второй написал сообщение.

Ник мой должен был означать «Иномирный огонь», но так ли это было на самом деле я мог лишь догадываться. Изучая по верхам культуру, я почти ничего не знал о языке и не стремился узнать больше.

«異世界の炎: Хочешь правду?»

Уже через секунду собеседник написал:

«К@k@ши: Че О_о

К@k@ши: Гы))) Давай».

Взвесив все «за» и «против», решил, что общаться с ним не хочу ни сейчас, ни потом.

«異世界の炎: Ты точно хочешь узнать ПРАВДУ?

К@k@ши: Гы))) ДА!

異世界の炎: В первом классе сочинения лучше пишут. Это не бетить. Это переписывать надо! С самого начала! Была такая идея! Но ты все пролюбил с особым цинизмом! Твой гг не попаданец. Не может он так говорить. А был бы попадуном, так спалился бы! Он у тебя Марти Сью, у которого плюшек больше, чем он может сожрать за всю свою жизнь! Слишком много ДАЖЕ для Марти Сью! НЕТ! ЗА ДЕСЯТЬ ЖИЗНЕЙ! И непонятно что и откуда взялось! Просто взяло и с неба упало прямо в руки/ в рот/ или под ноги! Нужное подчеркнуть».

Естественно, К@k@ши не оценил моей прямоты и начал писать подряд все маты, которые только знал.

В это время ко мне подкрался брат и гаркнул в ухо:

— В холодильнике пусто!

И чуть не отхватил за это леща.

— Что теперь?! — демонстративно уставился в монитор. — Рук нет? Колбасы и хлеба отрезать не можешь? Сам…

— Игнат. Я маме тебя сдам! — перебил меня Мишка, показывая пустую, чуть заплесневевшую кастрюлю из-под плова. — Я все слышал, что ты Юрке говорил!

Ужаснувшись, замер, а затем быстро нашёлся, что сказать:

— Сходи в магазин, мне не из чего готовить. — и расслабленно откинулся на стуле.

Миха покрутился, да и ушёл, а интернет знакомый все не унимался:

«К@k@ши: Я тебе свои фанфики читать не дам! Не проси больше понял!!!»

— Ой, как страшно, — посмеиваясь, встал из-за стола: — Больно надо, фанфики почитаю, на крайняк сам напишу. Пример, как это делать не надо, у меня перед глазами.

Но стоило сделать шаг, как я запнулся об тубус и под громкий хруст приложился обо что-то головой.

«Вот оно как… — нежно обхватил побаливающий затылок, возвращаясь из воспоминаний в настоящее. — Кажется, приложился об угол стола. Тубус точно новый покупать придется. Или это не он хрустнул?»

Проведя пальцами по бинтам на голове, я замер, рассматривая руки. Точнее, темную кожу, выглядывающую из-под ткани на предплечье. Хотел поддеть бинт и посмотреть, зачем меня йодом намазали, но замер, глядя на смуглые длинные пальцы с белесыми шрамами. Некоторые выглядели достаточно серьезно, чтоб я мог забыть, как их получил.

«Точно умудрился где-то загореть», — и на второй руке кожа тёмная, заторможено отметил я.

Так как в принципе мне негде было загореть в начале февраля, я наслюнявил фалангу, и стал тереть. Да и загорать я не любил, родственники меня бледной немочью ещё называли, так что загару просто неоткуда было взяться! Только сколько бы я не тер, цвет не менялся. Мысли в тот момент приходили — одна дурней другой:

«Если это йод, почему бинт белый? Если оно не впитывается уже, то сколько же его на меня вылили, сходить будет вместе с кожей?! Если йод сильно намузюкать, то ожог получается».

Я судорожно начал искать, во что бы посмотреться, а наткнулся на свёрнутую стопкой одежду в тумбочке. Дотянуться не смог, чтобы рассмотреть поближе, даже коснуться не вышло. Мешало что-то под бинтами. Будто мне к хребту лыжу приклеили. От попытки посмотреться в стекло окна, меня тоже остановило то, что спина не гнулась. Да и ещё меня напугал вой. Точно рядом кто-то подвывал от боли. Я замер, но больше ничего не услышал.

Кожа сходить клоками не спешила, так что я решил осмотреть себя внимательней. Мало ли что ещё изменилось.

Заглянув под одеяло, уставился на грудь и живот, туго перетянутые эластичными бинтами. Даже пальцем потыкал — реально моё. Не качок-бодибилдер, но и не дохляк, каким я был: рельеф, как у тренированного спортсмена-легкоатлета. Натянув тонкое одеяло обратно, я рассеянно уставился в потолок, повторяя про себя:

«Это какой-то бред, мне это снится, это не правда… Ну не лунатил же я ночами по соляриям и тренажерным залам, в самом-то деле?! И шрамы старые… когда я успел и где так ободраться? И почему я этого не помню?»

Пока убеждал себя в нереальности происходящего, почувствовал, что куда-то проваливаюсь. Складывалось такое впечатление, будто меня транквилизаторами накачали и бросили в зыбучие пески. Такое медленное тяжёлое погружение в сон, без всякой причины. Только я закрыл глаза, как они открылись сами, без моего участия.

Меня прошиб холодный пот. А уж когда задвигались руки, я уж подумал хлопнусь в обморок, но тут в палату зашел темноволосый узкоглазый парень и, как-то странно поздоровавшись, взял в руки планшет, который висел на спинке кровати. Чем его приветствие меня покоробило, я не улавливал от слова «совсем».

На вид доктору я бы дал около двадцати пяти, с определением возраста у меня всегда были проблемы, так что ему могло быть и меньше, и больше. А уж у азиатов возраст и более наблюдательные люди не всегда угадывают. Хотя, вроде доктор имел восточные корни и больше походил на европейца с необычным разрезом глаз. Незнакомец сосредоточенно вычитывал что-то, иногда делая пометки. На задней стороне планшетки я заметил крупный черный иероглиф, вписанный в круг, и точно такой же на правой стороне груди бежевого халата медика. Если раньше у меня ещё были сомнения в том, что я нахожусь не дома, то теперь они развеялись полностью.

«Но как я попал в Японию?»

— Вы не спите? — поинтересовался медик и, заметив, что голова кивнула, улыбнулся. — Хорошо.

Подкрутив какую-то ручку сбоку, врач поднял верх койки, так что теперь я не лежал, а полусидел.

Пролистав бумаги ещё пару минут, он поднял взгляд желтовато-карих глаз и спросил:

— Вы Умино Ирука-сан? Это так?

Хотел сказать: «Что?»

Но вместо этого услышал: «Да».

Мне будто бы включили фильм в дубляже: я