Нелегкая поступь прогресса (СИ) - Ежов Сергей Юрьевич

Потом, как водится, была серия торжественных обедов и дружеских вечеринок, куда офицеры приглашали своих иностранных коллег. Для этой эпохи дело обычное: сегодня мы режемся не щадя ни своей, ни чужой крови и жизни, а завтра уже сидим за одним столом и поднимаем заздравные тосты. А послезавтра можем опять сойтись в бою…

Я на этих обедах и вечеринках пользовался немалым успехом, особенно среди артиллеристов, которых среди морских офицеров большинство. Младшие офицеры, разумеется, к гвардейскому полковнику не совались, ибо не по чину, зато старшие офицеры отрывались на полную катушку. Новейшие казнозарядные пушки, оптические прицелы, системы управления огнём, просто оптика — всё вызывало повышенный интерес. Я рассказывал обо всем, что не составляет тайны, а когда приближалась определённая грань, честно говорил: вот когда будет заключен союзный договор, добро пожаловать учиться в Россию. Мы создали в Перми, так сказать, поближе к главным орудийным заводам, Артиллерийскую Академию, вот туда и приглашаю.

С турками мне легко, потому что они, как и большинство восточных людей, в отличие от европейцев, умеют держать слово. А ещё они чистоплотные. Даже самый последний трюмный матрос моется каждый день, чего нет даже у генералов европейских армий — те поголовно вшивы, вонючи и блюдут только чистоту верхней одежды. Особенно пикантно смотрятся белоснежные кружева с ползущей вошью на грязной шее… Покойная императрица Екатерина была порядочной сволочью, но одно её деяние я одобряю абсолютно: она заставила иностранных послов перед посещением её дворца ходить в баню. Потом это требование спустилось на русское чиновничество, воспринявшее европейский уклад, иностранный офицеров в армии, и дело пошло: мода на мытьё с трудом, но стало пробиваться и в Европу.

На соединение с армией Румянцева я решил идти морем. Вооружение, боеприпасы и прочее снабжение погрузили на канонерки, и мы двинулись к устью Дуная. По счастью, наш переход пришелся на спокойный период, дул приятный прохладный ветер, умягчая летнюю жару, и очень скоро флотилия достигла Сулина.

— Ваше сиятельство, Сулин на горизонте. — доложил молодой мичман, заглянув ко мне в каюту ранним утром.

— Нас там не ожидает чрезмерно тёплый приём? — спросил я допивая чай.

— Военных приготовлений не замечено. — покачал головой мичман — Скопления людей тоже. По всей вероятности османы, уверенные в своём превосходстве на море, просто-напросто не укрепляли устье Дуная.

— Нам же и легче. Благодарю Вас, мичман, передайте командиру, что я буду тотчас.

На мостике стояли офицеры штаба флотилии, разглядывая что-то, справа по курсу от нас.

— Что-то интересное, господа?

— К нам направляется дубок[2], по всей вероятности он везёт сообщение от наших войск. — пояснил начальник штаба капитан-лейтенант фон Тротт.

Барон оказался прав: с дубка на борт канонерки перешел крепкий старлей, а с ним четверо солдат. Старлей опытным глазом окинул глядящих на него офицеров и безошибочно выделил главного:

— Господин полковник, разрешите представиться, старший лейтенант Насыров Сергей Ахметович. У меня пакет от начальника штаба Дунайской армии генерал-лейтенанта Спиридова.

— Имеете что-то сообщить устно? — спросил я принимая пакет

— Так точно, господин полковник. Имею. При движении на соединение с вами, встретил небольшой отряд австрийской лёгкой кавалерии во главе с двумя полковниками.

— С полковниками?

— Так точно. Я решил, что это офицеры штаба выехали на рекогносцировку. А сие означает, что и сама австрийская армия находится недалече.

— Логично. Есть ещё наблюдения?

— Так точно, есть. Опросил румынского купца, возвращающегося с товарами из Австрии, он сообщил, что австрийские войска собираются у Карпат, причём в немалом числе. В городах, в гостиницах нет мест, всё забито офицерами и личностями, постоянно живущими при армиях.

— Ваш вывод, господин старший лейтенант?

— Очевидно, австрияки готовятся к вторжению, но я теряюсь, на чьей стороне. Скорее всё-таки на турецкой.

— Благодарю, Вы свободны.

Я отметил время получения, расписался на оболочке пакета и отдал её старлею, а тот козырнул и спустился с мостика. Я присел к столу и взялся за послание Румянцева. Они писал, что рапорта и реляции от меня он получил и удовлетворен. Немного мне попенял за спонтанный поход на Инкерман, но признал, что это было правильное решение, тем более, что наше с Суворовым предприятие увенчалось полным успехом. Здесь он не без юмора отметил, что Суворов под моим влиянием обращается в весьма ловкого дипломата: при помощи нескольких холостых выстрелов взять хоть и не восстановленную, но всё же крепость и принудить к миру целый флот — деяние величайшего политического деятеля. Вернее двух: Румянцев оценил и мои заслуги, и уже отправил государю представление на награждение Суворова, меня и наших начальников штабов. На своих офицеров представления должны написать мы сами — это наши подчинённые.

Рандеву Румянцев назначил у крепости Измаил, который заняла и спешно укрепляет турецкая армия из двух корпусов, один из которых янычарский. Румянцев признал правильной нашу тактику принуждения к миру, тем более что турки в курсе наших бескровных побед, и скорее согласны стать союзниками России, но не могут, поскольку нет на то приказа высшего командования. Отсюда задача моей дивизии: постараться блокировать турок у Измаила и дать возможность Румянцеву склонить осман к почётной капитуляции. Кстати, он отдал приказ, согласно которому турки после войны вернутся на родину со всем своим вооружением, и этот приказ касается, в том числе, Очакова и Перекопа.

Надо принимать решение. Я созвал военный совет, который решил провести на флагмане. Офицеров собрал до командира батареи включительно: сейчас каждый должен понимать свой манёвр в нашей общей военно-дипломатической игре.

— Господа, только что я получил от нашего главнокомандующего, графа Румянцева, письмо в котором он ставит перед нами задачу заблокировать пути отхода турецкой армии, которую он запер в Измаиле. Мы все хорошо потрудились, застращав турок в Очакове и Перекопе, думаю, что мы устроим тот же фокус и с Измаилом. Румянцев пишет, что крепость сия весьма дряхлая, не подновлялась давно, и теперь турки спешно сооружают деревоземляные укрепления. Мы все понимаем, что для наших орудий таковые не представляют большой преграды. Основной замысел таков: наш отряд делится надвое. Первый отряд движется по основному руслу Дуная и присоединяется к войскам графа Румянцева. Артиллерия ему очень пригодится. Второй отряд пойдёт по протоке Сулин и перекроет пути бегства вверх по течению. Я пойду со вторым отрядом, первый возглавит полковник Безе. Соответственно, со мной пойдут второй и четвёртый полки, а с Антоном Иосифовичем — первый и третий. Инженерные подразделения тоже делим пополам. Вопросы?

— Как реагировать на попытки атаковать?

— Странный вопрос, право слово. Разумеется, решительно и жёстко, но не жестоко пресечь нападение. После этого дать помощь раненым и позволить с почётом похоронить убитых.

Наш отряд вышел из сулинской протоки, и двинулся к месту высадки, уже проверенному и обозначенному разведчиками. Пока шла выгрузка десанта, я разговаривал со старшим механиком о кораблестроении:

— Как Вы правильно заметили, Осип Платонович, для морской пехоты требуются корабли особой постройки. У представленного Вами чертежа корабля я вижу лишь один, но как мне кажется, весьма существенный недостаток, а именно: Вы предлагаете выгружать бойцов и их технику обычным способом, в то время как неприятель вряд ли вам это позволит. Не лучше ли подогнать корабль к самому берегу, распахнуть ворота в носу корабля, чтобы морские пехотинцы могли сходу идти в атаку?

— Ворота в носу корабля? Это нечто невиданное, Юрий Сергеевич!

— Отнюдь! Мы с вами осматривали шхуну для перевозки скота. Помните, там довольно просторные ворота, правда, не в носу, а в корме?